Когда боль чуть утихла, Том перевернулся на спину и рассмеялся.

— Почему ты смеешься? – полюбопытствовала Тварь.

— Все уничтожил? – он ни разу не вспомнил о крестражах за все то время, что провел здесь. Вообще, вся та жизнь отошла куда-то на задворки сознания, выдвинув на передний план только одно желание: выжить, во что бы то ни стало. А потом на смену этому желанию пришло другое – отомстить за смерть Трури. – А кто этот мальчишка? Поттер? Значит время здесь и там течет по-разному. – Голос Тома звучал глухо и скрипуче. Сильно болело горло, похоже, он сорвал голос, когда выл, катаясь по земле.

— Я не уничтожал осколки твоей души, я вернул их на место. Все, кроме одного. Когда тебя выкинуло в этот мир, минуя Порог, от остатка отделились два совсем небольших куска. Один попал в мальчишку. А второй отправился в свободный полет, и сейчас чувствует себя вполне самостоятельным, но он не доставит нам проблем.

— Нам?

— Я знаю, как пройти в твой мир, — в голове Тома замелькали какие-то незнакомые магические формулы. – Сам я не смогу создать одноразовое подобие Порога, такая магия доступна только человеческому созданию, но это сможешь сделать ты.

— Тебе мало этого мира?

— Здесь эти ненормальные рыцари не пускают ни меня, ни мою свиту дальше этого болота.

— Я тоже рыцарь, — просипел Том.

— Ты? – Тварь откинула назад голову и захохотала. — Нет, я уже говорил, что мы похожи. Прими меня, стань мной, а я в свою очередь стану тобой. Мы будем составлять с тобой единое целое, мы будем править мирами! И уничтожать всех, кто не склонит пред нами голову.

Том просто закрыл глаза. Обостренный, натренированный слух уловил, как немного пошевелился Герб. «Жив, — подумал Том, — надолго ли?».

«Черный Косарь это Тварь, которую невозможно убить, можно только попытаться ее убить», — Трури появился в измученном мозге, как живой. Он улыбался, глядя на Тома, и продолжал терпеливо объяснять ему банальные вещи. Парень не боялся, что все еще ждущая ответа Тварь может это увидеть. Пусть видит.

Картинка сменилась. Полутемная комната, детская кроватка, зеленая вспышка и рыжеволосая женщина, кинувшаяся наперерез.

Том резко открыл глаза.

— Я понял, — прошептал он, — я знаю, что нужно делать.

Тварь, видимо, что-то почувствовала, потому что в голове Тома зазвучал довольно раздраженный голос.

— Ну, что ты решил?

— Нет, мой ответ — нет, — Том выхватил кинжал. — Я не пущу тебя ни в этот, ни в мой мир. Потому что я – рыцарь Порога, и я – человек!

Твари словно взбесились, они атаковали крепость совершенно бездумно, просто бросаясь на мечи защитников.

Магистр Скар, отбив очередную атаку, развернулся, чтобы принять очередную Тварь, и, с несвойственным ему удивлением, обнаружил, что врагов больше поблизости нет.

Он прислонился к стене и снял шлем. Во время битвы магистр никак не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно возвращались к Тому, этому странному человеку, занявшему место погибшего Кая. Скар каким-то чутьем, свойственным только болотникам, чувствовал чуждость Тома этому миру. Но парень был человеком, в этом магистр не сомневался. Возможно, запутавшимся и заблудившимся в собственной жизни, но человеком. Был. Потому что никто в крепости уже не сомневался в том, что отряд Герба был уничтожен на болоте. Хотя рыцарю-болотнику не пристало сожалеть о погибших товарищах, магистру Скару почему-то казалось, что время самого юного рыцаря отряда, отправившегося сегодня на смерть, еще не пришло. Этот юноша должен был идти своей дорогой еще долго, если бы не приход Черного Косаря. Если бы сам Том не захотел стать на путь сражения. Если бы магистр нашел достаточно правильных слов, чтобы удержать его в крепости. Как много этих «если»… Скар надел шлем и пошел по стене, снова выискивая врага.

Крик одного из рыцарей заставил его вздрогнуть. Крик раздавался от места, куда втягивали корзину с пришедшими в крепость.

Скар поспешил к столпившимся у подъемника рыцарям и посмотрел на то, что привлекло их внимание.

Со стороны Тихого леса, шатаясь, шел человек, неся что-то на руках. Или кого-то. Скар первый прыгнул в корзину подъемника, и его быстро опустили на землю за пределами крепости.

Рыцарь шел прямо на него, но у Скара появилось стойкое чувство, что идущий его не видит. Когда рыцарь подошел ближе, магистр с трудом узнал в нем Герба.

Вид старика был ужасен. На окровавленном и закопченном лице поблескивал один глаз – на месте второго запеклась кровь. Борода была наполовину сожжена. Губы рыцаря подергивались, и шел он, похоже, на одном только упрямстве, а на его доспехах были видны следы от сильнейших ударов. Скар удивленно поднял брови: характер повреждений говорил о том, что Герба били мечом. Как такое могло быть?

Герб был без оружия, без щита, а тело, которое он упорно тащил к крепости, оказалось телом Тома. Скар в очередной раз удивился, насколько маленьким выглядел юноша, точнее совсем еще мальчик, в руках дюжего рыцаря.

И сколько силы таилось под этой обманчиво хрупкой внешностью.

Кирасы на парне не было – только рубаха, изорванная, испачканная грязью, кровью и копотью, но лицо его казалось неожиданно чистым и очень спокойным, даже, можно было сказать, покойным. Как будто этот парень нашел ответы на все свои вопросы. А еще, его лицо было белым. Слишком белым. Смертельная бледность заливала лицо Тома, и причину этого Скар определил сразу: в левой стороне груди парня торчала рукоять кинжала, вбитого точно и умело – прямо в сердце.

*Битва Кая.

========== Глава 4. ==========

Посланник короля Гаэлона сидел перед Магистром Скаром и мучительно размышлял на тему, что все эти рыцари просто ненормальные.

— Что хочет от меня его величество?

— Его величество желает, чтобы лучший рыцарь явился ко двору, — злорадно проговорил Карахас.

— Это очень трудная задача, выбрать среди рыцарей Болотного Порога лучшего, — задумчиво произнес Скар. – Я бы назвал лучшим сэра Тома. Он один из пяти, кто сумел победить Черного Косаря.

— Что за Черный Косарь?

— Это Тварь, которую невозможно убить, ни мечом, ни магией. Ее можно только попытаться убить. Том понял, что нужно делать, чтобы победить Тварь.

— Вот, именно он мне и нужен.

— Это невозможно. В том бою сэр Том погиб. Когда его доставили в крепость, его сердце уже не билось. Но не это является настоящей причиной. Просто Тому пришла пора уходить из крепости.

— Я не понимаю…

— Сядь, — властный голос Скара заставил Карахаса сесть на стул, с которого он вскочил. — Ты еще не услышал ответа на свой вопрос. «Есть хищник и жертва, – нараспев произнес Магистр, словно что-то или кого-то цитируя, – и есть нити. Из бурлящей крови, звона клинков, ярости и силы, рваного страха и отчаянной жажды возникают они. Нити стягивают бьющихся воедино – и вот уже нет ни хищника, ни жертвы. Потому что их никогда и не было. Потому что хищнику всегда казалось, что он хищник, а жертва никогда не забывала о том, что она жертва. Но на самом деле все не так, и это становится понятным, лишь когда два станут одним. И забьется одно сердце. И тот один отсечет от себя ненужное и слабое, оставив истинную сущность. В этом великая тайна и единый закон…» Кто бы мог подумать, насколько это верно! Догадка Тома о свойствах панциря Черного Косаря оказалась правильной.

Тут Магистр ненадолго прервался, чем сразу попытался воспользоваться Карахас. Он снова поднялся, но Скар пригвоздил его взглядом к стулу:

– Сядь! Ты еще не получил ответа! Да, он правильно рассудил, что простейший способ защититься от чего-то – стать этим «чем-то». Панцирь Черного Косаря и впрямь становился тем, чем стремились уничтожить тварь. Но и это еще не все. Магия Черного Косаря была в том, что тварь сплетала себя воедино со своими противниками. Нити… Да, нити… Незримые нити. Магия Черного Косаря соединяла свою сущность с сущностями бьющихся против нее людей. Каждый из воинов становился одним целым с Тварью. Люди не могли убить тварь, потому что ни один человек не способен убить себя – это заложено в его природе!..