– Как ты снял его? – спросила Гермиона, прикрывая рот от удивления.

Пуффендуйка подскочила на месте, услышав ее голос. Она растерялась от собственной боязливости и стыдливо отвела глаза. На лице Теодора появилась самодовольная ухмылка. Ему нравилось это выражение лица Гермионы… Смятение, страх, любопытство… Нотту так хотелось выглядеть героем в ее глазах, что он, позабыв о напускной холодности, принялся с жаром объяснять ей произошедшее.

– Я знаком с разработчиками, знаешь ли, – Тео выдержал небольшую паузу, давая Гермионе понять, как сильны его связи в обществе. – Мне рассказали один хитрый секрет.

Вновь послышались гулкие, звонкие шаги. Каждый стук каблуков о мраморный пол поместья отдавался эхом в голове девушки и замирал в пустоте сознания. Гриффиндорка судорожно цеплялась за предметы интерьера, что видела тысячу раз, за детали костюма Теодора, за прожилки зеленого камня в полу, за что угодно… Лишь бы не возвращаться к воспоминаниям о Драко и проведенном с ним времени.

Теодор поднес к шее Гермионы палочку, затем резким движением сорвал с нее ошейник, заставляя серебряный бубенчик жалобно звякнуть, ударившись о холодный пол. Последний его звук, последний жалобный писк. Гриффиндорка не обратила на это внимания. Она точно отсутствовала… Взгляд ее карих глаз был устремлен на Теодора, но проходил мимо него. Юноша только сейчас понял, что так давно не видел ее в родном облике, что успел позабыть его. «У нее всегда были такие впалые щеки?» – спросил себя Тео, не без удовольствия отмечая, что Гермиона все еще хороша собой.

– Нам нужно скорее покинуть это место, – произнес Теодор, нежно погладив Гермиону по руке.

Что-то шевельнулось в груди, заставляя Гермиону отшатнуться. Она закрыла глаза, собираясь с силами, заставляя себя вернуться в реальность, какой бы страшной она ни была. В карих глазах вновь заблестели опасные искорки. Губы Гермионы расплылись в дерзкой, пугающей усмешке. Джеки неловко переминалась с ноги на ногу, наблюдая за тем, как во взгляде Теодора блуждает что-то, чего не было раньше. «На меня он так не смотрел», – с обидой подумала пуффендуйка.

– Тогда нам нужно забрать оружие, – неожиданно твердо произнесла Гермиона.

Теодор удивился, услышав ее голос. Имея за плечами долгую врачебную практику, он мог определить шок, лишь один раз взглянув на пациента. Нотт не был удивлен, заметив у Гермионы все признаки. Отсутствующий взгляд, запоздалые рефлексы, потерянность… Странно, что в такой час она находит в себе силы командовать. Слизеринец слегка расстроился. Ему нравилось играть роль бесстрашного защитника, нравилось видеть девушку напуганной и требующей заботы… А сейчас, когда Гермиона сделала вид будто силы вернулись в ее хрупкое тельце, Теодор понял, что такой она ему нравится гораздо меньше.

Возможно, будь Тео так умен, как сам о себе думает, он смог бы понять, что Гермиона никогда не была и не будет влюблена в него. Возможно, что он мог бы понять, что тогда, запершись в мрачном чулане, он ласкал не ее. Джеки, что молчаливо стояла поодаль от сладкой парочки, нервно закусывала губу. Ее щеки пылали огнем, но не потому, что рядом был Теодор. Последнее время она чувствовала себя нехорошо. Температура держалась долгое время, а эльфы хлопотали вокруг, боясь, что служанка может заразить хозяина какой-нибудь страшной хворью.

– Какое еще оружие? – непонимающе спросил Тео, выводя пуффендуйку из транса.

Джеки уставилась на Гермиону, не понимая, о чем та лопочет. Если в доме и хранилось что-то, что может причинить вред, то Драко, несомненно, хорошо спрятал это «нечто», чтобы никто не нашел. Светловолосая постаралась сдержать улыбку, рвущуюся из самого ее сердца. Что-то заставило пуффендуйку хотеть, чтобы Гермиона показалась Теодору глупой девчонкой, потерявшей способность мыслить от пережитого потрясения.

– Там, в подвале… – дрожащей рукой девушка указала на кухню, через которую можно было попасть в нижние помещения. – Др… Малфой хранит там палочки убитых им Мракоборцев.

Всех троих точно окатило ледяной водой. Теодор нахмурился, услышав весть. С одной стороны – он радовался тому, что у ополчения в руках окажутся палочки, что принадлежали когда-то их друзьям и родственникам, а с другой… С другой стороны – это очередное доказательство того, что Драко преуспел в своем неправильном, ужасном деле. Видит Бог, Нотт уже устал находить подтверждения состоятельности бывшего одноклассника. Джеки же смутилась, понимая, что она бывала там гораздо чаще, но ни разу не заметила ценной находки Гермионы.

А что, если Тео подумает, что она просто побоялась схватить одну из палочек и разделаться со всеми обитателями зловещего дома? «Да ты бы никогда не набралась смелости. Даже, если бы нашла их в первый свой день в Мэноре», – уверяла себя пуффендуйка, боязливо поглядывая на Гермиону.

– Я заберу их, а вы… Вы идите на улицу и ждите, – прошептала Гермиона, быстро разворачиваясь.

– Я помогу тебе! – внезапно крикнула Джеки.

Теодор обернулся, смерив малышку холодным, ничего не выражающим взглядом. Нотт совершенно забыл о том, что они с Гермионой не одни. Милая, перепуганная пуффендуйка стояла у стены, гордо подняв голову. Взгляд ее зеленых глаз жадно глядел на слизеринца, мечтая увидеть в его глазах одобрение. Джеки так хотела, чтобы Теодор понял, что она такая же смелая, как Гермиона, что она такая же умная, что она существует! Ревность колотилась под ребрами, отравляя душу бедняжки. Она готова была возненавидеть Гермиону за ее счастье, готова была на все, лишь бы Тео обратил на нее внимание.

– Пойдем, – нетерпеливо проговорила Гермиона, увлекая девчонку за собой.

Каблучки застучали по мрамору. Две девушки шли по нескончаемому коридору, а провожали их осуждающие взгляды достопочтенных предков Драко. Величавые, гордые сидели они в своих картинах, медленно понимая, что их наследие скоро рухнет, разлетится прахом и падет под тяжестью времени. До слуха девушек доносились редкие беспокойные шепотки, однако, никто из предков Драко не нашел в себе сил, чтобы заговорить с двумя грязнокровками.

Деревянная дверца отворилась и обе девушки зашли в холодный, пропахнувший пылью склад всевозможных компонентов и трофеев, что не принято ставить на полку в главном зале. Гермиона быстро прошла к фотографиям, с которых на нее глядели погибшие мракоборцы. Тоненькие пальчики ловко шарили по устланным пылью полкам. Девушки собирали все, что может пригодиться в нелегком пути. Волшебные палочки, дымовые бомбочки, склянки с неизвестными им зельями: все отправлялось в карманы нехитрых нарядов.

Вдруг, обе замерли, точно испуганные звери пред хищником. Холодок пробежал по коже у Гермионы. Она готова была поклясться, что услышала вздох. И вырвался он не из груди Джеки, нет… В нем было столько боли, столько отчаяния, что можно было ощутить, как боль пронзает твою собственную плоть. Джеки неуверенно повернулась к Гермионе, и, встретив ее беспокойный взгляд, поняла, что ей не показалось. Что-то шевельнулось в разуме, словно она уже натыкалась на что-то подобное раньше. Смутный отклик сознания заставил девушку занервничать еще сильнее.

«Может быть, один из домовиков запутался в цепях?» – подумала Гермиона. Различив новый вздох, гриффиндорка поняла, что доносится он из подвала. Она готова была идти в саму преисподнюю, барахтаться в крови поверженных врагов, лазать по мерзким подземельям, но вновь оказаться в этом маленьком, пропитанном железом обители страха… Не смотря на то, что ужас сковал все внутри, Гермиона нашла в себе силы, чтобы сдвинуться с места. В голове блуждала мысль о том, чтобы окрикнуть Теодора, попросить его спуститься и посмотреть, но Гермиона отбросила эту мысль.

Что-то заставляло ее недолюбливать Тео. Возможно, что излишняя импульсивность юноши внушала Гермионе, будто он опасен, слишком тщеславен… Усилием воли Гермиона заставила себя сделать шаг и выйти на лестницу. Джеки, не получив никакой команды, молча шла следом за подругой. Какой бы сильной не была ревность, а воспоминания о том, как в первое время пребывания в Мэноре, Гермиона стала для пуффендуйки частичкой прежних времен, что связывала ее с надеждой на лучшее, все еще жили где-то внутри, согревая душу.