Министр энергетики взглянул под ноги, где были уложены четыре тела. По безмолвному приказу генерала стоявший рядом десантник в полной боевой экипировке - каска, обтянутая маскировочным чехлом, бронежилет, компактный 5,8-миллиметровый автомат поперек груди - отбросил брезент, закрывавший лица мертвецов. Захаров в тот же миг пожалел, что солдат это сделал. У того из убитых, что лежал ближе всех, лица попросту не было, вместо него - жуткое месиво, из которого торчали осколки костей. К горлу подкатил липкий комок, желудок сжался в спазме, но все же глава Минэнерго сдержался, и не такое видел.
Второй погибший выглядел не настолько отвратительно, если такое вообще можно сказать про свежий человеческий труп. Немолодой крепкий мужик, борода лопатой, как у Льва Толстого. Двое оставшихся оказались китайцами, судя по камуфляжу и лежавшим рядом автоматам - товарищи тех десантников, что сейчас расположились по обочинам проселка.
-- Патруль обнаружил посторонних в запретной зоне, - по-русски, хотя и с явным акцентом, пояснил генерал Бао. - Они двигались в сторону трубопровода. Нарушители имели оружие. Они открыли огонь первыми и были уничтожены.
-- Почему ваши солдаты стреляли по гражданским? Это все же подданные России, и мне не нравится, когда их отстреливают по лесам!
-- У них не было метки. - Китаец задрал рукав, продемонстрировав охватывающий запястью браслет из темно-зеленой резины. Машинально Захаров коснулся точно такого же "украшения" на своей левой руке. - Каждый, работающий в запретной зоне, имеет радиомаяк автоматической системы опознавания "свой-чужой". Те, у кого есть радиометка, охрану не интересуют. У этих людей не было маячка, но было оружие.
Бао Тэнчже указал на лежавшие рядом с телами карабин "маузер" и СКС. У немецкого карабина вместо приклада торчали какие-то щепки, испачканные кровью.
-- Местные жители были предупреждены о невозможности нахождения в зоне нефтепровода, - бесстрастно произнес китайский генерал. - Но, как это принято в России, они игнорировали требования. В моей стране каждый гражданин почитает и соблюдает законы, потому что знает - за их нарушение последует суровое и неотвратимое наказание. На этом должно строиться любое государство!
-- Ну, да, если к этим двоим добавить еще пару миллионов русских, то, оставшиеся, возможно, перевоспитаются, - мрачно процедил Захаров. - Генерал, эти люди живут тут не одно поколение, на своей земле. Для них никогда не было и не будет границ в тайге.
-- Отныне - будут!
Вадим Захаров посмотрел на уложенных у самых его ног ровной шеренгой мертвецов, и, снова переведя взгляд на Бао Тэнчже, спросил:
-- Генерал, как долго китайские войска останутся на территории России? И что вообще здесь делают ваши солдаты?
-- Солдаты китайской армии охраняют нефтепровод, снабжающий топливом их родину. Это почетная миссия, для которой годится далеко не каждый воин НОАК. Этот нефтепровод - совместный проект России и Китайской народной республики, в него вложены деньги китайского народа, он очень важен для нас и китайские солдаты обеспечивают сохранность этих вложений. Мне кажется, это разумно. Мы покинем вашу страну, как только вы сможете сами сохранять порядок на своей земле.
-- Мне кажется, для этой миссии полнокровная воздушно-десантная дивизия, усиленная несколькими вертолетными эскадрильями - это уже излишне. Вы словно собираетесь вести полномасштабные боевые действия!
-- Вы должны быть нам благодарны, ведь китайские солдаты выполняют работу ваших бойцов, и это вовсе не плохо, что их много.
-- Думаю, их служба не продлится долго, - хмыкнул Захаров. - Острый период нашей болезни уже прошел. Мы уже встали на ноги и сделали первый самостоятельный шаг.
Генерал Бао недоуменно нахмурился:
-- Не понимаю!
-- Даже самый сильный и крепкий человек, например, тренированный спортсмен, чемпион, может тяжело заболеть. Представьте, вот он лежит в коме, живой труп, и никто не может сказать, очнется ли он, придет в себя или его сердце остановится, а мозг окончательно отомрет. Кто послабже, тот уже не жилец, но наш больной силен и духом и телом. И вот он открыл глаза, узнавая собравшихся вокруг родственников и близких, вот он встал на ноги, и, пока еще держась за стенки палаты, делает первые шаги. Его мышцы одрябли, он пока беспомощнее новорожденного ребенка, но всем ясно, что окончательное выздоровление уже не за горами. Так и моя страна после долгой агонии очнулась, стряхнула с себя сонную одурь и уже сделала первый шаг в будущее.
-- Вы очень убедительно объяснили, - вежливо улыбнулся генерал Бао. - Что ж, я надеюсь, этот трагический инцидент больше не нуждается в нашем присутствии?
Санитарный Ми-8 с красными крестами на фюзеляже забрал тела русских охотников, унеся их куда-то на север, к горизонту. Трупы китайских десантников погрузили на борт прилетевшего Z-9, направившегося на юг, к не слишком далекой границе двух держав. Затем и Вадим Захаров поднялся на борт своего вертолета, взявшего курс в направлении Хабаровска. И уже прибыв в свою временную резиденцию, он связался по ВЧ-связи с Москвой.
-- Это уже слишком! - возмущению министра не было предела. - Китайцы не просто держатся, как у себя дома - они нас просто не замечают, не считают за людей! Убили двух охотников, изрешетили, будто в тире, гранатами забросали! Мы, что, избавились от одних оккупантов, чтобы тотчас пустить к себе других?!
Валерий Лыков на том конце провода помолчал недолго, наконец, ответив:
-- Китайцы здорово помогли нам. Если бы не их давление на США в ООН, если бы не подпитка наших партизан оружием и снаряжением, наконец, если бы не их войска, перешедшие границу, мы бы еще вели свою войну, или, что не менее вероятно, признали бы поражение. Я уж не говорю о китайских зенитных ракетах, благодаря которым наши десантные корабли тогда, в декабре, добрались до берегов Сахалина, а ведь останься там хозяйничать японцы, остатки нашего Тихоокеанского флота оказались бы намертво заперты во Владивостоке.
-- Я сознаю это, - согласился Захаров. - Но настолько далеко моя личная благодарность не распространяется!
-- Мы не можем говорить с Пекином с позиции силы, не можем ничего требовать. В конце концов, новый нефтепровод выгоден нам больше, чем китайцам. На фоне взлетевших цен на нефть мы, даже предоставив Китаю значительную скидку, получаем валюту, наполняющую бюджет, создаем резервы, возрождаем оборонную мощь страны, наконец. Это, полагаю, стоит жизней пары убитых мужиков.
-- А было время, господин премьер-министр, когда для вас ценной казалась жизнь любого русского парня!
Захаров с силой опустил трубку на аппарат. За тысячи километров от него, на другом конце огромной страны, в пустом кабинете сидел Валерий Лыков. Уперев локти в стол, он спрятал лицо в широких ладонях. Его шепот прозвучал в стенах пустого просторного помещения громовым раскатом:
-- Ничего. Скоро со всех спросим. За каждую каплю пролитой русской крови! Никто не уйдет от ответа!
В эти самые минуты сотни тысяч людей в самых разных уголках огромной державы делали все, чтобы угрозы Лыкова исполнились. Делали, порой, не зная конечной цели, общего замысла, но даже не думая о том, чтобы отступить. Одним из этих людей был вновь назначенный командующий Тихоокеанским флотом России.
Транспортный Ан-26, в полете угрожающе дребезжа и проваливаясь в воздушные ямы, словно уходил в смертельное пике, доставил контр-адмирала Лямина из Владивостока, где ныне собрались все боеспособные единицы, представлявшие хоть какую-то ценность, в Комсомольск-на-Амуре. В прочем, назвать скопление чудом переживших войну кораблей и подлодок флотом мог только неисправимый оптимист. Тихоокеанский флот перестал существовать в далеком мае, когда волна за волной налетали с океана, стелясь над самыми волнами и до последнего оставаясь незамеченными береговыми РЛС американские "Томагавки". Выполняя приказ премьера Самойлова, все корабли и находившиеся на боевом дежурстве подводные лодки вернулись в базы, чтобы там, выстроившись у стенки, стать отличным мишенями для вражеских крылатых ракет.
