- Ладно, мужики, - бодро сказал мужик с соломинкой в зубах, решительно выплюнул её и скатился с сеновала на пол, - айда рыбу ловить. Баб с детишками-то надо кормить.

Все зашевелились и засобирались. Я подумал, что отрываться от общества я сейчас не заинтересован, и пошёл с ними. Хоть научусь рыбу ловить…

========== Глава 3. Ривервуд-Вайтран. ==========

До Вайтрана был не день пути, а почти два. На лошади или очень хорошим шагом можно было, выйдя из Ривервуда рано утром, дойти до города поздно вечером, но караван шёл этот путь двое суток, и то погонщики сомневались, не придётся ли нам и вторую ночь ночевать в лесу.

Караван пришёл в Ривервуд через четыре дня после нападения дракона на Хелген. Шёл он от Рифтена через Айварстед, вёз мёд, древесину, солёную рыбу и ячмень, а заодно привёз и новости. Караванщики подтвердили, что в Айварстед пришло около двух сотен беженцев из Хелгена, а заодно и что они видели дракона очень далеко над Осенней сторожевой башней. Хелгенский это был дракон или нет, сказать было невозможно, но жители Айварстеда срочно начали запасаться оружием и водой, строить в лесу землянки и схроны с припасами и молиться всем своим богам. Ну и стража была усилена и караулила небо днём и ночью.

Караван, состоявший из тринадцати тяжело гружённых телег, остановился в Ривервуде на сутки для отдыха и починки, продал жителям несколько мешков ячменя, купил у них поташ и шкуры и на следующее утро пошёл дальше на Вайтран, увеличившись на две телеги с хелгенцами, решивших искать счастье в столице. С караваном пошёл и Хадвар – тот самый писец при капитанше, направлявшийся в Солитьюд. Куда делось его начальство, в частности, кровожадная капитанша и генерал Туллий с римским профилем, никто не знал. В Ривервуде их не было, в Айварстеде их не видели, попрятались по лесам – вряд ли они могли успеть выскочить за ворота. Если же они погибли, то опознать их не представлялось возможным. Я не был в Хелгене после Армагеддона, устроенного там драконом, но те, кто туда ходил, возвращались поседевшие, и потом долго сидели в таверне и литрами глушили медовуху, вино, и вообще всё спиртное, какое только могли найти. И вытянуть из них что-либо было очень сложно. Из их пьяных рыданий можно было понять только, что Хелген сметён с лица земли, и что узнать в обгоревших трупах там никого не реально…

Погода была пасмурной, но дождь, шедший практически без перерыва последние четверо суток, прекратился. Дорога была мокрой и скользкой, что существенно снижало скорость продвижения. Часто дорога шла по уступу, с одной стороны которого возвышались отвесные скалы, а с другой был обрыв, и где-то глубоко внизу шумела горная речка. Торопить лошадей, тянувших забитые до предела телеги, и тяжело гружённых яков в таких условиях было опасно.

- Около Хелгена овёс хорошо рос, - жаловался один из торговцев. - Половина посевов выжжена. По осени овёс будет стоить как пшеница.

- Селяне на ячмень перейдут, - поддержал его второй торговец, - цены на него тоже взлетят.

- Из-за Хелгена? – решил разобраться в этом я.

- Ты, видать, не местный, парень? Много ли в Скайриме пахотных земель? Тут одни горы, а в долинах земля бедная. Около Фолкрита только чернозёмы, но там летом столько насекомых, что, дай боги, треть от возможного по осени собрать. Да и то зерно долго не хранится.

- В Виндхельме запустили совсем фермерство. Ещё лет пять назад одна только ферма Хлаалу продавала по осени восемьсот мер пшеницы, а в прошлом году было всего четыреста…

- Э-э-эй, яка ловите! Куда попёр, гад?..

- Телегу, телегу держите! Чего саврасая задёргалась?

- Волки!..

- Да чтоб их! Средь бела дня!..

- Эй, мужики, не валяйте дурака, подталкивайте телеги. На перевал идём, это вам не прогулка.

На перевале караван остановился. Животные передыхали, погонщики проверяли подпруги и колёса, охотники и охранники рассматривали долину и что-то обсуждали. Вид с перевала открывался потрясающий – справа полого поднималась гряда покрытых лесом невысоких гор с округлыми вершинами, слева далеко внизу бурлила горная речка, за которой возвышались высоченные и неприступные снежные пики.

- Ты как? – подошёл ко мне Хадвар, когда я отдыхал, сидя на земле и привалившись спиной к колесу телеги.

- Живой. Нога не болит, голова не болит, это хорошо.

На самом деле, побаливали и то, и другое, просто жить уже не мешали и особых неудобств не доставляли.

- Это хорошо, - согласился со мной Хадвар, садясь рядом со мной на землю. – Слушай, скажи всё же, как тебя на самом деле зовут?

- Фёдор меня зовут.

- Значит, ты не Олле из Морфала?

- Нет, я не Олле из Морфала.

- И ты действительно из другого мира?

- Да.

- Я хочу сказать тебе, что если ты не хочешь лишних проблем, не говори никому, что ты из другого мира. Сейчас люди в шоке после нападения дракона, и явись сюда сам Тайбер Септим, они воспримут его появление как нечто само собой разумеющееся. Но когда они придут в себя, они вольно или невольно доставят тебе немало неприятностей.

- Я это понимаю. Но что мне отвечать, когда меня будут спрашивать, откуда я? Например, я буду говорить, что я из Ривервуда. Но когда-нибудь я встречу настоящего жителя Ривервуда, и он поймёт, что я вру.

- А ты говори, - посоветовал легионер, - что ты из Хелгена. Если будут задавать вопросы, отвечай, что не хочешь говорить о своей жизни там, потому что ты потерял всех своих родных, и тебе больно вспоминать.

Хм, и как я сам про такой вариант не додумался? Я ведь долго ломал голову, как мне представляться, чтобы не вызывать нездорового интереса у окружающих, а до такого простого и, в общем-то, безотказного решения не додумался. В Хелгене жило пять тысяч человек, то есть они все друг друга знать не могли. Хелгена уже нет, в живых осталось только пятнадцать процентов его населения, и ничего не будет странного в том, если встреченный мной «соотечественник» не будет меня помнить.

- Акцент, – сообразил вдруг я. – Он меня выдаст.

Легионер хохотнул:

- Фьодор, в Скайриме все говорят с акцентом. Каждиты – с эльсвейрским, альтмеры – с саммерсетским, а у нордского языка много диалектов, и на твой выговор никто не обратит внимания.

- Спасибо, Хадвар, - искренне поблагодарил я, - я воспользуюсь твоим советом.

***

Второй перевал был сложным – высоким, с крутым подъёмом, плюс ко всему на нём ещё не сошёл снег; лошади и яки скользили и выбивались из сил, телеги натужно скрипели, грозя в любой момент развалиться. Однако вопреки прогнозам вечно мрачного главного погонщика на перевал мы поднялись без эксцессов.

С перевала долина Вайтрана была видна как на ладони. Сейчас, поздней весной, она цвела и радовала глаз разноцветным ковром цветов и свежей травы. Местами были видны красноватые заросли карликовой берёзы, и вся долина была усеяна разновеликими обломками камней и выходами скальных пород. Около города я насчитал целых три мельницы, а вот поля – ни одного. Да и какие могут быть поля, когда тут камней больше чем земли! По рассказам торговцев я уже знал, что мелкие поля – даже не поля, а небольшие участки, засеянные зерновыми – около Вайтрана имелись, просто они были настолько крошечными, что с такого расстояния их было не различить.

Сам Вайтран выглядел красиво, не побоюсь этого слова: каменные стены, сверкающие на закатном солнце крыши, и возвышающийся над городом Драконий Предел – дворец тамошнего ярла, к которому меня усиленно спроваживали хелгенские мужики, с которыми я свёл в Ривервуде знакомство.

- Красота, - подтвердил Хадвар, - а Драконий Предел – это вообще чудо, второго такого нет во всём Скайриме. Даже Голубой дворец в Солитьюде не чета ему. Вроде как и богаче, и роскошнее, а обаяния Драконьего предела у него нет.

Спуск оказался таким же крутым, как и подъём, но дорога была хорошей, местами со следами недавнего ремонта, и уже через два часа мы спустились в долину, а ещё через три уже в темноте стали лагерем под стенами города, где уже расположился другой караван, пришедший несколькими часами ранее из Виндхельма. Торговцы ушли на постоялый двор, прилепившийся к городской стене здесь же, хелгенцы развели костёр и начали варить нехитрый ужин, а мы занялись разгрузкой подвод и развьючиванием яков. Через два часа мы при свете чадящих факелов пересчитали и сложили весь груз под деревянным навесом, рядом привязали наших собак для охраны и для отпугивания злокрысов – местных грызунов, по виду и по размеру напоминавших нечто среднее между крысами и шакалами моего мира. Затем стреножили и отпустили пастись лошадей и яков, пошли ужинать и потом, распределив дежурства, спать – здесь же, у костра.