Однажды я наблюдал забавную картинку. Белочек кормил орехами пожилой мужчина. Подошла девочка, протянула конфету. Белочка, расправившись с орехами, схватила лакомство, прыгнула на дерево, поднялась повыше, немного погрызла конфету и потом, поднявшись еще выше, спрятала угощение в развилку ветки.

В стороне, метрах в семидесяти, почему-то на земле сидело почти неподвижно с десяток ворон. Тотчас же одна из них поднялась, подлетела к дереву, села на него и боком-боком подскочила к развилке ветки, схватила конфету и умчалась с нею к своим. Добыча была дружно расклевана воронами.

Так произошло дважды.

Когда белочки основательно наелись и им надоело угощение, они разбежались в разные стороны. Разлетелись и вороны.

Не знаю, одна и та же, или две разные вороны прилетали за конфетой, но ясно, что промысел хитрых птиц был давно и отлично отработан.

Конец лета. По пустыне медленно катится лавина овец, позади нее, покачиваясь в седле, едет чабан. На горизонте над пустынными горами застыли белые облака. Овцы мирно пасутся. Впереди отары важно вышагивают черные скворцы. Некоторые птицы уселись на спины овец, поглядывают по сторонам, отдыхают. Вот стайка скворцов, будто по негласному сигналу, внезапно взмыла в воздух, унеслась к горам и растаяла в синем небе. Через полчаса я вижу, как скворцы снова проносятся над отарой и, резко спикировав, садятся перед ней на землю. Или, быть может, это другая стая?

Наша палатка находится на вершине небольшого холма, и, пока готовится обед, я с интересом наблюдаю в бинокль за поведением птиц.

— Аман! — приветствую я чабана.

— Аман! — охотно отвечает он, протягивая коричневую обветренную руку.

— Почему скворцы возле отары ходят?

— Не знаю. Всегда так. Любят барана, наверное!

Много раз наблюдал я эту странную привязанность скворцов к отарам овец и не мог понять ее причины. И не только скворцы. Перед стадами домашних животных, едва ли не перед самыми копытами, ходят вороны, галки, грачи, и некоторые из них так же охотно усаживаются на спины пасущихся. Впрочем, я уже давно догадываюсь, в чем тут дело, и сейчас, мне кажется, представился случай проверить предположение. Ведь это не так уж трудно. Походить немного рядом, присмотреться.

Предположение как будто оправдывается, но… надо еще внимательней посмотреть, убедиться, проверить. Нет, ошибки не должно быть!

Представьте себе поле, заселенное саранчуками. Шустрые кобылки, особенно когда их много, разлетаются и прыгают во все стороны из-под ног. Они очень хорошо ощущают приближение крупного животного и, опасаясь погибнуть под его ногами, заранее спасаются. Эту способность угадывать опасность насекомым помогли выработать за многие тысячелетия стада диких туров, антилоп, лошадей, верблюдов.

Кому это объяснение покажется неубедительным, достаточно пройтись по траве, и, если только не слишком холодно и многочисленные саранчуки не оцепенели, ни один никогда не будет раздавлен.

— Так что же тут удивительного! — скажет энтомолог-скептик. — В любой обстановке кобылки спасаются тем, что прыгают подальше от опасности!

Это верно. Только не в любой обстановке. Прыжок — крайняя мера спасения. И далеко не безопасная. Подпрыгнувшую кверху и опустившуюся на землю кобылку увидит и схватит птица или еж, волк, лисица, не пренебрегающие этой добычей летом. От них кобылки затаиваются и не прыгают.

Однажды я заметил, что меня настойчиво преследуют мухи-тахины. И, оказывается, неспроста. Они ожидали, когда из-под моих ног взлетят кобылки. В это мгновение мухи бросались на свои жертвы и откладывали под их крыльями яички. Как бы опасаясь своих недругов, кобылки не желали прыгать, и только опасность быть раздавленными подавляла их осторожность.

Как-то на едва заметной дороге в песчаной пустыне меня долго преследовала хищная муха ктырь, пока не схватила выскочившую из-под моих ног кобылочку-песчаночку.

Между прочим, к такому же приему прибегают и хищные птицы. Маленький и грозный разбойник кобчик может долго лететь рядом с грохочущим поездом, в расчете на то, что из придорожных зарослей выскочит напуганная пичужка. Коршун, лунь тоже настойчиво следуют рядом с автомашиной, намереваясь схватить встрепенувшуюся птичку или мышку.

На Поющем бархане, помню, я однажды невольно залюбовался токованием кобылки-савиньи. Она резко взмывала в воздух, совершая на лету отчаянные пируэты, и, потрескивая крыльями, падала на землю, заканчивая воздушный танец протяжной и звонкой трелью. На кобылку неожиданно набросилась каменка-плясунья, но промахнулась. Кобылка упала в кустик джузгуна, и там на нее от испуга нашло что-то вроде оцепенения: сколько я ни пытался выгнать насекомое, оно не желало даже шевельнуться.

Но вернемся к отаре овец.

Кобылки узнают о приближении животных. Очевидно, в этом им помогает сотрясение почвы. Известно, например, что некоторые кузнечики настолько чутки, что воспринимают колебание почвы, равное долям микрона, то есть практически могут слышать землетрясение в несколько баллов за десятки тысяч километров, представляя собою чувствительнейшие живые сейсмографы. От страха перед копытами кобылки, пытаясь спастись, прыгают во все стороны. В это время их и ловят скворцы.

Птицы отлично усвоили выгоду, которую можно извлечь из общения с овцами.

Чабан в какой-то мере был прав: действительно, скворцы любят баранов!

Многие птицы охотно поедают кобылок, и, если бы не они, пастбища бы сильно страдали от этих насекомых.

Высокое и обширное плоскогорье Ассы — прекрасное место для летнего выпаса скота. Сюда кочуют отары овец многих совхозов и колхозов. На сочной зеленой траве животные прибавляют в весе и здоровеют. К тому же здесь, в высокогорье, нет ни комаров, ни слепней.

Но у домашних животных в Ассы существуют шестиногие конкуренты. Из года в год на этом пастбище происходят массовые размножения сибирской кобылки. Ее легко отличить от множества других видов кобылок, у самцов на передних ногах находится резкое, почти шаровидное вздутие. С ними кобылки, будто боксеры в перчатках.

Местами кобылок очень много, ими кишит вся земля, и уж, конечно, они уничтожают немало растений.

Сибирской кобылка названа потому, что именно в Сибири была впервые исследована. Там она тоже появляется периодически в больших количествах и вредит посевам и пастбищам. Но годы массовых размножений кобылки в Сибири редки. На обширных просторах Сибири у этой кобылки много естественных врагов, мух-тахин, наездников и других различных насекомых, специфических ее недругов, питающихся только ею или ее яичками. Естественные враги сдерживают размножение этого опасного вредителя пастбищ.

Чем же объяснить, что на высокогорных пастбищах так вольготно живется этому насекомому? По-видимому, главная причина все же в том, что у кобылок, обитательниц высокогорий Тянь-Шаня, мало естественных врагов. Проникла же кобылка из Сибири в наши края много тысячелетий назад. Преодолеть пояс пустынь, окружающих горы, оказалось не под силу ее многим естественным врагам, маленьким наездникам и мухам-тахинам.

Бороться с кобылкой химическими веществами нельзя — можно потравить скот, да и загрязнять почвы и растительность. Поэтому наиболее перспективным, по-видимому, будет так называемый биологический метод борьбы. Следует изучить естественных врагов кобылки в Сибири и перевезти наиболее активных из них в Тянь-Шань.

Вредоносная деятельность сибирской кобылки на высокогорных пастбищах не остается безнаказанной. В урочище Ассы слетаются стаи грачей, галок и скворцов. Особенно много птиц занято истреблением кобылки, когда пустыню постигает засуха и в ней мало насекомых. Птицы тогда охотно кочуют в горы.

Пернатые друзья животноводов усиленно истребляют сибирскую кобылку, и кто знает, что бы стало, если бы не их полезная и неутомимая деятельность.

Об этом следует знать и помнить любителям пострелять.