Постепенно сложилась схема проекта, которая неожиданно оказалась выигрышной и конкурентоспособной. Научный план делился на две части: исследовательскую в университетской лаборатории, где сначала на крысах, а потом на приматах должны быть отработаны подходы к созданию сердца, легкого, диафрагмы, - органов, находящихся в грудной клетке; и клиническую, в краевой больнице, где предполагалось делать тяжелым больным трансплантации трахеи, созданной на основе искусственного каркаса. Именно этот момент Маккиарини оговорил в плане особо: каркас должен быть искусственным, полимерным, засеянным собственными клетками пациентов.

В клинике было помещение, которое довольно быстро можно было оборудовать под лабораторию для подготовки трансплантата. И решено было начать - Владимир Алексеевич Порханов не стал ждать результатов конкурса и отдал соответствующие распоряжения. Он же представил двух молодых сотрудниц, которым предстояло засеивать каркас клетками пациента, наблюдать за его «созреванием» в биореакторе, проводить все необходимые тесты, и наконец, доставлять его в нужный момент в операционную. Надо было всему учиться, и предполагалось, что одна из сотрудниц, Ирина Гилевич, сразу же после объявления результатов (ожидалось в сентябре) отправится на два месяца на стажировку в Каролинский институт.

- Если дела у нее пойдут хорошо, то уже в мае - июне 2012 года мы сможем сделать первую трансплантацию. За хирургическую часть я спокоен, - рассуждал Паоло как ни в чем не бывало.

Он заранее договорился о сотрудничестве с компанией "Harvard Bioscience". Дэвид Грин с радостью согласился поставить в Краснодар биореактор, модель которого использовалась в трансплантации мистера Бейена - бесплатно, для помощи нуждающемуся пациенту.

В случае победы в конкурсе проект начинался в октябре 2011 года и заканчивался в конце 2013-го. Всего два года и три месяца на то, чтобы создать лабораторию, наладить в ней работу и по результатам опубликовать статьи. Здесь нельзя было терять ни одного дня, поэтому был разработан четкий график:

Строители - заканчивают чистовую отделку помещений в университете в мае - июне 2012 г.

В октябре 2011 -го среди молодых кандидатов наук, аспирантов, интернов объявляется конкурс, и спустя две недели Паоло приезжает и проводит собеседования, после первичного отбора CV.

Отобранные сотрудники (пять человек) по очереди пройдут стажировки, и хотя бы трое из них должны быть готовы к работе в лаборатории, когда она откроется.

В первые два месяца составляется план закупок, с тем чтобы к июню 2012 г можно было начать установку оборудования.

Осенью 2012 года должна была начаться полноценная работа в исследовательской лаборатории.

Встал вопрос о стажировке отобранных кандидатов.

- Я не смогу отправить даже лучших из них к себе в лабораторию в Каролинский, - это была единственная проблема, которая казалась Паоло неразрешимой. - Даже если мы отберем тех, кто хорошо знает английский (хотя я в этом сомневаюсь), здесь ни у кого нет подготовки ни в клеточной, ни в молекулярной биологии. Там жесткий режим, и я не смогу тратить время на то, чтобы объяснять им основы.

Решение нашлось: потратить время «на основы» они должны были здесь, в российских институтах, где их обучат азам работы с клетками и подготовят для Каролинского. Одновременно они могут и учить английский.

Итак, теоретически мы были готовы, оставалось только ждать.

4

Паоло чертыхался про себя, подписывая многочисленные листки, которые потом сшивались и укладывались в коробки. Столько подписей он не ставил ни разу за свою жизнь и вообще ни разу в жизни не видел столько бумаги. На ней, как ему объяснили, была изложена заявка на мегагрант. Странно, собственно научный проект, который готовил он сам, занял всего десять страниц. Остальное ему пытались втолковать, и в некоторые вещи он даже вник, но все же не мог понять, зачем они нужны.

Собственно, это не так уж и важно, он сделал все, что от него требовалось, а что будет дальше, его пока не волновало. Садясь в аэроэкспресс, который должен был доставить его в Домодедово, он был мысленно уже за десять тысяч миль от Москвы, в Америке, куда лежал его путь. На следующий день у него была назначена встреча в FDA, вместе с Марком Холтерманом они все еще пытались получить разрешение на трансплантацию Ханны. Из Сеула поступали тревожные известия: девочка росла и уже не могла мириться со странным предметом в горле, часто доставляющем ей боль. Два раза она чуть было не выдернула трубку, которая позволяла ей дышать. Слава богу, бдительные сестры успели остановить ее. А еще малышка все чаще смотрела в окно и не могла спокойно выносить заточение реанимационной палате. Она стала очень подвижной, каждый ее шажок представлял опасность, по сути, она все время была в опасности, которая возрастала с каждой неделей ее жизни.

22 августа 2011 года Ханна отметила свой первый день рождения - Паоло в этот день исполнилось 53 года. В FDA как раз затребовали новые документы с дополнительными деталями протокола трансплантации, а также с результатами тестирования биореактора и материала для каркаса. Дэвид Грин и его команда работали днем и ночью, но медицинские чиновники не торопились, снова попросили уточнения. Казалось, что это никогда не кончится. Маккиарини начал терять терпение и с трудом сдерживался во время встреч с комиссией.

И вот в этот самый момент жизнь снова бросила ему вызов. Он материализовался в виде письма от тридцатилетнего американца, инженера по имени Крис. Это было какое-то веселое письмо, несмотря на то, что Крис был болен раком трахеи и жить ему, по прогнозам врачей, оставалось всего несколько недель. Врачи, к которым он обращался, признали его опухоль неоперабельной. Он прошел тридцать три сеанса лучевой и семь циклов химиотерапии, но без эффекта.

«Проф, - писал он, - я по натуре борец, как и Вы, и не собираюсь сидеть сложа руки и ждать смерти. За последние пару месяцев, с того момента, когда доктора объявили мне, что ничего больше сделать нельзя, я стал неплохо разбираться в регенеративной медицине. У меня дух захватывает от того, какие возможности она открывает. Я прочел в Интернете о невероятных экспериментах Дорис Тейлор с сердцем, я знаю, чем занят Атала, но Вы, проф, Вы - мой шанс. Может, попробуем?»

Паоло тоже «забрался» в Интернет и вышел на блог Криса, где тот публиковал последние новости о стволовых клетках, вел диалоги с оппонентами, писал о вреде политики президента Буша в отношении клеточной терапии.

«А может быть, это знак? Знак того, что я еще не готов делать трансплантацию Ханне? Еще одна возможность?» Он попытался выбросить из головы такие мысли. Все просто: есть пациент, который нуждается в его помощи, а он, скорее всего, способен ему помочь.

Повстречавшись с Крисом, он понял, что просто обязан дать шанс этому жизнерадостному и очень умному человеку. Кроме того, Паоло почему-то был уверен, что все получится. Сам пациент старался внушить ему уверенность, они часто общались и даже подружились - в той степени, в какой Паоло вообще был способен на дружбу. Блестящий инженер, с отличием окончивший Университет Моргана, Крис, как и Паоло, увлекался мотоциклами, любил импровизировать, ставить любительские спектакли. Они постоянно подшучивали друг над другом, и однажды Крис предложил заключить пари, кто из них лучше сделает татуировку.

- Ну как, проф? Хоть вы и гениальный хирург, но я точно выиграю, - хохотал он.

Многочисленная семья Криса собрала необходимую сумму на трансплантацию в Швеции, участвовали даже его племянницы и маленькая дочка. За день до отъезда в Стокгольм он дал интервью местному телевидению: «Я улетаю за четыре тысячи миль, чтобы получить помощь. Надеюсь, в Америке она тоже скоро будет доступна».

Технология подготовки каркаса и сама операция были такими же, как и у Бейена, если не считать одного дополнительного штриха: накануне хирург и пациент обменялись крошечными татуировками...