====== Да вы, бездарные актеры, покажите мне страсть! ======

“Девчонку вон”.

Это прозвучало почти как оскорбление. Почти. Потому что за это время – оно не лечит, оно меняет тебя – я привыкла ко всему. Грубый тон не казался вызывающим, шрам на пол-лица стал до омерзения привычным. Я сжала руку Андрея в своей, чувствуя, как он волнуется, как большая влажная ладонь сжимает мои холодные пальцы. Конечно, я не ушла. Я не могла уйти, не знаю почему, но это показалось мне самым правильным решением – остаться. Хотя теперь, я это понимала, всем не до меня, и меня не тронут, возможно. Если, конечно, Кирилл не пустит меня по кругу своих укуренных клиентов.

Неизвестно откуда, словно из-под земли, возникли двое мужчин. Сильных, крепких. Они схватили нас за руки и потащили вниз. Вонь. Пот, спирт, блевотина,сырость, плесень – мне до ужаса знакомы эти запахи. Нет, только не в подвал. Снова. Нет-не-туда-не-хочу. Эта фобия у меня совсем недавно появилась, знаете ли. Неделя в одной комнате. А перед этим два дня в...аду, где поганый шрамоголовый трахает меня через трусы и разбивает лицо до крови. Ненависть затапливает меня с головой. А ещё безысходность. Странное чувство того, что я ничего не могу сделать. Уже не могу. Как будто минуту назад, пока Кирилл блевался словами, я могла спасти нас. Интересно, а этот подонок вообще способен на эмоции? Навряд ли. Его самолюбие – охирительное чертово собственное мнение – ничем не поколебать.

- Поскольку я хозяин дома, – величественно провозглашает на весь подвал Кирилл, – то мне позволено больше, чем вам.

Не сломать. Но ведь у каждого есть слабое место. Сильная сторона его – слова, речь. Все существование этого глупца цепляется за пафосные фразочки. Значит, надо бить по интимному – по прошлому. У каждого завистливого ублюдочного эгоиста – и это правило – в прошлом, в детстве, что-то было не так. И у Кирилла точно не все в порядке с психикой. Откуда у него шрам? Пожалуй, начнем с этого. Сильный, влиятельный, самодостаточный. Выходит, шрам он заработал ещё до этого. Отлично. До ссоры три-два-один...

- Зачем мы тебе? – подаю голос я, пока Кирилл довольно поджигает сигарету.

- Зачем мне вы? – насмешливо повторяет он.

Парень подходит ко мне и восторженно смотрит в глаза, а потом брезгливо выдыхает дым в лицо. Кажется, что меня сейчас никто не держит. Ничто не мешает мне врезать по наглой роже, пока я задыхаюсь от табачных паров.

- Ты мне не нужна. Только Андрей, – он бросает на Фейта хищный взгляд, – а ты могла уйти отсюда. Но раз не ушла... Теперь ты моя игрушка.

- Не смей! – закричал Андрей совсем рядом. – Я тебя предупреждаю, сука, не...

Хлесткая пощечина затыкает его. Я дергаюсь, хочу вырваться, но жесткие руки удерживают меня. Звук удара звоном отдает у меня в ушах.

- Я всё верну, блять! – кричит он, сплевывая кровь на вонючий пол.

- Мне не это нужно, – Кирилл приближает к нему свое лицо, противно ухмыляясь, – ты такой глупый, малыш.

- Отпусти её! Отпусти нас!

- Тебя, видимо, Жан не научил манерам. Не успел, когда ты ему горло перерезал...

Перерезал? Что? О чем он? Андрей же не убийца. Кто угодно, но не он. Я же просто себя накручиваю, правда? Да? ДА? Скажите, что да. Только умоляю, не подтверждай мои опасения протестом. Не надо.

- Заткнись, ты, тварь, слышишь? НЕ СМЕЙ!!!

Ещё одна пощечина. Я снова хочу вырваться из хватки, но меня крепко держат. Как будто такое уже происходило. Как будто это запланировано. И чувство ужаса охватывает меня, когда Кирилл проводит пальцем по его подбородку, собирая кровь, и с удовольствием облизывает красный сгусток с подушечки. А потом хватает Андрея за волосы и притягивает к себе, соприкасаясь лбами.

- А ты все такой же, – шепчет шрамоголовый.

- Какой “такой же”? – ухмыляется парень.

- Такой же жалкий.

- Ты меня даже не знаешь, – Андрей отпихивает его и кивает на меня: – Отпусти её! Она уже не нужна! Я не хочу, чтобы...

- Чтобы она знала? – расплылся в улыбке Кирилл. – Согласен, ей это ни к чему. Вот только...понимаешь, Фейт, свободу надо заслужить, заработать.

- И как ты заработал свою свободу? Натравливая людей друг на друга? – фыркнула я, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Кирилл резко поворачивается ко мне. Черт, я и не думала, что его так легко задеть за живое. Ну, судя по тому, сколько злости я вижу в этих зеленых – как у Андрея – глазах, я попала в точку. Продолжаем разговор.

- Неудивительно тогда, что они тебя искалечили, – я кивнула на шрам и брезгливо поморщилась.

- Ты, маленькая мерзкая сука...

- Ха, уже не впечатляет. Видимо, вместе с кожей, тебе и мозги вырезали.

Я вижу, как кулаки сжимаются от злости. Он хочет, безумно хочет меня ударить. Значит, я близка. Мозги задели – что-то давнее, душевное. Я выведу этого гада из себя.

- Или, может, этими извергами были твои родители, а? За плохие оценки с тобой такое провернули. Тогда неудивительно, почему ты такой тупица.

Невероятно легко обсирать незнакомого человека, которого ненавидишь. Даже простая ненависть кажется не полным выражением моих эмоций. И даже если я несу полную ахинею, мне становится легче. Я не испытываю чувства вины, стыда или страха за то, что эта скотина сделала со мной. Это становится похоже на небольшую месть. И, кажется, Кирилл понимает это. И смиряется. На секунды две.

- Ты только что сама себе гроб заказала, идиотка, – он качает головой, словно сожалея. – Я бы тебя простил, но это...ты даже понятия не имеешь, о чем говоришь, – он шипит, как змея. Да он и есть змея. Я уверена, что у него не слюна во рту, а яд. – Глупая, глупая девчонка. Что ж, – он на секунду отвлекается на Андрея, – ты нашел себе такую же, как ты сам, – и возвращает убийственный взгляд ко мне. – Знаешь, что я с тобой сделаю, когда разберусь с Фейтом? Я привяжу тебя к столу и буду отрезать тебе части тела, одну за другой. Я выебу тебя так, как никто не ебал. Ты будешь умолять о смерти. Я буду мучить тебя даже за воспоминание об этих словах, пока ты, наконец, не издохнешь. И последнее, что ты почувствуешь перед смертью – это я. Ты почувствуешь меня, и, я обещаю, ты умрешь.

Мне страшно от этого. От всего. Эти слова, они залезли внутрь, в глотку, и застряли там. А глотать эти омерзительности я не собираюсь. Боюсь, вырвет от количества пугающих презрительностей.

- Если ты хоть пальцем... – процедил Андрей.

- Оставьте их, – не обращая внимания на него, Кирилл ещё пару секунд изучает меня взглядом, а потом кивает двум позади нас.

На коже останутся синяки. Мы на свободе взаперти. Вот такая вот ирония. Кирилл ушел, оставив после себя только страх и ужас. Я ловлю себя на мысли, что это ощущение...то, что он стоял так близко...Его лицо. Его взгляд.

Так близко.

И это ненормально. Это не так. Его шрамированное лицо перед глазами. И я почти растворяюсь в этих словах. Они окутывают меня. Душат. Это действительно страшно. Сколько ещё смертей мне предстоит пережить, чтобы выбраться из этого дерьма?

- Вика...Ты в порядке? – тревожный голос в перемешку с горячим, горящим дыханием.

- Я...

Слова застряли. Они все застряли в глотке. Им мешают эти чертовы угрозы Кирилла, которые стали поперек горла и не дают даже дышать. И я, наверное, выгляжу сейчас жутко напуганной.

- Он ненормальный, – я прикрываю глаза и прислоняюсь к стене.

- Я его не переношу.

- А что насчет тебя? – я съезжаю вниз, на пол. – Почему он тебя не переносит?

- Я не знаю, – он садится рядом.

- Кто... О чем Кирилл говорил? Кто такой Жан?

От звука этого имени парень вздрагивает. Руки пробивает нервная дрожь. Он прикусывает разбитую губу и опускает голову. Стыд? Обида? Страх? Я не могу понять, что он чувствует.

- Это мой отчим. Он умер.

Он один. Мама умерла от рака, отца он не знал, отчим умер от...

- А от чего он умер?

- Бога ради, мы можем поговорить о чем-нибудь другом?! – вскрикивает Андрей, закрыв лицо руками.