В этот же день нам не удалось сделать задуманный рейс на ближайший островок. Поднялся восточный ветер, и озеро зашумело волнами. Наконец ветер успокоился, вода, которую он нагнал на западный берег Балхаша, ушла, обнажив песчаные отмели. На следующий день мы плывем к маленькому островку. Возле него выглянули из-под воды камни, и я удивляюсь тому, что они такие ярко-зеленые. Здесь, оказывается, у берега обильно разрослись зеленые водоросли. Даже мир водорослей живет по-своему у каждого островка, подстраивается к сложившейся здесь обстановке.

Островок сложен из крупного камня. Он шагов тридцать в длину да метров десять в ширину. Пересекаю островок поперек, и вдруг из зарослей травы, из-под самых моих ног, громко хлопая крыльями и задев ими за мою руку, вылетела кряковая утка. Описала круг над островком и села на воду вблизи. На земле, под зарослями трав, я вижу большое, круглое, покрытое пухом, гнездо и в нем девять яиц. Чуть не наступил на них!

Бедная кряква! Не посчастливилось ей вовремя вывести свое потомство, ее постигла неудача, и скорее всего из-за тех ворон, которые угнездились на первом островке. Теперь с запозданием она стремится наверстать упущенное. Скорее надо выбираться с островка одинокой кряквы и плыть к биваку.

Наверное, кряква была очень осторожна и, зная своих недругов, появлялась на озере только ночью, когда вороны спали. Как бы теперь они не заметили утку и не догадались, в чем дело.

Коварный Балхаш с его неожиданными штормами заставил отказаться от складной байдарки. Пришлось искать более надежное суденышко. И вот, после долгих хлопот, в нашей машине новая резиновая лодка «Пеликан». Она тяжела, объемиста, и наш «газик» теперь загружен почти до самого верха. Но отзывы о лодке самые похвальные: она устойчива и может работать с подвесным мотором.

На машине нелегко пробраться к берегу через крутой и высокий вал из мелких камешков. Колеса мгновенно зарываются по дифференциал, и наш сухопутный корабль прочно садится на землю. Здесь зона, недосягаемая для владельцев легковых машин. Но нам помогают передний мост и демультипликатор. Неважно, как будем выбираться обратно, после города, долгой дороги, жары и духоты всем так хочется поскорее к воде, к берегу с набегающими на него лазурными волнами.

Наконец пробились к самому берегу, добрались до озера. И сразу же впереди, в километре, увидали совершенно черный и скалистый высокий остров. Его чернота была необычной. Будто громадный массив каменного угля неожиданно вырос среди озера, мрачный и угрюмый среди ослепительного сияния неба и воды.

— Какой он черный! — удивился Николай.

— Какой он страшный! — добавила Ольга.

Но в этот момент краешек острова неожиданно засветился ярким желтым пятнышком, оно стало шириться, расти и вдруг, будто сняли темное покрывало, остров засверкал под солнцем желтыми, красными, зелеными скалами. Только тогда мы догадались, в чем дело. Темное покрывало оказалось тенью от облачка. Она сошла с него и улеглась рядом синим пятном на голубовато-зеленой воде.

Плоская лепешка на воде, которую легко и игриво болтают волны во все стороны, — таково первое ощущение от нашего нового суденышка. И старенький моторчик бормочет шумливо, с перебоями. Ветер свеж, и если двигатель заглохнет, унесет нас в открытое озеро, и тогда неизвестно, как добираться обратно. Коротенькими маленькими веслами не управишься.

Лодку болтает с боку на бок, иногда подбрасывает кверху, и тогда она с шлепком плюхается широким дном о воду. Брызгами залило одежду, небольшая лужа воды скопилась и на дне.

— Нет, — говорю я своему напарнику, — не нравится мне зависеть от этой железяки!

Но, слава богу, остров все ближе, мы поворачиваем к его подветренной стороне, и здесь — какая благодать, так тиха и спокойна вода, и нет волн с белыми гребешками.

На острове хорошо! Нет следов домашних животных, и чистые травы растут возле самого берега. В куртинке цветущего шиповника тихо реет стайка стрекоз-стрелок, и такими нарядными кажутся изумрудно-зеленые самцы по сравнению со своими скромно окрашенными охристо-зелеными подругами. Жужжат пчелы в белых зарослях толстолистного клоповника, от его мелких цветков исходит нежнейший аромат.

Наш фокстерьер прежде всех выскочил на берег, забрался на вершину крутых скал. Оттуда раздаются громкие и тоскливые крики. Я спешу наверх и вижу пустынного кулика-авдотку. С полураскрытыми крыльями она бежит впереди собаки. Фокстерьер умен, знает — птиц трогать нельзя, да и нет смысла за ними гоняться, все равно поднимутся в воздух, оглядывается на меня, садится, не переставая наблюдать за незнакомкой.

Из сухой и коричневой травы вылетает другая авдотка. Обе в страхе планируют и в панике мечутся по траве, оглашая воздух тоскливыми и громкими криками. С обрывистых скал вылетают несколько галок и поднимают гвалт, летая над нами. Галки-авдотки: да скоро ли вы замолчите! Так хочется побыть в тишине в этом нетронутом человеком уголке природы.

Остров небольшой, слегка вытянутый, длиной около трехсот метров. Его поверхность с нетолстым слоем почвы поросла низенькими пустынными злаками. Всюду красуются синие головки пустынного чеснока, В выгоревшей от летнего зноя траве скачет множество кобылок, и среди них нет ни одной бескрылой. Тем, кто не умеет летать, с материка не заселить клочок земли, окруженный водою. Еще между камнями по берегу, поближе к влаге, перебегают от убежища к убежищу черные сверчки и всюду раздаются их короткие и отрывистые дневные трели.

В одном месте под землею прогулялся слепушонка и выкинул на поверхность цепочку холмиков светлой земли, перемешанной со щебнем. Здесь он недолго жил, немного для него нашлось поживы среди каменистой почвы, и вскоре покинул остров. Но как он сюда попал и как отсюда выбрался? Почти безглазый, с короткими ножками-лопатками, и он, оказывается, тоже странник и способен совершать кочевки, не останавливаясь перед водными преградами и подвергаясь могучему инстинкту расселения, тому самому, который живет и в человеке, побуждая его странствовать по земному шару. В наших представлениях слепушонка — исконный подземник, не способен жить нигде, кроме как в кромешной тьме своих хором. Зоологам, неисправимым скептикам, это сообщение не понравилось, ведь оно противоречит привычным представлениям. Но факты упрямы: на острове — только одна цепочка следов этого жителя.

Я переворачиваю камни и всюду вижу полусонных крохотных темно-серых ящеричек-гологлазов. Их очень много, но у каждой есть свое собственное укрытие, свой дом, свой камень. Видимо, им полагается быть собственниками. Впрочем, однажды я застаю вместе двух ящеричек, самца и самку, а потом нахожу счастливую обладательницу двух прелестнейших крохотных белых яичек.

Ветер крепчает и гонит крутую волну. На обратном пути лодку еще больше бросает из стороны в сторону и обдает брызгами воды. Но она легко взлетает кверху, плавно падает вниз, удивительно устойчива, и я проникаюсь к ней доверием и уважением…

Теперь — путь на машине по берегу к другому острову.

Сегодня утром Балхаш необыкновенен, тих, спокоен и сверкает голубизной. Редко таким бывает это озеро пустыни. Тучи ушли на рассвете, растаяли, и сейчас солнце начинает разогревать землю. По гладкой поверхности воды лодка плывет спокойно, оставляя позади себя широкий, расходящийся в стороны след.

Высоко в небе появляются три пеликана и, планируя, облетают нас. Потом лодку обгоняет большая стрекоза-анакс. Она, превосходная летунья, тоже путешественница, и держит путь к тому же берегу. Еще нас настигает большой слепень-табанус, облетает вокруг, но не садится, не пытается напасть, а летит, как стрекоза, тоже к острову. Быть может, наша оранжевого цвета лодка попахивает выхлопными газами или резиной. По пути встречаем несколько плывущих в воде кобылок-атбасарок, неудачливых путешественниц. Где-то на берегах началось их массовое размножение, и оно побуждает расселяться.

Из воды торчит небольшой каменистый островок. На его мыске, выдающемся в озеро, сидит баклан и возле него две сороки. Что им здесь понадобилось, на голой косе? Уж не ожидают ли они от искусного рыболова подачки! Многие птицы досаждают бакланам, отбивая у них рыбу. С другой стороны каменистого острова в напряженной позе застыла серая цапля. Она обеспокоена нашим появлением, не выдерживает, взлетает. Поднимается и баклан и летит к другому острову. За ним следуют сороки. Забавное содружество!