5

Уже, наверное, десятый раз я перечитывала список имен, надолго задерживаясь на одном из них: «Маккиарини Паоло». Непривычное это было написание - на русском и по-советски казенное. Но отчего-то именно такая стилистика давала возможность окончательно поверить в эту новость. Паоло стал одним из тридцати девяти победителей конкурса мегагрантов второй волны, в котором участвовали пятьсот двадцать два исследователя со всего мира! Невероятно! Наши трехлетние усилия: «регенеративная карта», мастер-класс, первая трансплантация, немыслимая бумажная работа - наконец привели к официальному признанию. В тот момент было неважно, что главные трудности впереди, и не было страха (который появился позже) от того, что не удастся осуществить задуманное. Чувство было такое, будто любимая команда только что забила решающий гол. Хотелось вскочить и выкрикнуть победный клич.

И вдруг я услышала именно такой клич, и раздался он всего в нескольких метрах от меня: какой-то человек, прикрыв рукой телефонную трубку (что было совершенно бесполезно из-за его звучного голоса), шепотом кричал: «Виктория! Виктория!». Когда на него зашикали, он, извиняясь, обернулся, и я узнала Владимира Алексеевича Порханова, главного врача Краснодарской краевой клинической больницы. Объявление результатов застало нас обоих на научной конференции в Петербурге. Буквально через секунду завибрировал уже мой телефон:

- Говорит Паоло. По-моему, мне только что звонил Порханов. Что, есть результаты?

- Да, решение положительное.

- Поздравляю! И спасибо за все.

Владимир Алексеевич жестикулировал, пытаясь что-то передать для моего собеседника, наконец мы оба пробрались к выходу:

- Скажи ему, пусть выезжает. Надо начинать.

Паоло приехал через несколько дней, но сначала в Москву.

- Я хотел обсудить многие вопросы, прежде чем ехать в Краснодар, - буквально с порога начал он. - Мне нужен менеджер проекта, независимый от университета человек, которому я полностью доверяю, и финансовый юрист. Елена, прошу тебя стать этим менеджером. Понимаю, это очень сложная работа, но ведь и дело того стоит - мало кому выпадает шанс участвовать в том, что происходит впервые в истории. (Паоло решил для убедительности добавить пафоса, но, с другой стороны, это ведь было правдой.) Юриста найдешь сама.

Я согласилась, поскольку с самого начала знала, что без менеджера, координатора, именно в нашем проекте не обойтись. Другие ведущие ученые (ВУ) будут работать уже в сложившихся коллективах, с профессиональными сотрудниками, в большинстве случаев без языкового барьера (как разговорного, так и научного). Кроме того, были известны случаи, когда очень сильные наши лаборатории, чтобы получить это крайне щедрое финансирование - 150 миллионов - просто договаривались с зарубежным коллегой и представляли его как руководителя. А многие ВУ были нашими соотечественниками, работавшими в зарубежных лабораториях (это приветствовалось правилами), но прекрасно знакомыми с российской действительностью и российским менталитетом. Паоло же как будто бы отправлялся на другую планету, совершенно не освоенную, не подозревая и о сотой части проблем, которые его ожидают. Да, менеджер, но помимо этого ему необходим «ментальный переводчик», «ситуативный консультант» и просто собеседник (!). По крайней мере на первый год.

Надо было принять во внимание очень важное обстоятельство: согласно условиям программы, для любого ВУ это было не просто выполнение научного проекта. Организаторы, пытаясь избежать ошибок прошлого, когда часто гранто-вые деньги фактически оказывались в распоряжении института, а не получившей их лаборатории, установили строгое правило, согласно которому именно ведущий ученый разрабатывает бюджет, занимается распределением финансирования и без его подписи не может быть потрачена ни одна копейка. Университет является «держателем» денег и должен следить лишь за тем, чтобы они расходовались законно. Но руководство не могло указывать ВУ, что покупать, кого нанимать, кому сколько платить. Например, одна лаборатория во главе с приглашенным руководителем, получившим грант, практически все деньги потратила на покупку научно-исследовательского судна, и никто не мог этому воспрепятствовать.

С одной стороны - все просто, и буквально каждый ученый (не только в России, но и за границей) мог только мечтать о подобной свободе, которая позволяла тем, кто действительно этого хотел, сделать очень многое. С другой - эти простые и привлекательные условия оказывались неосуществимыми из-за множества препятствий, кроющихся в российских законах. Все эти тонкости Паоло и нескольким «настоящим» иностранцам, выигравшим мегагрант, еще только предстояло узнавать, шаг за шагом, в течение практически всего времени работы. Но были и другие, как говорят, субъективные, трудности - в каждом случае свои, - с которыми нам пришлось столкнуться буквально с первых дней.

6

В Кубанском государственном медицинском университете в Краснодаре новость о победе в конкурсе была воспринята со смешанным чувством. Эйфория, одновременно недоверие (а вдруг - ошибка?), непонимание, что делать дальше и как относиться к этому экстравагантному иностранцу, размышления над его истинными мотивами (совершенно же очевидно, что он не собирается туг работать), предчувствие, что необратимо изменится привычный уклад. И наконец, самое абсурдное: органы, выращенные в лаборатории. Здесь?!

Все это читалось на лицах участников совещания в кабинете ректора, встречи, от которой зависела судьба проекта.

Сергей Николаевич Алексеенко как будто бы аккумулировал общее настроение и произнес:

- Пути назад у нас нет. Мы взялись за эту задачу и должны ее выполнить.

Впервые за относительно короткое время нашего общения в его голосе прозвучала жесткость. В прошлую встречу он выглядел несколько растерянным, слегка смущенным в общении с Маккиарини, проскальзывало и недоверие, которое скрывалось за шутками - он принимал манеру общения гостя. Сейчас что-то неуловимо изменилось. Я подумала о том, что он идет на этот проект совершенно сознательно, не будучи уверенным в результате (слишком уж невероятно!), но тем не менее готов дать карт-бланш и предоставить все условия Паоло прежде всего потому, что это может вывести университет на совершенно новый уровень. И еще я поняла вдруг то, о чем не задумывалась в течение этих недель подготовки, - нужно обладать большой смелостью, чтобы в подобных условиях согласиться на такой проект, потому что ответственность целиком лежала на нем, и он осознавал это.

Проблемы начались с первых минут. Паоло попытался рассказать план исследований, но сразу понял, что переводчик испытывает явные затруднения, делает пропуски и не может донести ни суть, ни детали до сотрудников.

- Ничего, - улыбнулся он. - Многие термины я и сам совсем недавно выучил, наша область очень молодая. Думаю, у всех есть русскоязычный перевод заявки. Я просто хотел кое-что разъяснить...

Дальше шаг за шагом начали разбирать оргвопросы. Прежде всего решено было в недельный срок объявить конкурс для набора сотрудников. Руководство не возражало против того, чтобы отобранные кандидаты прошли многоэтапную стажировку в России и за рубежом. Однако необходимость в менеджере - координаторе проекта вызвала возражения -обычно в грантах такой должности нет.

- Но ведь и грант у нас необычный, - настаивал Маккиарини. - Без координатора эта работа не будет иметь смысла.

Ректор пообещал подумать, что можно сделать. Зато консультанта по финансовым вопросам Паоло так и не удалось отстоять. Юрист университета, молодая привлекательная женщина, предложила ему, если уж он очень хочет нанять такого специалиста за свой счет

- Но это невероятно, как я, иностранец, могу работать в чужой стране без финансового консультанта? - В голосе Маккиарини уже слышалось негодование.

- Вы нам не доверяете? - доброжелательно, но чуть насмешливо произнес ректор. - Мы открыты для любых вопросов и готовы оказать любую помощь.