Очень многие зимородки в Африке, Юго-Восточной Азии в Австралии привыкли гнездиться в постройках термитов. Одни из них обосновываются в огромных шарообразных гнездах древесных термитов, другие — в маленьких термитниках, приютившихся в дуплах старых деревьев, третьи — в наземных сооружениях этих насекомых. Во всех этих случаях, приступая к гнездованию, птицы выдалбливают в термитниках углубления, своего рода поры, причиняя этим постройке ощутимые повреждения. А избирают они термитники потому, что в них выдолбить нишу для гнезда гораздо легче, чем в живой древесине.

В ответ на вторжение термиты проявляют удивительную терпимость. Они лишь суетятся, бегают по гнезду, залезают на птенцов и самих родителей, но не причиняют птицам ни малейшего вреда. А те их, кажется, даже не замечают. В Перу и Бразилии зимородкам-термитникам подражает один попугай (по-латыни его название бротогерус пирроптерус). Питаются зимородки в основном разными насекомыми и мелкими ящерицами. Есть, однако, указания, что один вид из джунглей Квинсленда (Австралия), гнездящийся в термитниках, все-таки выкармливает своих птенцов самими термитами. Если это действительно так, то перед нами пример воистину безграничной терпимости.

Объясняется ли она только беззащитностью термитов? Извлекают ли они какую-нибудь пользу от бесцеремонных постояльцев? На этот счет приходится довольствоваться пока одними догадками, так как взаимоотношения птиц с термитами (и осами тоже) изучены еще очень мало.

Когда в 1916 году И. А. Бунин приехал на Цейлон, его поразило не столько почти первозданное единение людей с живой природой, их наивное и в то же время глубоко поэтичное отношение к животным — об этом он знал и до путешествия, — сколько мирные и дружественные отношения между самими животными. Под впечатлением всего увиденного он написал стихотворение «Цейлон», в котором, в частности, есть такие строки:

Посетив затем Северную Африку, Бунин и там увидел нечто подобное. Как не прийти в восторг от такой идиллической картины, невольно наталкивающей на мысли о великой гармонии в природе?!

Но цапли и многие другие птицы взгромоздились на спины буйволов вовсе не из нежных чувств. К столь тесному общению с четвероногими их побуждают вполне материальные выгоды.

В тропиках всем крупным зверям, особенно с густой шерстью, сильно досаждают насекомые — слепни, оводы, мухи, блохи, — а также клещи. На их теле они не только питаются, но и плодятся. Случается, что из шерсти какой-нибудь антилопы или обыкновенной домашней скотины можно вычесать столько паразитов вместе с их яичками и личинками, что их хватит на целую коллекцию.

Сами животные избавиться от этой нечисти не в состоянии. Не помогает даже купание по нескольку раз в день. Обирать же друг друга, как это делают обезьяны, они не умеют. Ведь копытом или квадратной пастью бегемота клеща из кожи не вытащишь! Выходит, что без посторонней помощи тут никак не обойтись!

К счастью, на свете есть птицы. Клюв у них словно специально создан для подобных тонких операций — извлечет паразита лучше любого пинцета. К тому же не все ли им равно, где их искать — в траве, под копытами пасущейся скотины, или на ней самой! Важно только, чтобы их не бодали, не лягали и не кусали. Проявив такое воздержание, четвероногие приобрели в лице птиц неутомимых санитаров и друзей.

В тропиках стада буйволов, жирафов, зебр, антилоп, слонов, бегемотов, носорогов, кабанов, а также домашних животных — лошадей, верблюдов и коров — неизменно сопровождает свита пернатых, в которой могут быть аисты, цапли, ибисы, дрофы, утки, чайки, личинкоеды, скворцы, щурки, трупиалы, сороки, многие мелкие воробьиные. Правда, стада диких четвероногих теперь всюду сильно поредели и оказались оттесненными в национальные парки и заповедники. Однако птицы не растерялись. Они перенесли заботы на домашних копытных и, кажется, даже удвоили свою энергию. Поскольку за последние два-три десятка лет поголовье домашнего скота повсеместно возросло, некоторые его пернатые спутники также увеличили свою численность.

Более других преуспела египетская цапля. У себя на родине она всегда дружила с буйволами, а в Судане и южнее — со слонами. Хотя обычно цапли кормятся насекомыми, которых вспугивают пасущиеся животные, они частенько склевывают мух и с самих четвероногих. Случалось, на широкой слоновьей спине натуралисты одновременно насчитывали до 20 цапель. Зрелище впечатляющее! Белоснежные длинноногие красавицы совсем не боялись людей (которые были к ним настроены всегда дружелюбно), и даже деревенские собаки позволяли этим птицам копаться в своей шерсти. Чем больше становилось скотины, тем сильнее плодилась цапля. В 40-х годах нашего века вместе со скотом она перебралась через океан, захватила почти всю Центральную и большую часть Южной Америки и теперь дошла уже до Кубы. Вот что значит сделать правильный выбор в дружбе!

Виртуознее всех операцию чистки проводят африканские волоклюи и личинкоеды. За постоянное пребывание на теле буйволов волоклюев называют еще буйволовыми птицами. Но они с одинаковой готовностью обслуживают также и толстокожих. Держась небольшими стайками, они бесцеремонно лазают по телу носорога или бегемота, как дятлы по дереву (по родственные отношения у них не с дятлами, а со скворцами). Умеют даже повисать на брюхе или между ног своего приятеля, не стесняются забираться на морду и на самый нос. Животные все это терпеливо переносят, лишь бы их избавили от паразитов.

Как и другие пернатые спутники, волоклюй оказывают своим подопечным дополнительную услугу — оповещают их о приближающейся опасности. Сначала они взбираются животному на спину, затем взлетают и начинают над ним кружиться с громкими криками. Поскольку при этом волоклюи не делают исключения для человека, охотники считают их своим проклятием.

В былые времена многие звери благодаря зорким глазам птиц редко попадались в лапы врагов. В той же Африке союз кваг (зебра) и гну, у которых хорошее чутье, со страусами, которые лучше видят, отлично спасал этих копытных от львов да и от стрел африканцев (но не смог спасти от пуль белых охотников…). Страусы общаются и по сию пору с газелью и свиньей-бородавочником. Каждый из них может привести остальную компанию к кормному месту и предупредить об опасности.

Впрочем, чтобы быть до конца справедливыми, мы должны тут же сказать, что, выклевывая личинок оводов, клещей и прочих паразитов, волоклюи бередят нанесенные этими паразитами раны и тем невольно причиняют животным известные страдания. Чтобы умерить рвение чересчур усердствующих пернатых санитаров, несчастным четвероногим приходится работать хвостом, а то и кататься по земле…

Когда в Северной Америке еще паслись большие стада бизонов, в тесном симбиозе с ними жили тамошние воловьи птицы. По наблюдениям канадского писателя и натуралиста Эрнеста Сетона-Томпсона, они в шерсти бизонов не только кормились, но и ночевали в зимнее время.

Чтобы увидеть, как птицы общаются с четвероногими, нет необходимости ехать ни в Африку, ни в Америку. Достаточно понаблюдать за нашими обычными скворцами там, где пасется крупный рогатый скот. Коровы и волы охотно позволяют им путешествовать по своему телу и очищать его от разных паразитов.

Но все же в Африке чудес больше. Одно из них известно со времен Геродота и упомянуто Аристотелем. Заключается оно в содружестве нильского крокодила с маленьким куличком — египетским бегунком (Аристотель называл его трохилусом). В шутку птичку называют еще «живой зубочисткой» крокодила, потому что, пробежав по его спине и морде, словно по бревну, она, как утверждают старые натуралисты, совершенно спокойно садится прямо в пасть чудовища и принимается извлекать из нее пиявок и остатки трапезы, застрявшие между зубами. Правда, никто из тех, кому в наши дни довелось побывать в Африке, этого чуда не видел. Может быть, и в природе остается все меньше места для идиллий…