Внизу хлопнула входная дверь:

- Туни, я дома! Что у нас пожрать? Я голодный – нет сил. Дохлое это дело – соседкам помогать!

Ага, мой милый бесчувственный бизончик вернулся. Значит, он не строчит заявление на развод. Хорошо. И как я вовремя Эрни выставила.

Разогреть обед и все подать было делом пятнадцати минут.

После чего как-то вспомнилось, что подозрительно долго не слышала и не видела шкодников.

Печенья... ага, нет. Значит, где Дадличек я приблизительно знаю.

А где паршивец?

- Мальчики, обедать!

Довольный и отфыркивающийся, как белый кит, с влажными после быстрого умывания усами, муж пришел первым. Потом, со скрипом, как в дешевеньком фильме ужасов, из своей каморки показался негодник. К груди он судорожно прижимал нашу новенькую видеокамеру. За его спиной робко и испуганно жался Дадличек.

Чего это они?

- Так. Мальчишка, рассказывай!

- Меня Чарли зовут.

- Что?

- Меня. Зовут. Чарли. – Зеленые глаза были полны непролитых слез, но попыток приблизиться мальчишка не делал. И камеру из рук не выпускал. Мы с мужем удивленно переглянулись.

- Чарли, так Чарли, – через пару секунд пожал плечами мой спокойный и голодный супруг, – садитесь уже оба. И камеру положи. Увижу на ней хоть царапину – на месяц сладкого лишу! Обоих.

На лице сыночка отразился ужас. Прежние страхи были им успешно забыты. Сейчас было важно только одно – что он помнил про царапины на камере? Там были какие-то? Или нет? А то папочка шутить не станет.

- Там видео. Пожалуйста. Я снял. Пожалуйста. Посмотрите. – Слезы уже прорвали плотину, но говорил Маугли пока чисто, без всхлипов. Просто катились по щекам крупные горошины слез.

Мы ничего не понимали.

Аккуратно высвободив камеру из рук мальчика я не смогла сдержать вскрика – кассета была та самая, на которую записывали первое сентября.

Засранец не нашел ничего лучше, чем испортить дорогое мне событие своими детскими глупостями! Ну, он у меня получит! И Вернон тоже огребет – сколько уже можно было просить все переписать как надо?! Ну, я им устрою!

- Посмотрите. Пожалуйста. Меня Чарли зовут, – мальчишка непонятно с чего сорвался в истерику. Вернон (твердить ему не успеваю, что не надо так делать), потянул мальчишку за руку к себе, чтобы успокоить и вдруг замер. Я мельком глянула на левую руку ребенка и показавшееся из-под кофточки грязное пятно. Вот же поросятина!

- Это татуировка. – Неверным голосом сказал Вернон и неверяще посмотрел на меня.

Под силком стянутой с паршивца кофтой обнаружились две огромные татухи – Черт! Эрни, козел! – кожа покраснела и воспалилась. Змея, выбитая на тонкой детской коже словно бы шевелилась. С другой стороны было наколото: “Чарльз Вернон Дурсль”.

******, Эрни!

- И как это понимать? – муж медленно наливался дурной кровью.

- По-ик – Ревел подкидыш.

Стремясь оттянуть момент с объяснениями (очень неприятными объяснениями), я включила телевизор и подсоединила к нему камеру.

Отвлечемся на домашнее видео.

Надеюсь, паршивец не много времени снимал.

Ну просто в голове не укладывается, какой гаденыш! Полно же других кассет!

Сперва камера показала черноту, которая пыхтела и насморочным, как после долгого рева, голосом рассказывала, что будет гадким кошкам гадкой миссис Фигг за то, что они покусились на братика. Кары были ужасающие.

На зрителей надвигалась еще более черная стена чуланчика, с пробивающимся в щель лучиком.

- Я и не видел, что там дырка есть. Надо заделать. Мальчишке же пыль летит, наверное, – пробормотал муж.

- Я Чарли, – сурово поправил мужа мальчишка. А сам носом – шмыг, шмыг.

- Дидиккинса укусила сучья тварь Фигг? Когда? – Догадайтесь, кто в семье самый умный и услышал самое важное? Я убью эту старую кошелку и все ее клубки шерсти!

Дадличек сидел тихо-тихо, прижавшись к моему боку.

Наконец, камеру пристроили так, что в щель, на треть экрана, стала видна входная дверь и немножко коридора, даже кусочек гостиной выглядывал. Остальное пространство загораживала доска. Камеру выключили, пошла картинка с первого сентября.

- Все? – спросила я, но ответ был уже в телевизоре. Солнечный день начала осени вновь сменился темным чуланом. В прихожей уже хозяйничали два мужика – тощий седой и бородатый дед с залысинами и сломанным носом (муж пихнул меня легонько локтем в бок – нос на двери!) и ворюга, глазками своими бесстыжими облизывающий персидскую вазочку из луженой меди, тонкую чеканку которой я очень любила рассматривать. Подарил кто-то на свадьбу. Убей, не помню – кто. Я и про вазочку только что вспо... **** **** ***** *****!!! А ну поставь на место, *** **** **** ****!!! Ах ты ж, ****** ***** ****!!! А ведь я бы на Эрни подумала.

После такого убедительного доказательства, мы без лишних вопросов и возмущенного фырканья выслушали рассказ о вчерашнем дне. Про суперского дядю Эрни, гадкую кошку, отправленную на опыты, и злых полисменов, арестовавших папочку. И про папочкину идею, которую воплотили в жизнь его сыновья, пока родители занимались не пойми чем. Кому-то звонили и где-то бегали.

- Тут бы повернуть камеру, плохо видно. Что там делают, в гостиной?

- Чарли сказал сидеть тихо-тихо. Обнял меня и сказал думать: “Нас тут нет”, – доверительным шепотом произнес сынуля.

- Я в комиксе читал. Так от телепатов прячутся. Закрыл собой Ди и прятался.

- Вопя: “Никого нет дома?”

- Сработало, – насупились на меня мальчишки. Чарли явно гордился своей идеей и своей сообразительностью вообще. Но потом, не сумев пойти против правды, прибавил. – Только чем сильнее мы думали, тем сильнее змейка щипалась.

Поговорили о змейке. Ну надо же. Мальчишка говорит, что я первый раз в обморок упала. Так что запрыгивание на диван с ногами – уже почти спокойная реакция.

- Я вырасту и защитю вас.

- Чарли, так неправильно говорить, – иногда филолог-лингвист во мне просыпался не только для того, чтобы вспомнить подходящие к случаю фонемы. Но тоже не всегда к месту.

- А я все равно. Узнаю, как. Вырасту и защитю, – мальчишка сжал губы. Получилось очень похоже на то, как это обычно делаю я. Смешной.

Мы сидели в молчании. По экрану, при свете яркого солнца, под осенним, пронзительно-синим небом, десятки первоклашек скакали и прыгали, знать не зная, какое дерьмо случается иногда в совершенно обычной жизни.

Комментарий к О пользе татуировок Низл (англ. Kneazle) (КММ:

XXX

) — зверек, похожий на кошку с пестрым, крапчатым или пятнистым мехом, несоразмерно крупными ушами и львиным хвостом. Довольно разумны, отличаются независимым характером, часто бывают агрессивными.

====== Защита ======

На следующий день мужу обязательно нужно было присутствовать на рабочем месте.

Мы экипировались так, словно могли больше не вернуться в наш уютный домик. (Во всяком случае, все золотые и серебряные украшения я с собой забрала).

У каждого (даже у Дадли) в кармане лежал диктофон и пара сменных кассет.

Чарли сжимал в руках тяжеловатую для него видеокамеру.

Ну, с Богом!

Я сидела на переднем сидении и смотрела в окно, совершенно не воспринимая картинку. За спиной возились мальчишки, успокаивая, внушая что все в порядке, все на виду, живы, здоровы и при своей памяти.

Ветерок перебирал волосы, навевая какие-то воспоминания. Такое легкое дежавю, вспомнить бы, к чему именно оно относится.

Думалось только о происходящем. Об открытии вчерашнего вечера, будь оно неладно! Иногда кажется, что спокойней было бы забыть все. Совсем все. И жить, не барахтаясь.

Ситуация патовая.

Глупо. Все-таки глупо со стороны тех сил надеяться, что мы с Верноном не будем бороться за себя и свою семью. Несмотря на все пораженческие настроения, я, подыхая, буду ползти вперед, лишь бы закрыть собой сыновей. А Вернон вгрызётся перед смертью в нападающих. Чтобы дать мне время доползти и закрыть мальчишек.