— Хорошо, Артур, поехали, — вроде бы равнодушно махнув рукой, сказала мисс Липп. — Детали обсудим потом.

Как только мы выехали с территории аэропорта, Миллер довольно откинулся на спинку сиденья и бросил на нее поистине отеческий взгляд. Иначе не назовешь.

— Слушай, а ты прекрасно выглядишь, дорогая. Молодец, молодец… Ну а как Карло и Джулио?

— Карло в полном порядке, а Джулио мы еще не видели. Он пока еще на шхуне. Свяжемся завтра.

— Наши планы?

— Да. И кое-какие экскурсии. Если, конечно, вы не очень устали.

— Что ж, похвально, похвально. Лучше бы не сделала даже родная дочь. Спасибо, что все продумали. — Он оскалил на нее свои зубы, все свои зубы, не забыв при этом бросить на мою спину взгляд из-под чуть затемненных стекол очков без оправы…

Я уже понял, что их беседа ведется прежде всего для меня, однако теперь, глянув в зеркало, обратил внимание также и на то, как лицо мисс Липп вдруг заметно напряглось. Она знала, что я внимательно слушаю, и, похоже, боялась переиграть.

— Вы должны уговорить Артура свозить вас в сераль, — помолчав, проговорила она. — Он прекрасный гид и может рассказать много интересного, правда ведь, Артур?

Она что, хотела мне сказать, что этот старый дурак поверит любой лапше, которую я буду вешать ему на уши? А может, наоборот, по-своему предупреждала его, что их водитель не такой уж простак, каким кажется? Да, с ними надо быть начеку. С любым из них!

— Буду счастлив показать мистеру Миллеру все, что ему захочется видеть, — с готовностью отозвался я.

— Что ж, спасибо, — ответил он. — Мы подумаем об этом. Обязательно подумаем. Только чуть попозже.

Он скосил глаза на свою соседку — очевидно, чтобы посмотреть, как она отреагирует на его ответ. Мне почему-то тут же вспомнилась фраза моего отца: «Сейчас они вроде бы добрые и беззаботные, а через минуту-другую спиной к ним лучше не поворачиваться…»

После этого мистер Миллер какое-то время молчал. Мисс Липп, совсем как доброжелательная хозяйка, пару раз обращала его внимание на проносящиеся за окном машины достопримечательности. Он бросал на них равнодушный взгляд, кивал, но никак не комментировал. Только уже ближе к концу нашей поездки поинтересовался, как обстоят дела с водой на вилле: безопасно ли пить воду из крана или лучше пользоваться только водой из бутылок?

— Конечно же из бутылок, — ответила мисс Липп.

Он чуть скривил рот, как бы показывая, что ее слова подтвердили его самые худшие ожидания.

Мы добрались до виллы только в начале шестого. Когда я уже въезжал на территорию, мисс Липп вежливо спросила:

— Артур, вас не затруднит пару раз посигналить?

Встречать нас вышли вместе и Харпер, и Фишер. А чуть подальше за ними маячила фигура пожилого человека в фартуке — очевидно, того самого местного турка Хамула, который присматривал за домом, — готового в любой момент подойти, чтобы отнести багаж из машины.

Хотя, по словам Туфана, вилла была снята на имя Фишера, кто здесь реальный хозяин, тут же стало ясно. Все, чего Фишер дождался от вновь прибывшего «гостя», — это короткого кивка, зато Харпер получил широкую улыбку и «А-а-а, мой дорогой Карл!». Причем «мой дорогой» было произнесено по-немецки. Они обменялись крепкими рукопожатиями, после чего Харпер, Миллер и мисс Липп тут же прошли в дом, в то время как Фишеру предоставили, так сказать, «отдать нужные распоряжения по хозяйству», то есть сказать Хамулу, куда надо отнести багаж мистера Миллера, показать мне, где поставить машину, объяснить, что делать дальше…

Прямо за зданием виллы находился обнесенный стенами внутренний дворик, часть которого сделали гаражом для двух машин. Пока он пустовал. Не считая, конечно, мотороллера «ламбретта».

— Это нашего повара, — заметив мой вопросительный взгляд, пояснил Фишер. И тут же предупредил: — Кстати, следите за тем, чтобы он не воровал бензин из нашей машины.

Затем мы проследовали через дворик к черному входу в дом. Внутри — по длинному проходу и вычурной винтовой лестнице на второй этаж, где размешались помещения для прислуги. Шесть крохотных чердачных комнатенок с простыми, совершенно голыми деревянными полами, голыми, ничем не украшенными деревянными перегородками и одним общим для всех застекленным окном на крыше. И одним общим для всех местом для умывания — то есть простой раковиной и краном — рядом с лестничной площадкой. Под низкой крышей было жарко, душно, полно пыли и паутины… В двух комнатенках, похоже, совсем недавно подмели, затем поставили туда железные кровати с матрасами, положили в изголовье подушки (без наволочек) и серые одеяла. Фишер ткнул пальцем на правую:

— Это ваша. На другой спит повар. Есть будете вместе с ним, на кухне.

— А где туалет?

— На конюшне. На другой стороне двора.

— А душ или ванна?

Он молча ткнул рукой в сторону раковины на лестничной площадке. С выражением явного удовольствия, буквально написанного на лице. Нет, не написанного, а начертанного. Крупными буквами! Наверное, считал, что здорово наказывает меня за то, что там, в отеле, я назвал его прислугой… Ну уж нет, пусть думает что хочет, но мне надо немедленно и однозначно протестовать. Ведь если я соглашусь, то как буду пользоваться радиопередатчиком и писать отчеты Туфану? Да никак! А это большая, очень большая проблема…

Я поднял с пола мою сумку и решительно пошел к выходу.

— Вы куда это?

— Сообщить мистеру Харперу, что здесь я спать не буду.

— С чего бы это? Если это устраивает повара, то почему, интересно, не устраивает шофера?

— Это не устраивает не шофера, а мисс Липп. Ей вряд ли захочется сидеть рядом с воняющим водителем. А мыться здесь, как мне кажется, негде.

— А чего же вы ожидали? Отдельных апартаментов?

— Нет. Просто я могу найти себе номер в ближайшем отеле или вы можете найти себе другого водителя. Только и всего.

Вообще-то в данном случае я ничего не терял. Отступить никогда не поздно, мои требования были достаточно обоснованны — ведь заботился я не о себе, а прежде всего о хозяйке. Кроме того, у меня было чувство, что сама готовность это обсуждать показывала его слабость. Тогда почему бы и не попробовать?

Он бросил на меня гневный взгляд:

— Поставьте машину на место. Что делать, мы решим позже. — И с важным видом хозяина пошел к лестнице. Молодец, да и только!

Я молча последовал за ним. В самом низу Фишер свернул налево и пошел куда-то внутри дома по коридору, а я вышел во дворик, поставил мою сумку у стены и вернулся к машине. Никуда не торопясь, завел ее в «гараж», снова вошел в дом, нашел кухню, что в общем-то оказалось совсем не трудно по острому чесночному запаху…

Кухня располагалась в большой комнате с каменным полом на левой стороне коридора: явно старинная угольная жаровня с тремя дымоходами у дальней стены, массивный сосновый стол с двумя длинными скамьями в самом центре, на нем кухонная утварь, пустые бутылки из-под вина… Справа, за маленькой дверью, то ли буфетная, где мылась посуда, то ли кухонный склад для продуктов — сразу понять было трудно. У плиты стоял низенький человек в грязно-синем халате, помешивая что-то в большой кастрюле. Гевен, повар. Кто же еще? Когда я вошел, он посмотрел на меня внимательными глазами, чуть скосил голову вбок… Темнокожий (но не чернокожий) человек среднего возраста, с круглым лицом, как ни странно, курносым носом и необычно крупными ноздрями… Под ними большой рот, полная нижняя губа, которая все время подрагивала так, будто он вот-вот заплачет. А широкая грудная клетка незаметно переходила в заметное брюшко. На щеках, как минимум, трехдневная щетина. А что тут удивительного? Где ему, собственно, бриться? Конечно, можно, но для этого надо куда-то специально идти…

Вовремя вспомнив, что он турок-киприот, я обратился к нему по-английски:

— Добрый вечер. Я — Артур Симпсон, шофер. А вы, очевидно, повар, мистер Гевен, так ведь?

— Да, он самый, Гевен. — Он перестал помешивать свое варево и протянул мне руку. Мы обменялись вполне дружескими рукопожатиями. — Хотите что-нибудь выпить? — предложил он.