Дети хором закричали <До свиданья!> Люк чуть не оглох. Он обнял каждого и поцеловал, потом поднялся, обнял сестру, похлопал Хэна по плечу и церемонно поклонился Чубайсе. Он мудро рассудил, что с вуки лучше не проявлять эмоции слишком бурно. Если вуки тоже расчувствуется и обнимет тебя в ответ, тебе повезет, если отделаешься сломанными ребрами.

Ландо тоже прощался со всеми, еще больше усложняя передвижение по тесному пространству корабля. Но наконец все слова были сказаны, и осталось только спуститься по трапу, в последний раз помахать Хэну, который поднял трап и закрыл люк, и отойти на безопасное расстояние, чтобы <Сокол> мог взлететь.

Ни один корабль не стартует без непродолжительной задержки, которая кажется непонятной стороннему наблюдателю. <Сокол> не был исключением. Люк и Ландо видели, как Хэн и Чуй, сидя в кабине, щелкают рычажками и настраивают приборы.

Но вот подготовка закончилась, и ожили репульсоры корабля, озарив площадку сиянием энергии. Двигаясь с легкостью и грацией, необычными для старого своенравного грузовика, <Сокол> плавно оторвался от земли, повернулся на девяносто градусов влево, активировал субсветовые двигатели и исчез в сумеречном небе.

— Улетели, — тихо и взволнованно сказал Ландо.

Люк понимал его чувства. Ничего особенного не произошло, просто-напросто семья отправилась в путешествие, в короткий отпуск, который выпал Лейе перед кореллианскими переговорами по торговле. Но все это не имело значения. Они улетели на космическом корабле, и этот корабль уже мчался среди звезд. Это мог быть любой корабль, он мог лететь куда угодно, но для Люка и Ландо ничто так ярко не олицетворяло приключения, новые возможности, надежду и свободу, как взмывающий в небо космический корабль.

Еще недавно, когда Мои Мотма сказала Люку, что он не может жить без приключений, он ответил, что это не так. Прошло совсем немного времени, и он понял, что ошибался. Ему хотелось быть там, с ними, в гуще событий.

— Идем, Люк, — сказал Ландо. — Нам с тобой надо потолковать.

* * *

Люк и Ландо были не единственными, кто следил за отлетом <Тысячелетнего сокола>. Фарнис Глисри, агент Лиги человечества, тоже наблюдал это событие — правда, с безопасного расстояния. Он устроился в нескольких километрах от космопорта, на смотровой платформе, расположенной на крыше одного из массивных зданий. Платформа была битком набита туристами, которые принимали Глисри за своего и не обращали внимания на его присутствие. Отдаленность от места событий имела обратную сторону: чтобы хоть что-нибудь увидеть, Фарнису пришлось воспользоваться макробиноклем. Туристы, постоянно толкавшие его и пихавшие локтями, нисколько не способствовали внимательному наблюдению через оптику.

Однако, несмотря на препятствия, взлет корабля он все-таки увидел. На стенде остались стоять две крохотные фигурки. <Сокол> исчез, фигурки развернулись и ушли. Фарнис был на все сто уверен, что один из оставшихся — Скайуокер. Вторым, скорее всего, был Ландо Калриссиан. Хорошо. Отлично.

Фарнис обрадовался, наглядно убедившись в том, что его цель находится на планете. Лейя Органа Соло благополучно отбыла, и теперь настало время заняться Скайуокером. Но Фарнис проштудировал файлы. Он знал, что <Тысячелетний сокол> — не самый надежный из кораблей. Нужно дать им время, чтобы покинуть систему, подумал он. Если <Сокол> сломается и Органа Соло возвратится на Корускант до того, как я разберусь со Скайуокером, это будет очень неприятно.

Нет. Пускай уберутся подальше. Завтра. Он сделает свое дело завтра.

7 ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРИНЯТО

— Так чем я могу тебе помочь в твоем проекте, Ландо? — спросил Люк по дороге из посадочного дока. Ландо Калриссиан улыбнулся на ходу, и в его улыбке было больше озорства, чем обычно.

— Это будет совершенно новый для меня бизнес, — молвил он. — Или, точнее сказать, капиталовложение особого рода. В обшем, я хочу, чтобы ты помог мне раскрутить это дело.

Капиталовложение, подумал Люк. Он искоса взглянул на спутника. Ландо любил играть по-крупному и славился своей увлеченностью масштабными операциями, но он никогда не предлагал друзьям участвовать в своих безумных проектах. Даже Ландо знал о рамках приличия. По крайней мере, так казалось до сих пор.

Впрочем, это ничего не меняло. Ландо мог день и ночь напролет просить у Люка денег, но ничего бы не добился. Чтобы одолжить кому-то деньги, нужно иметь их самому, и Ландо не мог не знать, что магистр джедаев — не из тех людей, у которых всегда под рукой стопка кредиток. Грубо говоря, за спасение Галактики платили мало.

Но Ландо было известно, что Люк небогат. Значит, егце хуже? подумал Люк. Может, хочет использовать мое доброе имя, уговорить меня поддержать проект, чтобы другие не боялись вкладывать деньги?

— Знаешь, Ландо, я не думаю, что смогу тебе помочь. У меня нет таких бешеных денег, которые тебе нужны. И вряд ли из меня получится хороший брэнд..

.

Ландо расхохотался: — Ага, вот о чем ты подумал? <Ночные рейсы>, инвестиционная компания Калриссизна при поддержке Люка Скайуокера, героя Галактики? Нет, ничего подобного. На такую наглость не способен даже я.

— Какое счастье, — сказал Люк. — А я уже испугался, что ты отправишь меня в какой-то рекламный тур.

Ландо лукаво взглянул на него и улыбнулся.

— В определенном смысле, — произнес он, — так и будет. Но ты будешь рекламировать не совсем обычный товар, — Ландо, я ни ситха не понимаю.

— Естественно. — Ландо остановился, и Люк сделал то же самое. Ландо повернулся к нему, взял за руку. Казалось, сейчас он скажет что-то еше, но вместо этого он огляделся по сторонам — не смотрит ли кто.

— Послушай, — сказал, наконец, Ландо. — Я должен кое-что тебе показать. Мой новый проект. Пошли. Посидим вдвоем, в спокойной обстановке, и я все тебе объясню.

— Ладно, идет, — сказал Люк с нескрываемым сомнением в голосе. — А что это за проект?

— Мой новый дом, — пояснил Ландо. — Причем особенный.

— Что значит, <особенный>? — уточнил Люк.

— Увидишь, — ответил Калриссиан и похлопал Люка по плечу. — Идем. Покажу тебе декорации.

Люк полагал, что знает Корускант очень хорошо, но Ландо повел его сквозь лабиринт коридоров, тоннелей, подъемников и движущихся дорожек, о существовании которых он даже не догадывался. Казалось, будто коридоры расходятся сразу во всех направлениях, но вскоре стало ясно, что они ведут все глубже и глубже в недра города.

Когда Ландо, наконец, привел их на нужный уровень, Люк прикинул и решил, что они находятся на глубине не менее двухсот метров от поверхности. Если, конечно, считать, что у Корусканта имеется поверхность. Планета-город, состоявшая из сплошных башен и монолитных структур, строилась и перестраивалась, вылезала из земли и закапывалась снова столько раз, что никто уже не помнил, где находится ее первоначальный нулевой уровень. Практически вся поверхность планеты была застроена. Там и сям попадались земляные холмики, где еще держалась чахлая растительность, но вряд ли это было <поверхностью>. Это были всего лишь закрытые участки, где дожди и ветры нанесли достаточно пыли, грязи и продуктов эрозии, чтобы образовалось некое подобие почвы, и где могло прорасти семечко, занесенное из роскошных домашних садов.

Однако, несмотря на это, Люк не сомневался, что они глубоко под землей. Половина тоннелей, пробитых в твердом граните, имела голые каменные стены. В одних местах стены тоннелей были сухими, в других — холодными и влажными. Кое-где по камню стекали ручейки воды, образуя лужицы.

Люк невольно подумал, что если Ландо теперь живет здесь, то его друг порядком поиздержался. Подземный адрес считался на Корусканте признаком очень низкого социального статуса.

Люк встревожился. Сколько он знал Ландо, тот всегда заботился о своем имидже. Бывали периоды, когда Ландо буквально ходил в лохмотьях, но даже в самые тяжелые времена он уверенно и успешно делал вид, что неслыханно богат. Это было проявлением его тщеславия и самолюбия, благо у Ландо того и другого имелось в избытке. Однако здесь присутствовала и практическая сторона: кроме всего прочего, Ландо был торговцем, а торговец, который не выглядит богатым, не может рассчитывать на большую прибыль.