Не успел телефон прозвонить второй раз, как Раф схватил трубку.

— Орхидея, где ты, черт возьми?

На другом конце повисла короткая пауза:

— Э-э, мистер Стоунбрейкер, это я, Свистун. Присматриваю тут в больнице за мистером Ламбертом, помните?

Раф на короткое мгновение закрыл глаза и призвал на помощь все свое самообладание и терпение. Это просто безумие! Когда дело касалось Орхидеи, он приходил в совершенное неистовство. В конце концов, она опаздывала всего лишь на пару минут. Наверное, заглянула в магазин или решила забрать почту.

— Прости, Свистун. Я ждал звонка от другого человека. Так что у тебя?

— Да здесь вроде ничего не случилось, но помните парней, о которых вы спрашивали? Концентратора и таланта-иллюзиониста, которые могли бы взяться за необычную работенку, если деньжата не подкачают?

— Ты их нашел?

— Может, и нашел. В одном дешевом клубе на площади Основателей талант с концентратором выступают с магическими трюками. Они используют в номере ножи. Говорят, этот талант с ними изрядно управляется. И не все спецэффекты — иллюзия, если вы понимаете, к чему я клоню.

— А что насчет необычной работенки?

— Слышал, что за хорошую мзду их можно нанять для какой-нибудь грязной работы. Знакомый шепнул мне, что недавно они много работали за неучтенные в бухгалтерии наличные.

— А этот твой знакомый не в курсе, кто их нанимал?

— Он не знает, кто давал им работу. Вообще-то он почти ничего не знает. Что бы там ни была за сделка, все провернули втихую.

— А что за клуб?

— Местечко называется казино «Айси-Дайси», — понизил голос Свистун. — Точно не скажу, те ли это парни, да только я никаких больше команд из таланта и концентратора, подходящих вашему описанию, не нашел.

— Звучит многообещающе. — Раф услышал, как подъехала машина, и вскочил на ноги. — Я проверю. Спасибо, Свистун.

— Что насчет моих денег?

— Обычные расценки. Получишь завтра утром, а пока подежурь у Ламберта.

— Заметано.

Раф поспешно бросил трубку на место, направился к двери кабинета и встал там. Он обещал себе, что будет вести себя спокойно, уравновешенно, невозмутимо, как бы небрежно. Он не станет требовать объяснений только потому, что Орхидея опоздала на двадцать минут. Она занервничает, если всякий раз по возвращении он будет на нее накидываться. Это последнее, чего он хотел бы.

Открылась дверь. На пороге возникла Орхидея и, увидев его, устало улыбнулась.

— Привет, Раф.

— Где, черт возьми, ты была?

Он сам поморщился от грубого тона своего голоса. Какое уж тут «уравновешенно» и «небрежно».

— Прелестное приветствие. — Она бросила сумочку на боковой столик. — Хорошо, что мы деловые партнеры, а не помолвленная пара, иначе я могла бы поддаться искушению выйти обратно в дверь.

Вокруг нее витала аура напряжения. Раф подался вперед.

— Что произошло?

— Ничего.

— Да брось ты! Я же знаю, что-то случилось. Так что же?

— Не бери в голову, Раф. У меня всего лишь была короткая, но весьма познавательная беседа с твоим кузеном.

Он не был уверен, что правильно расслышал.

— Нет.

— Что нет?

— Селби не посмел бы. — Но по глазам Орхидеи Раф понял, что Селби посмел, да еще как. — Сукин он сын. Что он сказал?

— Наряду с прочим, он заявил о своих сомнениях, что мы с тобой пара с большой вероятностью совпадений. Вообще-то, он отнюдь не уверен, что нас законным образом подобрало агентство. Можешь представить? Ах, да, он также предупредил, что выходить замуж за сталкера весьма рискованно, а потом попытался меня подкупить.

Охватившая Рафа жаркая вспышка ярости потрясла его самого.

— Ублюдок.

Он не осознавал, что потерял контроль над талантом, пока не ощутил знакомое чувство легкой дезориентации, случавшейся с ним, когда он начинал искать кристалл. Его инстинкты включились на полную.

— Успокойся, Раф. — Орхидея наблюдала за ним, но кристалл строить не стала.

Раф почувствовал, как в лицо бросился жар смущения. В одно мгновение он погасил неуемную вспышку психической энергии. Пока Орхидея не вошла в его жизнь, у него с этим и проблем-то не было. Он всегда держал в узде и себя, и свой талант.

— Я поговорю с Селби, — поклялся он. — Он тебя больше не побеспокоит.

— Да в общем-то он меня и не побеспокоил. Однако мне стало любопытно. Он явно в той же степени решительно настроен разрушить «Стоунбрейкер шипинг», в какой ты хочешь спасти компанию. — Она сложила на груди руки и прислонилась к столу. — Не хочешь рассказать, что на самом деле случилось с отцом Селби, когда тот был ребенком?

Раф схватился за край двери.

— Он рассказал тебе старую байку о том, что мой дед несет ответственность за смерть его отца?

— Он поведал не всю историю, однако достаточно, чтобы, скажем так, вызвать мой интерес.

У Рафа возникло ощущение, словно пол уходит из-под ног.

— Ты ведь не поверила ему, правда?

— Я не знаю, чему верить, поэтому и прошу рассказать правду.

Раф вытаращился на нее:

— Ты серьезно?

— Полагаю, что этому есть какое-то логичное объяснение. Мне хотелось бы его услышать.

Он застыл.

— Это семейные дела.

Орхидея одарила его невеселой улыбкой.

— Ну, разумеется. Так оно всегда и бывает, правда? А я не член семьи.

— Дело не в этом. — Он запнулся. — Хотя нет, в этом.

— Если хочешь, чтобы я помогла тебе с этим семейным делом, лучше расскажи все целиком и полностью.

Он замешкался, но немного погодя все же решился:

— Я сам не в курсе всей истории. Дед никогда не говорил об этом. Впрочем, несколько лет назад мне стало любопытно, и я сделал кое-какие изыскания.

— И что обнаружил?

Раф провел пятерней по волосам, повернулся и прошел в библиотеку. Позади себя он услышал шаги Орхидеи. Остановившись, он обернулся и заметил, что она очень внимательно его изучает. Чересчур уж внимательно.

Его осенило, что у нее не было особых причин в чем-то ему верить. Раф и сам удивился, как тревожно ему стало от этой мысли. Он напомнил себе, что у него нет прав на ее преданность. В отношениях с Орхидеей он был всего лишь деловым партнером и временным любовником.

Угнетенный этой мыслью, Раф сел в одно из глубоких кресел перед незажженным камином.

— Отца Селби звали Перри Калверторп. Калверторпы — мои кузены со стороны бабушки.

— Это я сама уже давно уяснила. — Орхидея устроилась в кресле напротив. — Продолжай.

— Когда-то Калверторпы были гораздо могущественнее Стоунбрейкеров. Но времена меняются. Перри Калверторп так и не смирился с превратностями судьбы, подарившими Стоунбрейкерам более видную роль в нью-сиэтлском корабельном бизнесе. Он считал, что его каким-то обманным способом лишили законного наследия.

— Что же случилось?

Раф встретился с ней взглядом.

— Мой дед поставил его во главе нью-ванкуверского отделения. И там начались проблемы. Случилась серия ограблений. Стало ясно, что кто-то обходит пломбы из студня на контейнерах с грузом. Единственным, кто знал код, был Перри Калверторп.

— Твой дед обвинил его в краже ценного груза?

— Не совсем. Насколько мне стало известно, Альфред Джи сам отправился в Нью-Ванкувер, чтобы выяснить, что там, черт возьми, происходит. Перри пришел в ярость. Он почувствовал себя униженным, что дед ему не доверяет. Они сильно поссорились. Альфред Джи сместил Перри с поста главы отделения.

— Перри, должно быть, пришел в бешенство.

— Именно. В попытке доказать свою невиновность он устроил ловушку для воров. Ему удалось застать их врасплох, но в процессе его убили.

— Как ужасно.

— Когда все закончилось, настоящих воров поймали, только жена Перри так и не простила деда. Она винила его в смерти мужа.

— И заодно внушила Селби, что твой дед виноват.

Раф пожал плечами:

— Она внушила сыну, что виноваты все мужчины в нашей семейной ветви. Тетя Элизабет долгое время болела и повредилась умом. Перед смертью она убедила себя, что, если бы Перри был жив, то занял бы место деда у штурвала «Стоунбрейкер шиппинг», а Селби в конечном счете последовал бы по стопам отца. И Селби вырос с этой мыслью.