- Уходишь?

- Да.

- То, что было, - речь давалась ему с некоторым усилием, - это правда?

Я поняла, что он имеет в виду.

- Правда, - подтвердила я, - магический брак расторгнут. Вот это, - я вынула из кармана брюк две бумажки и протянула ему, - свидетельства о смерти Эйлин и Северуса. Автокатастрофа, смерть на месте, оба кремированы, их прах захоронен на кладбище Виттон в Бирмингеме.

Он на автомате взял свидетельства о смерти, посмотрел в них невидящим взглядом.

- А Северуса зачем?

- Во-первых, чтобы тебе не пришлось объяснять его отсутствие. А во-вторых, и это важнее, есть подозрение, что в магическом мире они кому-то интересны. Кто-то приложил руку к тому, чтобы твой брак с Эйлин состоялся. Может быть, был расчёт на возрождение рода Ниппур, а может быть – именно на плод этого брака – Северуса. И я не хочу, чтобы мой сын стал жертвой местных интриг. Поэтому пусть все думают, что он мёртв.

- Маги могут читать мысли. Если они явятся ко мне…

- У тебя они против твоей воли считать ничего не смогут. Твой род был известен талантливейшими окклюментами, то есть магами, которые умели скрывать и свои мысли, и свою магию. К тому же ты поглощаешь всю магию вокруг себя, тебя даже авада не возьмёт… И, да, ты уже никогда не станешь нормальным человеком. Магия рода Принц пробила брешь в защите, которая стояла на твоей магии, ты постепенно становишься магом. Может быть, ты им уже не успеешь стать, но будь готов, что твои дети родятся магами.

- Хочешь сказать, если я женюсь ещё раз, этот кошмар повторится?

- Не заключай магического брака и не женись на волшебнице. Если у ребёнка будут магические выбросы – да, они будут по тебе бить, если ты будешь поблизости, но без магического брака это будет не так… болезненно. И можно будет просто переждать их вне дома.

Он молчал, смотрел на напряжённого до дрожи Северуса.

- В спальне Эйлин – зелья, - добавила я. – Они тебе могут пригодиться. Там всё подписано, разберёшься. И ещё, - я сняла с запястья прозрачный кристалл на шнурке, - возьми, это – артефакт вызова. Если тебе понадобится помощь мага, произнеси: «Эйлин» и раздави его, и я или кто-нибудь из моих товарищей явимся к тебе. Только мгновенно нас не жди – всё же расстояние огромно, а через Ла-Манш не аппарируешь.

Он взял кристалл, хмуро посмотрел на него, но протестовать не стал, сунул его в карман пиджака.

- И ещё, Тобиас, можно попросить тебя вспомнить, как проводили проверку тебя на магию Дамблдор и свидетели?

- Как проводили, - скривился он. – Помахали своей палкой – и сказали, что я маггл.

- Прошу тебя, это важно, вспомни как можно подробнее. Если выяснится, что кто-то из них знал, что ты не простой маггл, и скрыл это, мы будем знать, что Северуса нужно беречь именно от этого человека.

Тобиас бросил быстрый взгляд на Северуса, жавшегося к Любомиру, потом вздохнул и прикрыл глаза.

- Дедок тот, который её опекун… Он долго палкой махал, минут десять. Водил её сначала около моей головы, потом по всему телу. Потом держал палку у груди и что-то бормотал себе под нос – я не знаю того языка. Потом ткнул мне её в живот, и тоже что-то бормотал. Потом сказал, что у меня ничего нет, забрал палку, забрал свой диск и ушёл.

- Какой диск? – насторожилась я.

- Круглый такой, белый, размером как две ладони. Он его бросил на диван, когда зашёл. Потом начал водить палкой.

- Он смотрел на диск, когда колдовал над тобой?

- Он всё время кружил вокруг меня, может, и смотрел.

- Диск менял как-нибудь свой цвет, или форму, или двигался как-нибудь?

- Да нет, вроде.

- Свидетели точно так же тебя осматривали?

- Нет, эти быстро закончили. Минуты две или три.

- И у них при себе ничего не было?

- Нет, они ничего не доставали.

Мы с Любомиром посмотрели друг на друга. Белый диск размером в две ладони – что это может быть? И имеет ли он какое-нибудь отношение к проверке?

Я достала из кармана пальто флакон и протянула его Тобиасу.

- Это зелье обострения памяти. Прошу тебя, выпей его и вспомни поподробнее про Дамблдора.

Зелье это я варила долго. Зельеварческая интуиция Эйлин покинула меня, когда магия рода Святогор выдавила из меня магию рода Принц. Отголоски какие-то остались, но того потрясающего ощущения всезнания уже не было. Да и отголоски, по идее, тоже скоро должны сойти на нет.

«Не переживай, - утешал меня волхв Андрей, когда я взялась варить зелье памяти и выяснила, что интуиции Эйлин у меня больше нет, - по крайней мере, ты узнала, что это такое и какими должны быть ощущения. Ты можешь в будущем их воспроизвести».

«Было бы из-за чего переживать, - усмехнулась я. – Я выжила после смерти, я без потерь вышла из магического брака с вампиром, меня принял назад мой собственный род. И на фоне этого переживать, что у меня забрали то, что мне не принадлежало – глупо. Просто я рассчитывала сварить сильное зелье памяти, а оно получится посредственным и может не сработать в полной мере. И вот это жаль».

В результате все семь часов варки около меня стоял волхв Андрей, или Любомир, или Надея и читали мне рецептуру и технологию приготовления, чтобы я могла сосредоточиться исключительно на интуиции Эйлин. Получалось средне, но в итоге зелье памяти у меня вышло всё же лучше тех, которые я варила в студенческие годы. И вот сейчас предстояло проверить, чего стоили эти усилия.

Тобиас без энтузиазма взял флакон, повертел его в руках, но всё же выпил. Судя по его виду, он был готов на всё, чтобы мы побыстрее оставили его в покое. Потом долго стоял с закрытыми глазами.

- Ты позволишь тебя считать? – осторожно поинтересовалась я.

- Читай, - обречённо махнул он рукой.

- Тогда смотри мне в глаза и сосредоточься на проверке тебя Дамблдором.

Мысли путаются, чёткой картины нет, видно только основное. Белый диск на диване похож на фарфоровый, по его краям – голубые руны. Тобиас, сосредоточься на этих рунах. Любомир, записывай… Дамблдор на диск не смотрит, водит волшебной палочкой вокруг головы. Пассы семи уровней. То же самое – на уровне сердца. То же самое – на уровне живота. Всё. Объявляет, что в Тобиасе нет ни капли магии, забирает диск и…

Мать твою! Любомир, записывай, руны на диске – другие!

Я разорвала зрительный контакт с Тобиасом и привалилась спиной к стене. В голове гудело, затылок отдавался ноющей болью. Так со мной было тогда, когда в университете наш преподаватель окклюменции, Зорян из рода Велеса, позволял себя считывать. Велесовичи все прирождённые окклюменты, и считать их без их на то согласия невозможно. Но даже если их считывать с их согласия, когда на их сознании не стоят никакие щиты, то всё равно такая считка заканчивается головной болью. Вот и Тобиас сейчас одарил меня такой болью.

- Есть мысли? – спросила я Любомира, который, хмурясь, изучал два ряда рун, написанных карандашом на полях старой газеты. У него рунистика была профильным предметом, да и по специфике своей работы он часто имел с ними дело, так что он быстрее меня мог сообразить их значение.

- Есть, - кивнул он. – Это и есть проверка на наличие Защиты Наследника. Мне не понятно до конца значение рун после того, как они поменяли своё положение, но то, что они это сделали, однозначно говорит о том, что проверка обнаружила Защиту Наследника.

Дамблдор нашёл Защиту Наследника, но, несмотря на это, написал бумажку, что Тобиас Северус Снейп является магглом. И он же потом выступал за то, чтобы не убивать Тобиаса раньше, чем Северус будет хотя бы зачат.

Имислав уже успел ввести меня в курс дел в местной политике. Сейчас всё большую популярность в Англии набирал клан Пожирателей смерти во главе с неким Томом Реддлом. А Том Реддл был хорошим легилиментом, настолько, что многие подозревали в нём не полукровку, каким он являлся официально, а чистокровного потомка одного из магических родов, известных своими способностями к легилименции, потому что род его матери-волшебницы, Гонты, талантов к легилименции не имел. Как было на самом деле, неизвестно, да и не особо важно, но факт был в том, что и Дамблдор, и Реддл были противниками на политической арене, причём столкновения их сторонников выливались иной раз в магические дуэли и схватки.