По тесным отсекам с ревом прокатилась волна жидкого пламени, выжигая кислород, затекая во все углы, не оставляя запертым в трюме японским морякам ни единого шанса на спасение. Из пробоины в корпусе вырвался длинный язык огня, уподобив эсминец "Атаго", красу и гордость Морских сил самообороны Японии, пробуждающемуся вулкану. Когда ударная волна, частично ослабленная встречавшимися на ее пути переборками, добралась до машинного отделения, на командном посту погасли многочисленные мониторы, и отсек погрузился во мрак. Через мгновение тусклое аварийное освещение рассеяло тьму, но капитану корабля этой секунды хватило, чтобы ужас стальными когтями вонзился в его замершее, сжавшееся в комок сердце. А затем вместе со светом в отсек, наполненный такими же растерянными людьми, ворвались голоса.

-- Пожар в трюме!

-- Корабельные системы обесточены!

-- Система пожаротушения выведена из строя!

Капитан, встряхнувшись, отогнав прочь сковавший его в первые мгновения ужас, громко, так, что его голос заглушил разноголосицу ошеломленных офицеров, скомандовал:

-- Аварийные партии - в трюм! Восстановить энергоснабжение! Сигнал бедствия - в эфир!

Эскадренный миноносец "Атаго", в надстройке которого, у самой палубы, зияла огромная пробоина, обрамленная ореолом копоти, и из которой струился дым, продолжал двигаться прежним курсом вдоль камчатского берега. Но из совершенной машины для уничтожения новейший боевой корабль, получив прямое попадание, превратился в десять тысяч тонн бесполезного металла, внутри которых три сотни моряков делали все, чтобы вдохнуть жизнь в многочисленные системы. Связь удалось восстановить раньше всего остального, и эфир наполнился призывами о помощи. Приняв паническую радиограмму, капитан эсминца "Кирисима" немедленно скомандовал изменить курс, и точно такой же приказ отдал командир экипажа патрульного самолета Р-1, одного из многих, описывавших круги полусотней миль восточнее Курильской гряды в поисках неуловимых русских "варшавянок", отправивших на дно десантный корабль "Кунисаки". Но сигнал бедствия приняли не только они.

Вице-адмиралу Марату Гарееву доложили о результатах атаки ракетного батальона через несколько минут после того, как пусковые установки снялись с позиции, выскальзывая из-под ответного удара, который так и не последовал. Посты радиотехнической разведки Камчатской флотилии перехватили переговоры японских моряков, и, даже не сумев расшифровать их в такой ничтожный срок, уже по интенсивности радиообмена, поняли, что выпущенные, фактически, "по площадям", ПКР достигли цели.

-- Эта лоханка болтается у наших берегов, - ощерился, выслушав торопливый доклад, командующий обороной полуострова. - Буквально на расстоянии вытянутой руки. Однозначно поврежденная, возможно, небоеспособная. Командиру Шестьдесят шестого приказ - немедленно выходить в море! Добьем япошек!

Остатки русского флота на Камчатке давно не брали в расчет не только японские генералы, но и сами русские. Наиболее боеспособные единицы, такие, как подлодки 887-го проекта, были переведены во Владивосток в первые дни после ухода американцев. За ними последовали тральщики и малые противолодочные корабли, те, что еще могли держаться на плаву и пройти несколько сотен миль, пускай и на буксире. А большая часть моряков сошла на берег, сменив черные регланы на армейскую "флору", а ракетные комплексы и универсальные артустановки - на изъятые с баз хранения АК-74. Но флот на Камчатке остался, и, несмотря на то, что основные сражения разворачивались среди заросших тайгой сопок, был готов действовать.

Малый ракетный корабль "Разлив" медленно, будто крадучись, вышел из гавани Петропавловска-Камчатского спустя двадцать минут после поступления приказа. Когда берег скрылся в дымке тумана, капитан третьего ранга Сергей Тихонов, командир корабля, чувствуя, как по телу проходят волны нервной дрожи от хлынувшего в кровь адреналина, приказал:

-- Курс пятнадцать! Самый полный вперед!

Где-то под его ногами взревели дизельные двигатели, разгоняя "Разлив" до предельных тридцати пяти узлов. Из-под форштевня вырвались струи мутной пены, и ракетный корабль, едва не выскакивая из волн, рванул на север, туда, где, пока не видимый за горизонтом, дрейфовал японский эсминец.

Шести противокорабельных ракет "Аметист", размещенных в трехтрубных пусковых установках по обе стороны небольшой надстройки, даром, что считавшихся устаревшими, должно было хватить, чтобы разделаться с нахальным "япошкой", беспечно подошедшим так близко к русским берегам. Но по правому борту, примерно в полутора кабельтовых, шел брат-близнец "Разлива", малый ракетный корабль "Иней" проекта 12341. "Мороз", еще один МРК, входивший в Шестьдесят шестой дивизион, не смог выйти в море из-за внезапно обнаружившихся в порядком изношенной и долгое время лишенной надлежащего обслуживания силовой установке неполадок, а четвертый корабль, "Смерч", вторжение американцев застигло во время ремонта. После ухода оккупантов никто не посчитал нужным восстанавливать когда-то хороший, но сейчас явно устаревший ракетный корабль со старыми, давно выработавшими гарантийный срок ПКР и никаким по меркам современной войны противовоздушным вооружением.

Ракетные корабли, подпрыгивая на волнах, мчались к цели, точно свора голодных псов, спущенных с цепи. Какое-то время на борту "Атаго", идущего встречным курсом, не подозревали об их появлении, но уже через несколько минут МРК были обнаружены пилотами пары японских F-15J "Игл", патрулировавшими воздушное пространство. Летчики, машины которых не несли никакого вооружения "воздух-земля", могли только скрипеть зубами от бессилия, но еще они могли сообщить о внезапно проявившихся русских кораблях своим коллегам, управлявшим патрульными "Орионами" и Р-1, образовавшими настоящую сеть над прибрежными водами Тихого океана. Ближайший из них, немедленно изменив курс и увеличив скорость, начал сближаться с ракетными кораблями, одновременно и приближаясь к берегам Камчатки. Зенитно-ракетные комплексы С-300ПМ, стянутые поближе к Петропавловску, самую малость не могли дотянуться своими ракетами до японского самолета, а тех полутора десятков минут, что требовалось как на грех находившимся сейчас на земле истребителямМиГ-31, чтобы подняться в воздух, патрульному Р-1 хватило, чтобы выпустить залпом четыре противокорабельные ракеты ASM-1C с дистанции более полста километров.

-- Товарищ командир, - стоявшего на чуть подрагивавшей под ногами палубе капитана Тихонова окликнул выглядевший взволнованным и напряженным радист. - "Берег" на связи! По правому борту японский самолет!

-- Корабль к бою! Средствам ПВО - боевая тревога! Приготовиться к отражению атаки!

На корме в сторону неразличимой невооруженным взглядом угрозы развернулись, запрокидывая стволы в зенит, орудийные башни артиллерийской установки АК-176 калибра 76,2 миллиметра и размещенного уступом на надстройке шестиствольного автомата АК-630. А в носовой части из-под палубы поднялась пусковая установка зенитного комплекса "Оса-М". Никто и никогда всерьез не верил, что МРК проекта 12341 сумеет выйти победителем из боя с воздушным противником, но этого арсенала должно было хватить для того, чтобы успеть обнаружить цель и выпустить свои "Аметисты". Хотя капитан третьего ранга Тихонов втайне надеялся, что их атака не окажется походом в один конец.

-- Групповая воздушная цель по пеленгу сто десять, - раздался голос оператора РЛС управления артиллерийским огнем "Вымпел". - ПКР!

Снизившиеся до пятнадцати-двадцати метров японские ракеты были обнаружены менее чем за пятнадцать километров, и одновременно их радиолокационные ГСН захватили цели.

-- Курс не менять, - приказал Тихонов, и его слова повторил командир "Инея". - По воздушным целям - огонь!