Мисс Липп и Миллер сидели у старинного секретера. Фишер прямо за ними в кресле, запрокинув голову назад и молча уставившись застывшим взглядом в потолок комнаты. На какой-то момент мне даже показалось, что Фишер потерял сознание, — настолько неподвижно он сидел, — но, когда я подошел ближе, он тут же медленно открыл глаза, медленно опустил голову и уставился на меня. Вид у него был просто ужасный…

— Садитесь, Артур. Вон туда, пожалуйста. — Харпер кивнул в сторону стула, стоявшего напротив Миллера.

Я послушно сел на него. Мисс Липп не спускала глаз с Миллера, а тот, в свою очередь, внимательно наблюдал за мной через свои очки без оправы. Зубастая улыбка, как всегда, не исчезала с лица, но теперь она была, скорее, похожа на злобную гримасу.

Харпер облокотился на спинку низенькой кушетки. Чуть помолчал, видимо собираясь с мыслями, затем наконец сказал:

— Собственно, проблем у нас не одна, а две, Артур. Но сначала скажите мне вот что: сколько времени потребуется, чтобы добраться до Пендика в это время суток? Столько же, как и днем?

— Нет, скорее несколько меньше. Правда, это будет зависеть от парома на Ускюдор.

— Как часто он ходит поздно вечером или ночью?

— Каждый час, сэр.

— Значит, если мы не успеваем на очередной, у нас уйдет больше двух часов, так?

— Да, так, сэр.

Харпер повернулся к Миллеру:

— Итак, вот что мы имеем: два часа до Пендика, два часа на уговоры Джулио, а затем по меньшей мере еще пара часов, чтобы уговорить Энрико…

— Если его вообще удастся уговорить, — вставила мисс Липп.

Харпер кивнул:

— Да, конечно же. И, естественно, два часа на обратную дорогу. Не очень-то спокойная ночка, Лео.

— Тогда давай все перенесем, — рявкнул Миллер.

Харпер покачал головой:

— Издержки, Лео, не следует забывать об издержках. Ведь перенос фактически означает отмену. И что в таком случае скажут наши друзья?

— В случае чего полетят не их головы. — Миллер бросил на Фишера неодобрительный взгляд. — Если бы ты тогда… — начал он, но Харпер тут же его резко перебил:

— Послушай, Лео, это мы с тобой уже проходили, и незачем талдычить одно и то же! Скажи, ну почему ты не хочешь хотя бы попробовать чуть ускорить события?

Миллер только молча пожал плечами.

Не получив от него ответа, Харпер тоже пожал плечами — только с иным выражением лица — и снова повернулся ко мне:

— Артур, мы хотим провести небольшой эксперимент. Будьте любезны, подойдите вон к той стене и прислонитесь к ней спиной.

— Вон к той, сэр?

— Да, да, к той самой. И прислонитесь к ней спиной. Вплотную, пожалуйста.

Харпер подошел к Фишеру, взял лежавший у него на коленях моток толстой бечевы и кинул мне один из концов. Поймав его, я тут же заметил, что другой крепко привязан к ножке кушетки.

— Итак, вот в чем, собственно, заключается наш дружеский спор, Артур, — продолжил он. — Я высказал уверенность, что вы сможете передвинуть вот эту кушетку метра на три вперед при помощи одной только силы рук. Само собой разумеется, плотно опираясь спиной на стену, чтобы не иметь возможности помогать себе, используя силу собственного веса. Работать должны только руки, и ничего больше. А вот мистер Миллер почему-то считает, что вы не сможете этого сделать. Ни за что на свете! Итак, мы с ним заключили пари: каждый из нас ставит по сто долларов. Если выигрывает он — плачу я; если выигрываю я — платит он, и тогда мы с вами получаем по пятьдесят долларов каждый. Ну как, попробуем?

— А что, давайте попробуем…

— Прекрасно, — довольным тоном произнес Миллер. — Тогда начинайте. Плотно прижмите плечи к стене, пятки вместе и не более десяти сантиметров друг от друга. — Он подошел вплотную ко мне, чтобы лично проследить за тем, как выполняются его указания.

Все эти салонные забавы, должен признаться, были мне не по душе. Равно как и любое проявление грубой физической силы на спор. Оно всегда напоминало мне о группе парней, которых мне как-то довелось видеть в одном из школьных туалетов: они, став в ряд, соревновались в том, кто пописает дальше. Сначала просто смотрели, потом вдруг расхохотались и начали целиться друг в друга… Я тогда совершенно случайно оказался на пути одного из них и с тех пор никак не могу забыть это весьма неприятное ощущение. Равно как и их омерзительный, издевательский хохот. Регби, по-моему, точно такая же отвратительная игра — просто детская, вонючая, гомосексуальная лошадиная возня. Я всегда старался любыми способами избежать участия в ней. В любом качестве. Даже в качестве простого зрителя. Да и вообще, сегодня любые физические упражнения немедленно вызывают у меня острый приступ несварения желудка. Со всеми возможными последствиями…

Честно говоря, тогда я совсем не был уверен, что смогу передвинуть эту кушетку хотя бы на метр. Ну а на целых три… У меня в любом случае далеко не такие уж сильные руки. Их хватает, конечно, на то, чтобы поднять и донести довольно тяжелый чемодан, подлить масло в двигатель машины, поднять ее домкратом, поменять проколотое колесо… Ну а что еще, собственно, требуется в этой жизни?

— Ну что ж, приступайте, приступайте, чего же вы ждете? — поторопил меня Миллер. — Напрягитесь и тащите что есть сил.

Мне следовало бы послушать его совета и тут же рухнуть на пол. Тогда Харпер проиграл бы свои сто долларов, ну а я избежал бы всей этой дурацкой возни, но тут в дело неожиданно вмешалась мисс Липп.

— Минутку, Артур, — остановила она меня. — Дело в том, что я уже пробовала проделать то же самое, но не смогла. Для женщины это вполне естественно. Но вы ведь мужчина, и к тому же обладающий парой хороших, сильных плеч. Уверена, вы сможете сделать это!

Даже если бы я не слышал собственными ушами, как она совсем недавно называла меня «тупой овцой», то все равно сразу же догадался бы об истинном предназначении этой грубой и весьма неуклюжей лести. У меня нет пары хороших, сильных плеч. У меня есть только пара узких, покатых и совсем не сильных плеч! Кстати, женщины, прибегающие к такого рода примитивным уловкам, чтобы добиться поставленной цели, всегда вызывали у меня только скуку и раздражение. Эта, к сожалению, заставила меня покраснеть. Мисс Липп довольно улыбнулась. Уверен, ей показалось, я покраснел по причине ее чертова комплимента…

— Боюсь, у меня нет никакого навыка в такого рода занятиях, мисс, — пожав плечами, заметил я.

— Ничего страшного, — ласково ответила она. — Это намного проще, чем вам может показаться. Все дело в том, чтобы тянуть тяжелый предмет не рывками, а с постоянным усилием. Не надо дергать за веревку, Артур. Просто медленно тащите за нее и не изменяйте темп, даже когда кушетка начнет двигаться. Всего-то несколько минут усилий — и пятьдесят долларов ваши. Я знаю, вы сможете!

Честно говоря, своими нравоучениями она мне уже изрядно надоела. «Ну подожди же, чертова сучонка, — подумал я. — Я тебе покажу!» И сделал все полностью наоборот — дернул за шнур изо всех сил!

Кушетка, как ни странно, вроде бы сдвинулась на целых несколько дюймов, хотя на самом деле своим резким рывком я добился только того, что ее деревянные ножки вышли из естественных углублений, которые продавили в ковре на полу время и постоянное давление ее веса. После этого рывка, сдвинувшего кушетку с места, я тупо тянул и тянул, и она постепенно приближалась все ближе, ближе, ближе… Причем чем ближе кушетка оказывалась, тем тянуть было легче, потому что по мере приближения ее передняя часть чуть приподнималась…

Харпер бросил на Миллера довольный взгляд:

— Ну что ты на это скажешь, Лео?

Миллер пощупал мышцы моих рук, будто покупал на базаре тягловую лошадь.

— У него дряблые мышцы, и он явно не в форме, — с кислой миной произнес Миллер, закончив свой — иначе его действия никак не назовешь — «ветеринарный осмотр».

— Да, но пари-то он мне все-таки выиграл, разве нет? — с улыбкой напомнил ему Харпер.

В ответ Миллер только широко развел руки, как бы предлагая забыть о споре.