С другой стороны, смешно нам надеяться победить силу, способную настолько филигранно влиять на память. А кто знает, может, и не только на нее. Может быть, так же они могут воздействовать и на мотивацию, и на поступки. Привести в замешательство, заставить делать то, что нужно им, даже если ты при этом будешь все осознавать и сопротивляться.
Вот как я вижу наше будущее, если они только заподозрят, что мы узнали об их контроле и пытаемся сопротивляться:
Чарли мгновенно вновь станет “мальчишкой” и “паршивцем”. Это уж, как повелось. Неизвестно, правда, останется он хотя бы “Маугли”?
Вероятно, нас загрузят делами так, чтобы не оставалось времени на всякие глупости, типа мыслей о собственной жизни, о мотивах и последствиях разных поступков. Типа пренебрежения маленьким мальчиком, обладающим сверхъестественными силами. Зато в моем доме станет, наконец, стерильно чисто. Если я не пойду работать, разумеется. Чтоб уж совсем не видеть своих детей и не задумываться, кем они вырастут, как они вырастут, как будут меня в дальнейшем воспринимать.
Вернон будет спать или в газете-телевизоре, или жрать, или на работе. Чтобы тоже ноль внимания на сыновей. Чтоб никаких пикников, совместных игр, походов на стадион и поездок на рыбалку.
Так, может быть, пару раз в год, на именины мальчишек, выберемся куда-то. Просто потому, что совсем от сыновей отказаться невозможно. Подсознание не позволит. О. Кстати, я, наверное, из-за этого подсознательного ощущения пустоты, нехватки общения, буду всех закармливать, а сама сяду на жесткую диету. А Вернон... Вернон, наверное, будет покупать нам всякий хлам, который некуда будет складывать и мы забьем этими глупостями игровую комнату мальчишек (если туда не переедет Чарли из чуланчика) и, разумеется, чердак.
- Ты думаешь о чем-то совсем уж плохом, Туни. Прорвемся, все вспомним и будем вместе. В конце концов, твоя Роуз беспардонная опять спросит, не перестал ли наш несчастный сын видеть этого ужасного, пугающего, невидимого мальчика Чарли. Тут-то мы и...
- И забудем, что у меня когда-то была старшая сестра, с ее бульдогами. Что приезжала к нам Лилс, таскала мои книжки и поливала святой водой приблудную кошку. И они нас забудут. И родителей наблюдатели не обойдут вниманием. Мы не будем ездить на их могилы, потому что они, по счастью, не мертвы (очень надеюсь, что эти твари не станут их убивать, когда можно решить дело проще). Но мы не будем ездить к маме и папе в гости. Потому что не вспомним о такой возможности.
- Бульдожики незабываемы. У пацана... гм. У Чарли вон шрам от укуса остался. Когда он на дерево залез с испуга, а потом я его полчаса снимал, потому что он вцепился в ветку и не поддавался на уговоры. А Роуз смотрела на нас квадратными глазами и потом прятала от меня виски, помнишь? Или Злыдень, который серых кошек боится. Ты забудешь такое?
- Забуду, – не поддержала я попытку мужа перевести все в шутку, – и ты забудешь, если тем понадобится. А может случится еще хуже. И будет к нам приезжать от них регулярно надзиратель. Прямо домой. Проверять – не задумываемся ли мы не о том? Будет у нее питомник с собачками. Я буду ее тихо ненавидеть. Но считать сестрой. Моей, твоей – не важно. И звать ее будут противно как-нибудь. Марджори. Или там – Эльжбетта.
Вернон фыркнул. Что бы я ни говорила, он очень крутой и умный. И отлично понимает все то же, что и я. И, как мужик и глава семьи, недоволен, что мне не запудрить мозги всякими уговорами с беспочвенными “все будет хорошо”.
Переезды экспериментаторы даже не заметили. И когда я рванула от Вернона к родителям, сразу рядом оказался тот тип в черном пальто. Велика вероятность, что даже наша эмиграция их не смутит. Нам некуда деваться. И правительство может оказаться на их стороне. Во всяком случае, мы можем банально не успеть добраться до достаточно могущественного человека, способного нас защитить.
********! Чувствую себя Сарой Коннор, долбанной официанткой, которой предстоит борьба с системой, машинами и всем миром. Потому что на ее плечи возложена охренительная миссия воспитать Мессию света, борца с восстанием машин, Избранного,.. *********** ***** ********, ******* и ******** их самих ********* и их ************ эксперименты!
Вот откуда дежавю! Она тоже в конце фильма в машине сидела так.
Рванула куда-то в Мексику, чтобы там учить своего малыша стрелять и взрывать, чтобы подготовить его к грядущему дерьму.
Но это надо очень, очень-очень филигранно смыться. У нас, мирных обывателей, вполне может и не получиться.
- Надо поискать “старые галстуки” – однокурсников, с кем “Смелтинг” заканчивали. Кажется, есть идея. Только, – Вернон тяжело вздохнул, – только надо это провернуть через десяток лиц. Чтобы даже не думалось, что мы хотим провернуть. Чтобы даже из наших мыслей они это не выцепили, понимаешь? Не могу поделиться. И забыть боюсь. И так все провернуть, чтобы не прослыть психом и не загреметь туда же, куда и в начале этой истории. Теперь уже навсегда...
Я заплакала, закрыв лицо руками. Вернон, плюнув на то, что опаздывает на свое совещание, притормозил машину у обочины и гладил меня по голове.
- Все, все, – не выдержала я этих нежностей. – Поехали уже. Я в порядке! Мы им еще покажем.
Как ни странно, остаток дня прошел спокойно, без истерик и внутреннего надрыва.
Мы выглядели почти тем, кем и являлись – семьей начальника, которая смотрит, как там все устроено у него в офисе.
Я сфоткала пару раз Дадличку на рабочем месте папочки. Никто не замечал Чарли. Муж пронес диктофон на совещание под видом необходимости стенографировать выдвинутые идеи.
Вернулись домой.
Я под видом мирных житейских причин и бесед о цветах и кустарнике прошлась по соседкам. Этот проходимец, сменивший старушку Фигг сидит в домике и не высовывается. Разумеется, новое лицо под прицелом – и глаз, и языков сплетниц.
Хочется верить, что этому типу понадобится некоторое время на то, чтобы как следует обжиться, обустроить быт. Да хотя бы дом проветрить!
На следующий день, после Дадлиных занятий в школе, я отвела мальчишек в класс при церкви.
А потом включила диктофон и пошла молиться. Мне нужна была помощь. Очень нужна.
Если хорошо и искренне попросить, помощь придет. Я уже не раз в своей жизни в этом убеждалась.
Проблема в том, что все может оказаться вовсе не так, как тебе виделось.
И преодоление препятствия вдруг превратится в следующую ступеньку проблем. Еще более крутую, если сравнивать с тем, с чем боролась до принятия помощи.
О, да. Мы больше можем не бояться тех магов, что бродили вокруг нас.
И мы услышали новую, любопытную информацию, представленную, как истина в последней инстанции.
В старом доме Фигг теперь дежурит пара авроров, к которым любой член моей семьи может обратиться, стоит ему только подумать о возможной угрозе со стороны магического мира.
Но вы бы знали, какой ужас я испытала, узнав, что все происходящее с нами – не какой-то внеземной эксперимент! Потому что все оказалось куда страшнее – это была масштабная политическая игра.
И мы теперь получили в ней вполне себе официальный ранг пешек.
Много новых слов – маги, авроры – не так ли? Теперь я знаю их толкование.
Мой замечательный муж верно выбрал человека, к которому обратиться за помощью.
В старушке Англии вообще рулят “старые галстуки”. Человек, с которым когда-то учился в колледже, порой сумеет для тебя сделать больше (и будет сильнее стараться), чем все друзья, соседи и родственники.
Во всяком случае, в нашей истории “метод школьного галстука” сработал на высшую отметку.
Когда-то Стивен учился с Верноном в “Смелтинге”, а теперь вхож в дубовые двери и дорогие кабинеты.
Ступенечка за ступенечкой, ступенечка за ступенечкой...
Через месяц неизвестный нам мистер Корнелиус Фадж, оттерев себе за спину саму Маргарет Тетчер !!! премьер-министра, с которой я никогда не мыслила оказаться в одной комнате, жизнерадостно тряс руку Вернона и заверял, что теперь-то, под его личным руководством, все будет просто идеально. А потом, так же бесцеремонно отпихнув нас, устроил целую фотосессию с Чарли, старательно отведя мальчику со лба челку, прикрывающую воспалившийся шрам в виде молнии.
