«Ну и галиматья!» – подумал Карахас, а вслух сказал: – Мало ли самоубийц…
Магистр усмехнулся:
– Всегда и везде самоубийство считалось страшнейшим грехом. Человек, заблудившийся в лабиринтах собственного разума – вот кто такой самоубийца. Человек убивает себя не клинком или ядом. Он убивает себя своим разумом, ибо духу человеческому самоуничтожение безоговорочно претит. А магия Черного Косаря пленяла дух, оставляя разуму свободу убивать того, кого тот полагал тварью. Не в силах постичь разумом, что духом они слились с духом Твари, окутанные облаком магического дурмана, люди убивали друг друга, ибо каждый видел в твари себя самого… Когда Герб и Том вышли на Черного Косаря, оба рыцаря были совершенно обессилены. И, вступив в бой, принялись биться друг с другом, уверенные в том, что бок о бок сражаются с Черным Косарем. Если бы они были полны сил, эта битва закончилась бы быстро. Но, к счастью, оба бережно расходовали остатки жизненной энергии.* Непонятно почему, но и Тварь начала отождествлять себя с Томом. Она заговорила с ним, и тем самым дала ему время, чтобы придти в себя и произвести все расчеты. Он знал ответ, но не мог быть уверенным в нем. И тогда он решил воспользоваться единственным шансом и рискнуть. Он осознанно сделал то, что четверо рыцарей до него совершили случайно, жертвуя собой во имя жизни товарищей. Он вспорол ремни своей кирасы, обнажив грудь, и вонзил в себя кинжал, убив Тварь! Черный Косарь издох, и пелена спала с глаз Герба. Герб и донес Тома, который еще дышал, до Крепости. Фактически Том был уже мертв – как только клинок кинжала покинул бы его плоть, со струей крови жизнь выплеснулась бы из него. Жить ему оставалось считанные минуты. Но когда лекарь склонился над Томом, сердце рыцаря уже не билось… Я ответил на твой вопрос, Карахас?
– Да, – сказал посланник, радуясь, что Магистр наконец замолчал. – Так ты дашь мне достойнейшего рыцаря своего Ордена?
— Да. Я подчиняюсь воле его величества. Но, как я уже сказал, отправить Тома с тобой я не могу. Утром ты уедешь, а с тобой поедет сэр Герб.
Карахас поднялся, но в тот момент, как он шагнул к выходу, дверь открылась, и на пороге остановился высокий юноша. Он был молод – на вид ему никто не дал бы больше девятнадцати-двадцати лет. Но в длинных темных волосах отчетливо виднелись две совершенно белые пряди, обрамляющие не по годам строгое лицо. Королевского посланника поразили доспехи юноши, выполненные из гладких черных пластин, будто его от пят до шеи обернули в черные зеркала. Только эти зеркала не отражали свет: в них словно навечно затаилась сама душа тьмы – так непроглядно черны были доспехи.
Еще юношу опоясывал широкий ремень из какой-то диковинной белой кожи, на котором висел длинный меч с рукоятью в виде головы виверны, за плечами угадывался треугольный щит, кажется сделанный из того же материала, что и доспехи.**
– Сэр Том, – представил юношу Магистр Ордена Болотной Крепости оторопевшему человечку.
Юноша склонил голову в вежливом поклоне.
– Королевский посланник Карахас, – вытянул руку к человечку Магистр.
Королевский посланник разинул рот.
– Но он же… ты ведь сам сказал… Он мертв! Как такое может быть?!
– Я не говорил тебе, что он умер. Я сказал, что его сердце перестало биться. Отвар живительного корня вновь запустил его сердце. А так как других серьезных ран на теле Тома не было, оно восстановилось довольно скоро. Я ответил на твой вопрос? *
– Да… Но…
– Пришла пора тебе покинуть Крепость, – обратился Скар к Тому.
— Что? Но почему? – юный рыцарь растерянно смотрел на своего Магистра, совершенно потеряв всякий интерес к пятившемуся к двери Карахасу.
— Ты должен разобраться в себе, должен понять, как именно должен проходить твой путь, но… это должно произойти не здесь.
— Я, может быть, всю свою проклятую жизнь шел к Крепости, и сейчас вы меня просто вышвыриваете отсюда? – помимо его воли в голосе Тома прозвучала горечь.
— Нет, никто тебя не вышвыривает. Но Путь рыцаря Болотного Порога – не твой Путь. Так уж получилось, что я понял это раньше тебя самого, Том.
— Когда вы это поняли?
— В тот момент, когда увидел тебя на руках у Герба. Ты был без доспехов. Да, ты убил Черного Косаря, да, ты думал, что умрешь, но, несмотря на это, никто из болотников никогда не снял бы доспехи, никто и никогда. Ты это сделал.
— У меня не было выбора, — прошептал парень.
— Не было, — кивнул Скар. – Я не говорю о том, что выбор у тебя был. Дело в том, как ты воспользовался этим единственным шансом. Ты, наверное, лучший рыцарь Болотного Порога, кто когда-либо ступал в Крепость, но это произошло именно из-за того, что Путь рыцаря – не твой Путь. Ты слишком страстен, слишком импульсивен. Я знаю, ты до сих пор оплакиваешь Трури…
— Что я должен буду сделать?
— Я знаю, что ты разобрался с формулами одноразового Порога, ведущего в твой мир.
— Да, я разобрался с ними, — кивнул Том.
— Ты должен туда вернуться.
— Но… я не хочу!
— Запомни, Том. Я не знаю, как ты здесь оказался, я не знаю, благодаря кому ты попал сюда. К Порогу приходят разными путями. Но я знаю одно, я знаю, зачем ты попал в Крепость. Ты попал сюда, чтобы научиться быть рыцарем, чтобы осознать свой Долг. Да, быть рыцарем Порога не твой Путь, но защищать людей от Тварей – твой Долг. Твари, Том, встречаются не только вблизи Порогов. Иногда они могут принимать даже образ человека.
Том подошел к окну и несколько мгновений, молча, рассматривал унылый пейзаж Болота. За прошедшие пять лет он привык считать это место своим домом. Теперь же ему придется вернуться. Что его ждет там? Кто его ждет? Том стиснул затянутый в латную перчатку кулак.
— Мне дозволено будет взять с собой доспех?
— Да. Ты возьмешь с собой именно тот доспех, который сейчас на тебе, он твой по праву, — на долю секунды Скара пронзило сожаление о том, что доспех, выполненный из панциря Черного Косаря, навсегда покинет этот мир, но он быстро отогнал столь недостойную рыцаря-болотника мысль. – Также в оружейной ты возьмешь стандартный комплект заряженных амулетов и получишь пятьдесят золотых.
— Да, Магистр, — голос Тома звучал глухо. – Позволено ли мне будет сменить имя?
— Это будет необходимо?
— Другая внешность и другое мировоззрение позволяют мне начать все сначала.
— Это твой выбор, если ты считаешь, что смена имени позволит тебе найти то, что ты так страстно ищешь, то ты можешь взять себе другое.
— Когда мне нужно уходить?
— Сегодня, — твердо сказал Магистр. – Ты уйдешь сегодня до заката.
— Хорошо, я могу идти собираться?
— Иди, — Том, резко развернувшись, вышел из комнаты.
В коридоре он прислонился лбом к холодной стене и несколько минут стоял так, а затем, встряхнувшись, быстро пошел в оружейную комнату.
Следующие несколько часов он посвятил сборам и прощаниям с теми рыцарями, которых Том начал называть своими друзьями.
Закончив сборы, Том спустился в комнату, в которой изучались, практиковались и создавались заклятья.
Выйдя на середину, рыцарь начал снимать доспехи и упаковывать их в объемный тюк.
— В Крепости нельзя находиться без доспехов, — грустно усмехнулся Том, заворачивая в плотную ткань свой меч, сделанный из клешни Богомола.
Закончив складывать вещи, он, глубоко вздохнув, принялся чертить на полу формулы временного Порога. В комнате Том был один. Никто не пошел за ним, никто его не провожал. У болотников это было не принято.
Закончив рисунок, Том раскинул руки и нараспев начал читать заклинание. Когда он закончил, рисунок подернулся дымкой, которая начала расти и приобретать форму круга. Дождавшись, когда дымка перестанет мерцать, Том подхватил свои вещи и, не оглядываясь, сделал шаг вперед.
Дымка сомкнулась вокруг рыцаря, и он на некоторое время потерял ориентацию во времени и пространстве. Когда он почувствовал, что мир вокруг него перестал крутиться, он огляделся по сторонам. Того круга, из которого он вышел, уже не было, а стоял он в Косом переулке, прислонившись к стене, которая вела в задний двор «Дырявого котла».
