Как?! Дамблдор ведь обещал! Лучшую семью, решение всех проблем! И вместо этого отдал Гарри убийце его родителей?! Не проще ли было прикончить ребенка сразу?
— И все же. Тебе не кажется, что мы… не слишком подходящие опекуны? — Сириус удивленно моргает. — Ты — со своей некромантией, я — с зельями. Да и характеры у нас… Кто из него вырастет?
— Заметь, это была не моя идея, — хмурясь, выдает Кросс. — Блэк отказался, а Дамблдор сделал все, чтобы Гарри разрешили отдать только родственнику. Ближайшей по крови была Петуния, но это настолько клинический случай, что я оказался меньшим из зол. Да и… Жалко мальчишку. Я могу обеспечить ему нормальное детство, так почему бы и нет? Тай?
— Ладно-ладно, я понял, — парень с улыбкой качает головой. — Потешь свой комплекс героя.
— Язва, — Дуэйн беззлобно фыркает, и больше эта тема не поднимается.
Следующие несколько дней проходят в суете. Кросс уходит на несколько часов и возвращается злой, почти в бешенстве. Аккуратно заглядывает к Гарри, треплет того по волосам и исчезает из поля зрения. Сириус только по поднявшейся после суете и нервному Тайлеру понимает, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Кросс чуть не погиб. А вытащил его с того света не кто иной, как Сопливус! Деталей случившегося Блэк так и не понимает. Но после этого инцидента пропадает Дамблдор, а чета Кроссов начинает жить… спокойно.
День сменяется днем, Гарри занят всеми теми вещами, которые абсолютно естественны для годовалого ребенка. Его не притесняют и никак не напоминают, что он сирота-приемыш. Лишь когда детский лепет складывается в слова «мама» и «папа», в голосе Дуэйна звучит неподдельное сожаление.
— Прости, малыш. Они не вернутся.
Сириус впервые задумывается — является ли некромант источником всех бед?
И приходит к выводу, что нет.
Он не в силах понять, что хуже — желать кому-то отомстить или потерять смысл мести. Он снова сбегает. На долгих десять лет. А когда возвращается… Места для него нет. Гарри ненавидит его. И называет Кросса отцом.
Джеймс смотрит на него глазами Лили с немым укором. Гарри — все, что от них осталось, а Сириусу не хватило ума его сберечь. Он никогда не сможет сблизиться с тем, от кого отказался и чью смерть считал благом.
Но он может его учить.
Это все, что ему позволили. А ведь он пытался все исправить.
— Мистер Блэк, — холодный кивок от Гарри, и Сириуса передергивает.
Гарри его ненавидит. Он чувствует это так же четко, как и неприязненный взгляд, подталкивающий в спину каждый раз, когда Дуэйн Кросс оказывается в пределах видимости. Сириус не понимает. Ладно, сыну Джеймса есть за что не любить крестного, но некромант-то тут при чем? Они даже не знакомы.
— Мистер Поттер, останьтесь после занятия, — нужно поговорить с ним. Объяснить, попросить прощения.
— Я что-то сделал не так? Не справляюсь с программой? — смотрит хмуро, нервно комкая в руках край рубашки.
— Нет, но…
— Тогда вы не имеете права задерживать меня дольше отведенного на урок времени, — твердо. — Извините, я спешу.
Поттер буквально вылетает из класса. Сириус провожает его больными глазами. Он… не думал, что будет легко. Подросткам свойственен максимализм и решения сгоряча. Сам Джеймс сделал бы то же самое. Блэк, пожалуй, даже рад отказу. Сын так похож на отца. И одновременно совершенно другой. Сохатый мог бы им гордиться.
Попытаться стоило. Но главную ставку Сириус делает не на Гарри. Тому нужно время. А вот Кросс — другое дело. Дуэйн сможет правильно оценить ситуацию, сделать верные выводы и позволит Сириусу присматривать за крестником хотя бы издалека. Незаметно.
Вот только…
— Мистер Блэк? — отстраненная вежливость и легкий изгиб брови — почти точная копия реакции Гарри.
— Я хотел бы поговорить, — Сириус набирает в грудь побольше воздуха. — Это насчет Гарри.
Некромант мгновенно теряет всю холодность.
— Он что-то натворил? — в голосе плохо скрытая тревога.
Сириус удивляется.
— Нет. Что мог натворить одиннадцатилетний мальчишка?
— У этого мальчишки взрывной темперамент и мощь взрослого волшебника. Пока еще плохо контролируемая. А тебя, Блэк, он ненавидит. И это опасно. В первую очередь — для тебя, — Дуэйн расслабленно откидывается на спинку стула.
— Вот об этом я и хотел поговорить, — решаясь. — Я все еще крестный Гарри.
Кросс понимает его превратно, чем удивляет еще больше.
— Хочешь провести Отречение? Не вопрос. Я свободен на следующих выходных, да и присутствие Гарри все равно не потребуется…
— Да нет же! — Сириус едва сдерживает рычание, а Дуэйн заметно мрачнеет. — Я хочу участвовать в его жизни! Помогать!
— У него есть семья. Где ты был, когда моему сыну действительно требовалась помощь? — некромант переходит на шипение, в углах собираются подрагивающие тени. — Где ты был со своим вмешательством, когда его чуть не отдали магглам?! Где тебя носило, Блэк, когда решалась судьба ребенка?! Когда от тебя зависело его будущее! Ты сбежал! Поджал хвост, как трусливая шавка, и просто-напросто смылся! Он должен был ждать тебя? Пока твои шестеренки встанут на место? Чего ты ожидал? Что, когда ты очнешься, спустя столько лет, Гарри кинется к тебе на шею?
С каждым новым словом Сириус непроизвольно пятится назад, отступая под давлением силы некроманта до тех пор, пока не упирается спиной в дверь. Вокруг обманчиво спокойной фигуры Кросса давно стелятся черные вихри. В пол хаотично бьют зеленоватые молнии, подозрительно напоминая вспышки от смертельного проклятия… Блэка сковывает страх. Ужас закладывает ему уши и течет по венам вместо крови.
Но некромант с усилием берет себя в руки. Делает несколько глубоких выдохов и тяжело смотрит на Сириуса. Того откровенно потряхивает.
— Нет ничего, что я бы не мог дать Гарри сам, — наконец подытоживает Кросс. — Я не против вашего общения, а вот желание Гарри первостепенно. Договаривайся сам.
Сириус покидает кабинет Кросса с явным облегчением, но на пороге его настигает оклик.
— И, Сириус, — Дуэйн неприятно скалится. — Если я пойму, что твое существование подвергает Гарри опасности…
Блэк молча вылетает в коридор.
Намек на летальный исход более чем прозрачный, и Сириус не сомневается — если он начнет мешаться, его уберут.
В голове ни одной дельной мысли, во рту сухо, как после глубокого запоя. И руки дрожат очень характерно.
Надо освежиться. Подышать воздухом. Смириться. И попытаться перестать бояться.
Он поднимается на Астрономическую башню, как делал еще в студенческие годы, когда нужно было остудиться и принять важное решение. Мало кому придет в голову преодолеть более пятисот ступенек ради развлечения, и встретить тут «конкурента» вероятность крайне низкая.
Не в этот раз.
Гарри отрывается от созерцания опушки леса вдалеке и неприязненно косится на того, кто нарушил его покой. Откуда первокурсник вообще знает сюда дорогу?
— Я сначала как-то и не задумывался даже, — неожиданно выдает Гарри, отворачиваясь. — У меня были отец и брат, меня любили. Совсем не как приемного. Хоть этот факт и не скрывался. А потом я случайно узнал, что у меня есть крестный. И задался вопросом, почему… В общем, я сбежал из дома, добрался до гоблинов, которые с видимым удовольствием выложили мне все, что знали. И снова вопрос «почему?». Почему Дуэйну меня отдали, хоть он и некромант, а ведь их братию гоблины не жалуют? Почему некромант оказался предпочтительнее магглов? Близких родственников, семьи тети. Я нашел и их. Тех магглов. Хотел поговорить, познакомиться. Отец никогда не упоминал о них. Познакомился.
Сириус, внимательно слушавший все это время, нетерпеливо подается вперед. Пауза затягивается.
— Они так плохи? — осторожно.
Гарри вздрагивает.
— Ненавидят магию и все, что с ней связано. В том числе и моих родителей. Мне выдали много информации о них и просветили о том, кто я есть на самом деле. Нежеланный продукт союза безработного пьяницы и непривередливой шлюхи. Урод, каких поискать. Весь в папочку, — Сириус шумно втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы, мысленно обещая себе наведаться к сестре Лили. Гарри не обращает на него внимания, погрузившись воспоминаниями в тот день. — И я представил. Каково было бы с ними жить. Как домой вернулся, не помню. А там Тай. И папа. Поставили на уши всю округу, потому что я пропал. Так достали гоблинов, что те отказывались иметь со мной дело еще несколько месяцев. И я… разревелся, долго не мог успокоиться. Напугал их еще больше, меня даже наказать забыли.
