Амулеты были благополучно активированы и расставлены, так что до того момента, как растения вновь станут растениями, ждать оставалось не так уж долго.
– Даже жалко, – вздохнула ведьмочка, сгружая под прилавок принесенные мной коробки от стабилизаторов, и вновь кинула карандаш. Фиалка бросилась за ним, вывалив набок фиолетовый язык.
– Попроси Аби, пусть она тебе ее оставит, – хихикнула я.
– Ага, а потом господин О’Тулл меня убьет и уволит! Да, именно в таком порядке, – фыркнула она, опережая мой вопрос. – И все-таки интересно, кому могла понадобиться куча бумажек из разных мастерских.
– Из разных?
– Ага, – ведьмочка кивнула, а карандаш снова отправился в полет. – Мне стражник по секрету сказал, что не только у нас бумаги пропали, а еще у парочки коллег.
И правда, странно. А может, действительно конкуренты чудят? Подгадили таким образом, прибавили головной боли…
Остаток дня, слава богам, прошел без приключений. А вернувшись вечером в свою квартиру на пятом, чердачном, этаже дома № 37 по улице Зеленщиков, я подошла к окну, окинула взглядом крыши домов и внезапно зацепилась им за стоящий возле подоконника кактус. Подумала-подумала и, поддавшись внезапному порыву, почесала ему между колючками.
Довольное урчание мне, конечно же, примерещилось.
Тем же вечером
– Ну, хлопнули!
Кружки взлетели, столкнулись крутыми боками и одним махом ополовинились.
– Ребята, чтоб я еще хоть раз к этим сумасшедшим артефакторам на вызов отправился… Да пусть меня Бездна пожрет!
– Угу! – поддакнул другой стражник, закусывая пиво жирной вяленой рыбкой. – А то вот так явишься – а тебя ам, и нет! И не Бездна, а вшивая пальма…
– Жуть. Натуральная жуть! Ну, парни, будем!
В конце рабочего дня в кабачке на площади Дарованной Любви обмывали минувший день стражники. Следует признать, что вызов в мастерскую О’Тулла и его обитатели, разумные и не очень (да они все там чокнутые!), произвели на бравых ребят очень сильное впечатление…
Глава 3. Великая сила взгляда, или О любви к городу, работе и сосискам
Я сидела на широком низком подоконнике в своей скромной квартирке под крышей в доме № 37 по улице Зеленщиков, пила мелкими глотками ароматный горячий кофе и смотрела на город.
Умытое, недавно проснувшееся солнце всплывало из моря, неспешно поднималось над мачтами кораблей в городском порту. И словно замирало.
И у меня сладко замирало сердце: а вдруг сегодня оно не захочет подниматься выше?..
Но нет, вот солнечные лучи становятся длиннее, а тени – самую малость короче. Солнце чуть-чуть отрывается от корабельных мачт, и я облегченно выдыхаю – сегодня обошлось! Солнце не передумало.
О, я получила прекрасное образование и легко могу объяснить механизм процесса с точки зрения астрономии, геологии и еще пары-тройки хитрых наук. Но сейчас не время прагматичному мышлению и точным расчетам. Это время только для меня, города и свершившегося чуда.
Я мечтательно щурилась, смаковала обжигающе горячий кофе и была абсолютно счастлива.
Такое умиротворение, ощущение гармонии и единства со всем миром удается испытать нечасто. И мне его приносит утреннее свидание с городом.
Лидий – замечательное место. Он спокойный и несуетливый, но улыбчивый.
И у меня с ним взаимная любовь. Я влюблена в булыжные мостовые и черепичные крыши. В соленый, пахнущий йодом и водорослями ветер.
У меня романтические отношения со скверами и уютными кофейнями. С иглой ратуши, что видна отовсюду, и шпилями университетов – пусть ниже, но зато разноцветными и гораздо более многочисленными. С часовой башней, что знаменита на все королевство, и храмом Всех Богов на Старой площади.
Позже я вернусь в свой маленький провинциальный Берконе и займу положенное мне место в родительской лавке, продолжу по традиции семейное дело, во благовременье создам семью с достойным человеком…
Но сейчас – у меня роман с этим городом.
Я сидела, забравшись с ногами на подоконник, и сквозь приоткрытое окно любовалась ясным прохладным сентябрьским утром. Мои ноги грела старая шкура, руки – чашка, а душу – кофе.
Чудесно все же иногда без особых причин проснуться ни свет ни заря. Теперь у меня было двадцать минут – целых двадцать минут наедине с собой, а потом нужно будет собираться на работу.
Вообще Лидий – город мастеров в отличие от Арданны, надменной и суетливой столицы, где бал правят знать и торговцы. Здесь находятся самые прославленные университеты – и в их числе известная на всю страну (да и за ее пределами!) Школа артефактики. Здесь, в Старом центре, находятся знаменитые мастерские – и самые именитые мастера!
И это накладывает свой отпечаток. Здесь на многое смотрят иначе. И иначе расставляют приоритеты.
Ту же Марту из артефактной мастерской, которая не скрывает своих очень близких отношений с орком-охранником Шаеном, в столице сочли бы распутницей, и общественное мнение поставило бы ей клеймо гулящей. А в Лидии она – свободный мастер и вольна сама решать, с кем делить жизнь (и постель).
Вообще темпераментная парочка в мастерской уже стала легендой, а их стремление при случае уединиться – притчей во языцех. Их не раз заставали в самый пикантный момент в неподходящем месте, грозились страшной карой и – ничего не делали.
Я сама чуть ли не на второй день стажировки наткнулась на них в кладовке с уборочным инвентарем и с придушенным писком захлопнула дверь. А потом долго еще ходила с пунцовыми щеками и, как подозреваю, ушами!
Да и не упоминая тот случай – про который я, кстати, никому не рассказывала, – мне пару-тройку раз доводилось слышать возмущенные вопли коллег на ту же тему:
– О боги, ребята! Не на рабочем же месте!
– Слушайте! Да вы затра… Достали!!!
– Так. Еще раз застукаю – прокляну на нестояние! И не хихикать! А то тебя – на недержание!
Я ухмыльнулась, одним глотком допила оставшийся кофе, помотала головой, отплевываясь от кофейной гущи, и соскочила с подоконника.
Пора на стажировку.
Я ураганом промчалась по комнате, закрутившись в ритуальных утренних действиях и привычно пригибаясь где следует, чтобы уберечь голову. Квартира находилась на чердаке, и покатая крыша ее была для меня как неким богемным символом свободы, так и по первости источником шишек, которые благо скрывала объемная шевелюра. Кровать приткнулась в нише у самой стены. В душевой, отгороженной застиранной шторкой, даже я едва умещалась. На кухне было тесно вдвоем. Но зато посередине потолок возвышался надо мной в добрых два, а то и два с половиной роста, а уж окно – о, это божественное полукруглое окно с широким подоконником, на котором лежали подушки, – было просто пределом мечтаний.
Вприпрыжку скатившись со своего пятого этажа, я радостно вдохнула свежий солоноватый воздух, поежилась от утреннего холодка и, сунув руки в карманы куртки, поспешила на работу.
Там все шло по ставшему уже привычным порядку – лавка, улыбчивая Марта, «спящий» Шаен. Заглянуть в общую мастерскую, поприветствовать однокашников и мастеров, с которыми работала в начале стажировки, выслушать насмешливые пожелания удачи, показать язык Юджину, предложившему переименовать меня из Нинон в Николаса. А потом лестница на второй этаж – через ступеньку вприпрыжку, походя пощекотав листья фиалки. «Доброе утро, Дейдрэ! Ух ты! Да, я обязательно загляну к тебе, как выпадет минутка, посмотреть на заготовки заказа для городской ратуши».
Неожиданность приключилась только в дверях мастерской мастера Шантея, когда я, распахнув дверь, налетела на собственно мастера, в этот самый момент выходившего. Прима озадаченно вскинул брови, а я, поддавшись шальному веселому настроению, не придумала ничего лучше, чем отрапортовать:
– Здравствуйте, мастер Шантей! Стажер Аттария для прохождения стажировки прибыла! Какие будут распоряжения?
И вытянулась по стойке «смирно», щелкнув каблуками.
Искреннее недоумение и даже, не побоюсь этого слова, ошеломление на лице мастера были мне настоящей наградой. Первую пару секунд. А потом мужчина смерил меня насмешливым взглядом с этих самых каблуков до выбившихся локонов, которые я мгновенно пригладила, и расплылся в усмешке:
