За спиной Орхидеи послышались шаги. Она обернулась, но поздно: бежать было некуда.

Двое незнакомцев, одетых в неприметную зеленую форму садовых рабочих, обслуживающих зеленые участки жилищных комплексов, направились прямо к входной двери Орхидеи. Один из них наставил ей в лицо какой-то баллончик и нажал на головку. Орхидея неясно осознавала, что другой тип нацелил второй баллончик на потрясенную Бриану. Раздалось шипение. Орхидею окутал холодный туман.

Квартира начала кружиться.

Орхидея потянулась к стоявшему перед ней человеку в униформе и схватилась за перед его рубашки. Почувствовав, как он, пытаясь освободиться, отступил в сторону, Орхидея пнула его по лодыжке.

— Он предупреждал, что с тобой могут быть трудности. — Мужчина еще раз нажал на баллончик.

В лицо Орхидее снова ударила сильная струя ледяного тумана. На нее начала наступать темнота. Орхидея задержала дыхание, но это не помешало препарату проникать через глаза, нос и губы.

Мир стремительно проваливался в черный туман. Ноги стали ватными. Сквозь сгущающиеся тени до нее доносились голоса.

— Что с другой?

— Она видела нас. Лучше захватить ее с собой. Пусть сам решает, что с ней делать.

Кончиками пальцев Орхидея чувствовала структуру тяжелой ткани. Ткани униформы рабочего. Кто-то держал ее, в то время как она погружалась в забвение.

Она боролась с воздействием спрея с помощью техники метадзен-синергетической концентрации, при этом бешено вырываясь и пытаясь найти хоть что-то, чтобы оставить Рафу.

— Она не очень быстро отключается. Все еще борется.

Орхидея ладонью задела чужой карман. Применение метадзен-синергетики могло сдерживать наступление беспамятства еще не более нескольких секунд. Ей нужно было найти что-нибудь, чтобы оставить подсказку для Рафа.

В кармане у этого типа что-то было. Ручка? Маленький фонарик?

Орхидея просунула в карман два пальца. Державший ее, кажется, ничего не заметил. Она схватила эту штуковину и крепко зажала в руке.

— Дерьмо летучей змеи-мыши. Сколько же нужно, чтобы уложить ее?

— Помнишь, доктор сказал, что она полоумная? Ты знаешь, как это бывает с сумасшедшими. Им требуется доза больше, чем для нормальных людей. Дай ей еще препарата.

Еще одна струя в лицо, а затем пленницу, как тюк, потащили к двери.

Когда Орхидею переносили через порог, она неясно вспомнила, что нужно отпустить маленький предмет, вытащенный из кармана похитителя, и услышала, как что-то легко покатилось по полу.

Она сделала глубокий вдох, и над ней сомкнулась тьма.

Орхидея надеялась, что ей ничего не приснится.

— Присаживайтесь, мистер Стоунбрейкер. — Тельма Дорлинг жестом показала на обитое ситцем кресло, которое в настоящий момент занимал крайне упитанный кот-пес. — Снуки возражать не станет. — Тельма чуть шлепнула зверя: — Давай, Снуки, проваливай с кресла. Дай сесть хорошему человеку.

Кот-пес даже не шелохнулся, только наблюдал за Рафом злобными желтыми глазами.

— Просто легонько столкните его, — посоветовала гостю Тельма. — Снуки не кусается. — Она направилась в кухню. — Могу я угостить вас пивом? У меня есть «Старый Земной эль» и «Светлое пиво Западных островов».

Раф оглядел хозяйку. Тельма Дорлинг была хорошенькой молодой женщиной, фигурой напоминавшей моделей с обложек журналов, обнаруженных Рафом в ящике письменного стола Остина.

Он решил, что либо она не сумела найти подходящую по размеру одежду, либо этой красотке по душе слишком тесные наряды. Ткань розовой блузки Тельмы слишком туго натянулась на пуговицах. Юбка высоко задралась на бедрах и так тесно облегала ягодицы, что собралась на боках в складки.

Поиски бывшей секретарши Остина заняли у Рафа большую часть дня. Когда же она наконец ответила на звонок, Раф узнал, что отсутствовала Тельма из-за собеседования по поводу новой работы.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я буду светлое.

— Отлично. Я сейчас вернусь. Не знаю как вам, а мне после целого дня, проведенного в поисках работы, всегда требуется пара бутылок пива.

Хозяйка исчезла в кухне. Раф услышал, как в соседней комнате хлопнула дверца ледодильника, и стал задумчиво разглядывать толстого кота-пса, который явно весьма уютно устроился, поджав под себя все шесть лап.

— Места в кресле на двоих не хватит, дружище.

В ответ Снуки выпустил когти и обнажил клыки. По комнате разнеслось хриплое рычание.

— Очень впечатляюще, впрочем, говорят, я и сам малость диковат.

Кот-пес продолжал рычать.

— Веди себя прилично, Снуки, — крикнула из кухни Тельма. — Не обращайте внимания, мистер Стоунбрейкер. На самом деле он совершенно безобидный.

Раф улыбнулся зверю:

— А я нет.

Снуки моргнул и спрятал клыки.

Раф продолжал ему улыбаться.

Снуки втянул когти. Рычание перешло в тихое поскуливание. Кот-пес перекатился на спину, задрал вверх лапы и выставил на обозрение шею.

Раф вздохнул:

— Терпеть не могу, когда такое случается.

Он подошел к креслу, наклонился и потрепал зверя по лохматому брюху.

— Знаешь, Снуки, прежде чем пытаться охранять от посягательств свое кресло, сбрось-ка сначала лишний вес.

Снуки соскользнул с кресла и переместился на диван.

Снова появилась Тельма.

— Ваше пиво, мистер Стоунбрейкер. Итак, что же вы хотели узнать о докторе Остине?

— Вы помните пациента по имени Тео Уиллис?

— Уиллис? О, конечно. — Тельма скинула обувь, села на диван и положила ступни на скамеечку для ног. — Однако, надеюсь, вы не собираетесь задавать мне о нем какие-либо сугубо личные вопросы.

— Конечно, нет.

— Секретарю психиатра-синергетика не положено болтать о пациентах.

— Я понимаю.

— Только между нами: знаете, а ведь Уиллис был настоящим психом. Доктор Остин говорил, что этот парень был большим параноиком, по-настоящему помешался на теории заговоров и подобной чуши, но он был безобидным. Я испытывала к нему жалость. Кажется, под конец ему стало совсем плохо. Понимаете, он совсем свихнулся. Я не удивилась, когда услышала о его самоубийстве.

— Ясно. Я с почтением отношусь к тому, что вы не намерены обсуждать вопросы, касающиеся диагноза мистера Уиллиса и его истории болезни, — серьезно заметил Раф. — Приятно убедиться, что в наши дни все еще существует такое понятие, как врачебная тайна.

— Вот уж точно, не сомневайтесь. Только благодаря таким людям, как мы, медицинские секретари, эти стандарты еще соблюдаются.

— Я, со своей стороны, вам благодарен. Но, как я уже упоминал, вопрос об Уиллисе носит не личный характер. Он касается офисной процедуры.

— А конкретнее? — Тельма сделала глоток пива.

— Я пытаюсь узнать, кто направил Тео Уиллиса к доктору Остину.

Тельма чуть склонила голову набок.

— Зачем вам нужны эти сведения?

— Дело конфиденциальное, но, учитывая, как ответственно вы подходите к таким вещам, уверен, вам я могу рассказать все.

— О, да. — Она наблюдала за ним с напряженным интересом.

Раф прочистил горло и понизил голос:

— Нью-Сиэтлская ассоциация психиатров-синергетиков поручила мне разобраться в кое-каких проблемах, возникших в связи со стандартной практикой направлений.

— Направлений? — переспросила сбитая с толку Тельма. — Вы имеете в виду, когда один врач посылает пациента к другому специалисту?

— Да. Предполагают, что некоторые не имевшие лицензии психиатры-синергетики за деньги штамповали поддельные направления.

— Вот как? — нахмурилась Тельма. — Зачем кому-то этим заниматься?

— Ассоциация считает, что это работа определенных, умственно нездоровых людей, которым нравится притворяться врачами. — Раф покачал головой. — Два-три раза в год мы с подобными случаями сталкиваемся.

— Неужели? Невероятно.

— Итак, полагаю, доктор Остин посылал ответы тем коллегам, кто направлял к нему пациентов?

— Конечно. Обычно письма за него писала я, а он лишь ставил свою подпись.