- Но ты же сказал...

Я не успеваю договорить. Видимо, для этого козла поцелуй – единственный способ заткнуть меня. И это, черт возьми, срабатывает. Не буду ссылаться на то, что мне до жути нравится эта скотина...Скажем, у меня сработали инстинкты-рефлексы, когда я запустила руку ему в волосы и притянула ближе. Интересно, а ему слышно, насколько быстро бьется мое сердце? Я чувствую ненависть и смущение на языке...У него на языке, в тот момент, когда Артем придавливает меня к стене и углубляет поцелуй. Я пытаюсь сделать что-то вроде “ах, я не такая”, но вторая рука уже вцепилась в спину и скользит ниже. Во рту металлический привкус крови, потому что этот одержимый больно прикусил губу. Его дыхание и раньше было таким...возбужденным?

- О, наконец-то, всё, как и говорил Стальцев, – слышится голос за дверью.

- Кто это? – я отрываюсь и поворачиваю голову к двери.

- Неважно...не знаю.

Он снова вдавливает меня в стену и начинает целовать. Горячие ладони забираются под майку, и это, безусловно, должно заводить меня, но мысли поглощены только что услышанным за дверью. Я совершенно не умею скрывать свои эмоции, и Стальцев, похоже, такой же, потому что он слишком яростно и требовательно целует меня. И вот тут моя несообразительная тупость нервно убегает, заброшенная камнями от логики.

- Ты знаешь, кто это был, ведь так? – я отпихиваю Артема и вопросительно смотрю на него.

- Кажется, тебя не ЭТО волновало две секунды назад, – ухмыляется он и всё же отступает, засовывая руки в карманы.

- Ты сказал, что я должна была отравиться...А что бы было потом? – переведя дыхание, спрашиваю я.

- Ничего, – сцепив зубы, проскрежетал парень.

- Ты сказал, что от меня никакой пользы. Значит, оставил бы меня так просто умирать в этом доме? Или нет? И... – наконец-то до меня доходит, – ...где Вика?

Я бросаюсь к двери, но сильная мужская рука резко тянет меня назад. Я снова ударяюсь головой о стену и глухо вскрикиваю. Всего секунда, секунда этого мгновения, решения – а возле моего горла уже чувствуется лезвие.

- Вот почему я хотел, чтобы это была ты, – в губы шепчет мне Артем, надавливая на рукоятку ножа. – Ты вечно мешаешь. Где бы я не был, ты всегда рядом, и это бесит, – его голос какой-то ненормальный. – Тебя бы убили, и проблем бы не было. Осталась бы только Вика и Андрей, а теперь...

- Что ты с ней собрался делать, скотина? – прерываю я взволнованным криком.

- Заткнись! – лезвие уже давит на нижнюю губу с кровоподтеком. Сука, это твой укус. – Если ты скажешь хоть что-то Андрею, я тебя убью. Если попытаешься помочь ему, я тебя убью. Если даже подумаешь о чем-то из этого направления, я тебя убью. Ты все поняла?

- Поняла, – насколько вообще возможно говорить, произношу я. – Но...Вика...

- Ну, её мне очень жаль, – со лживым сожалением усмехается Артем.

- ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЕШЬ, УРОД??? – я хочу отпихнуть его, и лезвие резко проходится по моей щеке.

- Урод теперь ты, – маниакально улыбается Стальцев. – Ты же была Джокером на маскараде в прошлом году, верно? Так давай завершим образ.

Порез на щеке жжется, он на самом деле идет от губы к скуле, и мне становится страшно. Он подносит лезвие к только что порезанной коже и медленно проводит там ещё раз, только тыльной стороной, словно заглаживает рану.

- Мне очень нужно провернуть одно дело. И ты мне поможешь, – шепчет он. – Поможешь. Ты ведь горы ради меня свернешь, верно?

- Нет, не верно, – я снова хочу вырваться, и на этот раз Артем спокойно отпускает меня. – Ты жалкая скотина. Если ты сделаешь Вике хоть что-то, то я...

- И что ты можешь? У тебя ничего нет, – злобно хохочет Стальцев, – тебе нечем мне угрожать. Андрею ты не расскажешь, потому что знаешь, что я за это сделаю. А больше некому, – он разводит руками, вертя нож между пальцев.

- Я... – решения пока в голове нет, и сумбурные мысли одна за другой, – ...я расскажу хозяину дома!

- Испугала, – прыснул Стальцев. – Он мне ничего не сделает.

- Он вызовет милицию! – я цепляюсь за эту идею, как за спасательный круг. – Он...я скажу, что ты мне угрожал! Скажу, что ты отравил человека! Я говорила с ним, он влиятельный человек!

- Да ты ни черта про него не знаешь, – фыркает Артем, бросая нож на пол. – Хочешь, удивлю? Этот человек – мой отчим! Он с меня пылинки сдувает. Даже если бы я его изнасиловал, он бы мне ничего не сказал!

- Извращенец херов, – брезгливо морщусь я, прилаживая ладонь к порезу.

- Ах да, чуть не забыл, – он щелкает пальцами, подходя ко мне. – Ты будешь делать то, что я сказал, потому что жизнь твоей подружки теперь зависит не только от меня, но и от Ромы...да, моего друга, которого ты однажды в коридоре покрыла трехэтажным матом, – ухмыляется Артем. – Ты даже улучшила мое положение. Как мне тебя отблагодарить? – снова хохочет он.

Я со злости бью этого козла в живот, вернее, я почти что ударила его, но руку снова перехватывают, и я уверена, что мне недолго осталось до сотрясения мозга с этими ударами о стену.

- А ещё я тебе нравлюсь, – как ни в чем не бывало продолжает Артем. – И ты хочешь, чтобы это было взаимно. Так что иди на вечеринку и будь хорошей девочкой, я тебе даже подыграть готов.

POV Андрея

“...вот тогда-то и наступает абсолютный и полный финал. Все, кого ты любил, уходят со сцены. Открой глаза и смотри: у расстрельной стены ты предельно один, не считая того, внутри, что втянул тебя в эту войну, в которой никто ещё не побеждал.”

Я захлопываю книгу и ставлю её на место. Этот дом стал мне почти как родной, так я не испытываю неловкости от того, что бесцеремонно изучаю содержимое полок в домашней библиотеке. В этом доме мне все так знакомо, я проводил здесь много времени в этом году. И это кажется самым лучшим в моей жизни. Наверное, я слишком много выпил. Воспоминания сейчас ни к месту, но я же не могу убежать сам от себя.

Я усаживаюсь за большой деревянный стол. Здесь там уютно и темно, даже создается ощущение, что библиотека сделана из шоколада, только пахнет здесь деревом, пылью и старостью – самый благородный запах, на мой взгляд. Пиджак расстегнут, галстук ослаблен и верхняя пуговица рубашки тоже не заправлена в петлицу. Многие дамочки сейчас возжелали бы меня, думаю. Во всяком случае, так было раньше. На столе рядом со мной початая бутылка виски в рифленом стеклянном графине и стакан, наполовину пустой. А может, и наполовину полный, я не знаю. Я не оптимист и не пессимист одновременно. Ноги на стол, тело откинуто на спинку мягкого кресла, в руках одна из допотопных книг, в оригинале на французском. И мне, наверное, повезло, что я жил во Франции.

...мама – такая заботливая и суетливая – собирает меня в первый день в новую школу. А я ещё ничего не понимаю, только улыбаюсь в преддверии чего-то веселого и радужного. Ну да, а через два часа мои мечты рушат пятеро идиотов, с непонятной детской жестокостью пиная меня ногами в живот. А остальные просто смотрят и ничего не делают. Только когда мои крики становятся слышны дальше, какой-то старшеклассник с учительницей подбегают к нам и дают наказание. Всем шестерым, мне в том числе.

...это безумно скучно, жить во Франции. Няня не понимает меня, а над моими изобретениями – исконно русскими – не смеется. Я просто строю спичечные домики, что в этом плохого? А она жалуется на это маме, да так складно, словно я её в этот домик замуровал. Тупая француженка.

...Отчим позволяет мне делать всё, что захочу. Он проводит со мной столько времени, что я начинаю называть его папой. Мы гуляем вместе, он занимается со мной французским, поправляет меня, если что-то не так, учит манерам. Теперь я знаю, как правильно себя вести за столом, и какой из 100500 вилок надо есть красную рыбу. Он даже купает меня. И хотя я могу вполне обойтись сам, но мне приятна его забота, пока мама занята.

Я открываю книгу и пытаюсь сосредоточиться на чтении. Комната сделана так, что мне не слышно того, что происходит за дверью. И очень хорошо, потому что я уверен, что там колонки разрываются от радостных воплей Аркаши.