По возвращении на Окинаву Мацумура снова стал служить тело­хранителем короля и занимал этот пост приблизительно до 1860 г.

Еще в бытность свою телохранителем короля Мацумура начал преподавать боевые искусства. Первыми его учениками, как пола­гает Фудзивара, были высокопоставленные чиновники Итарасики (Макиси) Исиминэ Тётю (1818-1863) и Куваэ Тёцу (1814-1880). Су­ществует версия, согласно которой Мацумура попал в опалу из-за связей с его любимым учеником Итарасики Тётю, павшим жертвой интриг, и по этой причине был вынужден оставить службу. Но впол­не возможно, и что Мацумура ушел в отставку просто по старости лет, чтобы иметь больше свободного времени, в том числе и для за­нятий каратэ.

В преклонные годы Сокон преподавал каратэ многочисленным ученикам на площади дворца Утяя удон – дачи королевского дома Сё – в Сакияма в Сюри. Об этом месте Нагаминэ Сёсин пишет сле­дующее: «Во время королевства в Этом месте самураи оттачивали своей искусство в чайной церемонии, стрельбе из лука, в воинских искусствах».

В этот период его учениками были многие видные мастера кара­тэ конца XIX – начала XX вв.: Адзато (Асато) тикудон-но пэйтин Ан-ко (Ясуцунэ; 1827-1906/1828-1914), Итосу Анко (Ясуцунэ; 1832-1916), Тинэн Санда (1829-1915), Киндзё пэйтин (1832-1918), Исими­нэ буси (1835-1889), Кян Тёфу (1835-1889), Сакихара пэйтин (1838-1918), Тибана Тёсе (1839-1919), Кюна (Киюна) тикудон-но пэйтин (1845-1920), Мацумура Набэ (Наби; 1850-1930), Тавада тикудон-но пэйтин (1851-1907), Куваэ Рёсэй (1853-?/1858-1920), Ябу Кэнцу (1866-1937), Фунакоси Гитин (1868-1957), Ханасиро Тёмо (1869-1945), Кян Тётоку (1870-1945).

Обращает на себя внимание, что учениками Мацумуры были ис­ключительно высокопоставленные чиновники королевского двора (Итарасики Тётю – главный смотритель за торговыми операциями королевства Рюкю, Адзато Анко – советник короля Сё Тай, Итосу Анко – личный секретарь того же государя) и др., а также отпрыски знатных дворянских семей. Это позволяет предположить, что к за­нятиям кэмпо Мацумура допускал лишь представителей дворянско­го сословия. В этом – особенность Сюритэ, стиля окинавской элиты.

Через несколько лет после окончания второй мировой войны На­гаминэ Сёсин узнал, что с Тайваня на Окинаву вернулся Куваэ Рёкэй, старший сын Куваэ Рёсэя, одного из старших учеников Мацу­муры. До него также дошел слух, что у Рёкэя хранится свиток, пи­санный великим мастером каратэ собственноручно. Естественно, Нагаминэ очень захотел познакомиться с этим ценнейшим докумен­том и при первой же возможности в 1951 г. посетил дом Куваэ под предлогом сбора материала для книги по истории каратэ.

Оказалось, что у него и вправду хранится свиток кисти Мацумуры. Хозяин радушно продемонстрировал его Нагаминэ и даже позво­лил сделать с него фотокопию. Сочинение Мацумуры Нагаминэ впоследствии опубликовал в своей книге. «Этот свиток является старейшим текстом, посвященным каратэ, написанным на Окинаве – родине этого боевого искусства. И, конечно, уже одно то, что это подлинник, написанный собственноручно Мацумурой, делает его авторитетным источником», – пишет исследователь. Познакомимся же с этим интереснейшим текстом, написанным великим мастером в возрасте более 70 лет, в переводе с японского языка:

«Ты должен знать подлинный смысл занятий боевым искусством. Посему я решил изложить то, что сумел постичь, ты же тщательно изучи то, [что написано здесь].

Итак, у гражданского и воинского Путей – один принцип. И граж­данский, и воинский [Пути] разделяются на три Пути.

Три гражданских Пути суть Учение об изящной словесности, Уче­ние о толковании [канонов], Учение о Пути [конфуцианского] учено­го.

Учение об изящной словесности ограничивается сплетением слов в сложные выражения, составлением слов и предложений, умени­ем высчитывать жалование, полагающееся знатным людям в соот­ветствии с их титулами; Учение о толковании [канонов] состоит в постижении смысла канонов, обучении [канонам] других и собст­венном постижении их, но их нельзя назвать причастными Пути. Два этих учения дают славу лишь в литературном искусстве и потому их нельзя назвать подлинными учениями. Учение же о Пути [кон­фуцианского] ученого причастно Пути, оно [ведет] к постижению «вещей», делает мысль правдивой, «сознание» – правильным, бла­годаря этому семья приводится в порядок, страна усмиряется, и на­ступает мир. Вот это подлинное учение, Учение о Пути [конфуциан­ского] ученого.

Три воинских Пути (будо) суть воинское искусство ученых (гакуси-но бугэй), воинское искусство только по названию (мёмоку-но бугэй) и воинское искусство воинского пути (будо-но бугэй).

Что касается воинского искусства ученых, то [его последователи] полностью меняют методику тренировки, их мастерство поверхно­стно, [их воинское искусство] лишь доставляет хлопоты и превра­щается в подобие танца, как способ обороны оно не годится, а [его последователи] – все равно, что женщины.

Что касается воинского искусства только по названию, то [его по­следователи] не реализуют его на практике, мечутся из стороны в сторону, говорят лишь о победах, ссорятся или чинят вред людям или же причиняют себе травмы, а порой посредством [своего «ис­кусства»] позорят родителей и братьев.

Что же касается воинского искусства воинского пути, то [его по­следователи] не витают в облаках, а посредством упорной непре­станной работы над собой (куфу; кит. гунфу) достигают мастерства, сохраняя покой, они выжидают, пока враг сам поднимет шум, и, за­хватив «сознание» врага, одолевают его. Их мастерство совершен­ствуется, и выявляется чудесно-мельчайшее, хотя они в состоянии совершить великое множество вещей, они не склоняются к ложно­му. Они также не затевают ссор. Храня верность и сыновнюю поч­тительность, они естественно проявляют мощь лютого тигра и ско­рость орла, птицы, они способны сокрушить любого врага.

Это воинское искусство запрещает насилие, управляет оружием, хранит людей, предопределяет заслуги, утихомиривает народ, ус­миряет простой люд, приносит богатство. Это называется Семью добродетелями воинского искусства (бу-но сититоку), в книгах я встречал даже [места, где эти добродетели] восхваляют святые. Та­ким образом, у гражданского и воинского Путей – один принцип, по­сему воинское искусство ученых и воинское искусство только по на­званию бесполезны, а потому должно знать, что нужно овладевать воинским искусством воинского пути, видеть «момент» и откликать­ся на «изменения» и посредством этого подавлять [врагов]. Без утайки изложив то, что я должен тебе передать, я искренне желаю, чтобы ты помнил о необходимости тренироваться, следуя изложен­ным выше указаниям.

На этом заканчиваю..

Мацумура Бутё

[Написано] в 13-й день 5-й луны

[Адресовано] мудрому ученику Куваэ».

Оценивая роль Мацумуры Сокона в развитии каратэ и уровень его личного мастерства, историки не скупятся на похвалы. Его име­нуют «окинавским Мусаси», срав­нивая с величайшим японским фехтовальщиком. Весьма вер­ную, на мой взгляд, оценку Мацу-муре дал Нагаминэ Сёсин: «Ма­цумура Сокон, с одной стороны, занимал важные посты при коро­левском дворе Рюкю, а, с другой, глубоко изучил не только рюкюсское боевое искусство (каратэ), но и китайское кэмпо, а также японское искусство меча, обрел путь культивации сознания в кон­фуцианстве и, благодаря этому, овладел сущностно глубоким бу­до, в котором были слиты воеди­но „сознание“, „техника/умение“ (ги) и „тело“ (тай)».

Мацумура осуществил синтез староокинавского боевого искусст­ва тэ, китайского кэмпо и японского будзюцу, выведя окинавское бо­евое искусство на новый уровень развития – уровень будо.

Особого внимания заслуживает влияние японского фехтования на каратэ – факт, до сих пор не оцененный в полной мере. Это влияние сказалось и в технике, и в тактике, и в методике, и в духе «китай­ской руки» столицы Окинавы Сюри.