— Фейрлэм прав, Темпест, — протянул он. — Дай мне время поговорить с твоим супругом, а потом мы уйдем.

— Никуда я с тобой не пойду, — ответила она, решительно подходя к Матиасу и беря его за руку. — Ты выбрал лорда Уаррилоу, а я выбрала Шанса. Теперь он мой муж.

— Я вижу, ты все еще злишься на меня за то, что я ударил тебя за непослушание. — Маркиз вздохнул. — Ноу меня были веские причины наказать тебя, доченька. Однако меня задевает этот синяк у тебя на щеке, поэтому прими мое самое искреннее раскаяние за то, что ударил тебя.

Темпест кивнула, похоже, удивленная угрызениями совести отца.

— Наверное, я выпью чаю в гостиной.

Матиас дождался, когда она выйдет из библиотеки, потом сам сел. Все эти годы врожденное любопытство заставляло его наблюдать за Норгрейвом издалека, но сам с ним никогда не общался. Они в молчании потягивали коньяк, изучая друг друга.

Наконец Норгрейв произнес:

— Твое приглашение было неожиданным. Его принесли в тот момент, когда мы с сыном раздумывали над тем, стоит ли вызывать тебя на дуэль.

— И что решили? — поинтересовался Матиас. Он сделал глоток коньяка, не особо тревожась из-за Маркрофта.

— Уверен, тебе отлично известно, что Маркрофт спит и видит, чтобы всадить пулю тебе в грудь, — равнодушно ответил он, своими светло-голубыми глазами разглядывая собеседника.

— Пусть попробует. Хотя мне бы не хотелось стрелять в родственника, — Матиас не стал добавлять, что для Маркрофта он готов сделать исключение.

— Вот как! Родственника! — Норгрейв смаковал слова. — А кому принадлежит твоя преданность, Фейрлэм? Отцу? Матери? Любимой жене?

— Все трое заслуживают моей преданности, лорд Норгрейв, — ответил он, подозревая, что отец Темпест играет с ним в какую-то игру в слова.

— А твои родители… они одобряют ваш брак? — вежливо поинтересовался он.

Матиас едва не поперхнулся коньяком.

— Мои родители удивились поспешности в выборе невесты. Кроме того, им стало обидно, что я женился тайно.

Видя боль в глазах матери, он до сих пор чувствовал себя виноватым. Матиас заметил пустой бокал тестя, встал, подошел к серванту, достал бутылку. Он наполнил бокал гостя.

— И зачем ты это сделал? — Видя недоуменный взгляд Матиаса, Норгрейв пояснил: — Зачем причинил боль семье, когда в твоих силах было этого не делать: ты мог просто поведать о своих намерениях.

Сам Норгрейв заставил Матиаса действовать, и маркиз прекрасно об этом знал. Он не только в запале ударил Темпест. Существовала опасность, что он мог силой выдать дочь замуж за Уаррилоу.

— Вам отлично известно, зачем…

— Да, известно. — Норгрейв наклонил голову набок. — На самом деле вопрос в другом: известна ли причина тебе самому?

Матиас поставил бутылку рядом с бокалом маркиза.

— Довольно игр, лорд Норгрейв. Если хотите мне что-то сказать — говорите прямо!

Глаза гостя одобрительно заблестели.

— Отлично. Я хочу, чтобы ты уговорил Темпест вернуться со мной домой. Утром ты вернешься в коллегию юристов и подашь прошение об аннуляции брака.

Матиас фыркнул.

— Невозможно! Ваша дочь — моя жена во всех смыслах этого слова.

Норгрейв откинул голову назад и засмеялся.

— Готов держать пари, что она была твоей во всех смыслах этого слова еще до того, как ты получил специальное разрешение от архиепископа Кентерберийского. — Он поднял руку в знак того, что не желает слушать возражения Матиаса в свою с Темпест защиту. — Несмотря на то что отец твой предпочитает это отрицать, но мы знакомы с ним с детства. Мы любили одних и тех же женщин, а чутье подсказывает мне, что ты настоящий сын своего отца.

Этот факт он не мог отрицать.

— Искушайте меня, чем хотите, Норгрейв. Я не стану аннулировать брак. Темпест моя жена.

— Приятно видеть, что моя дочь встретила человека, который достаточно силен, чтобы любить и защищать ее даже от собственного отца. При иных обстоятельствах я бы отдал тебе ее, ничего не требуя взамен.

— О каких обстоятельствах речь? Старая вражда между вами с отцом? — Матиас уперся руками в колени, подался вперед. — Темпест любит вас. Я не хочу удерживать ее от общения с вами и леди Норгрейв. Между нами не должно быть вражды. Вы имеете дело со мной, а не моим отцом.

В глазах почтенного джентльмена вспыхнула искра восхищения, но потом погасла.

— К сожалению, проблема не только в этом.

Волосы на затылке Матиаса предостерегающе зашевелились.

— Вы точно как мой отец, — раздраженно выплюнул он. — Он не в силах забыть прошлое.

— Это не совсем так, Фейрлэм, — ответил Норгрейв, постукивая указательным пальцем по бокалу. — Это прошлое нас не отпускает. Есть причина, по которой Блекберн и его красавица супруга не разрешают тебе и остальным своим детям иметь дело со мной и моей семьей. Блекберн знает правду.

— Какую правду? — настаивал Матиас.

— Что ты мой сын, а не его, — прямо ответил он.

От слов маркиза перед глазами Матиаса все поплыло. Он сел в ближайшее кресло и сердито взглянул на собеседника.

— Я ошарашен, — признался Матиас, с губ слетел нервный смешок, чтобы рассеять ужас произнесенного лордом Норгрейвом признания. — Я никогда не слышал более изощренной и более гнусной лжи, призванной разлучить жену с мужем. Вашей изобретательности можно только позавидовать, милорд.

Жалость, мелькнувшая в глазах маркиза, показалась искренней.

— То, что я рассказал тебе правду, Фейрлэм, не делает мне чести.

— Нет! — Матиас обеими руками вцепился в подлокотники кресла, чтобы не ударить кулаком в челюсть самодовольного Норгрейва. — Я вам не верю.

Лорд Норгрейв бездумно погладил шрам на щеке.

— Похоже, Блекберн не был до конца честен касательно своего скандального прошлого. Приходится мне тебя просвещать. Похоже, такова моя доля, раз уж ты мой…

Матиас ударил кулаком по подлокотнику.

— Я не ручаюсь за свои действия, если вы закончите это утверждение.

Маркиз прищурился, услышав неприкрытую угрозу, но ему хватило здравомыслия отступить,

— Так, и на чем же я остановился? Ах да, Блекберн. В свою растраченную впустую молодость мой друг спал со всеми женщинами, которые попадались ему на глаза. Мы часто держали пари на то, кто первый из нас переспит с той или иной девушкой. И плевать было на победу — мы с Блекберном просто наслаждались игрой! У нашей дружбы практически не было границ. Для нас было привычным делом спать с одними и теми же женщинами.

Матиас подумал о матери, и в голове у него все перемешалось. Отец его, конечно, не святой, но он совсем не похож на того, кого описывает Норгрейв. Он бы никогда не стал делить мать Матиаса с этим человеком.

— Может, мой отец просто устал от вашей желчи? Поэтому он порвал с вами всякие отношения? Я и часа не провел рядом с вами, а уже устал от вашей лжи, — негромко заметил Матиас.

— Все ваши слова — сплошная ложь. Отец любит мать.

Губы маркиза растянулись в задумчивой улыбке.

— Да.

Матиас встал, сердито глядя на маркиза.

— Герцог Блекберн — мой отец, запомни, лживый ублюдок. А моя мама никогда бы не позволила тебе и пальцем к ней прикоснуться…

Норгрейв вскочил, мужчины оказались лицом к лицу. Матиас понял, что они одного роста. Испугавшись хода своих мыслей, он отошел прочь от человека, пока не ударил его в лживый рот.

— Нет, Фейрлэм, я прикасался к твоей матери… — возразил маркиз, обходя вокруг Матиаса. — Эту ночь я не забуду никогда. Имоджин была невероятно красива. — Он прикрыл глаза, взгляд светло-голубых глаз затуманился, когда он стал вспоминать прошлое. — С такой готовностью отвечала на мои прикосновения. Я понимаю, что ни один сын не желает думать о матери как о женщине, но ты потребовал, чтобы я говорил правду. Твоя мама не могла решить, кого из нас она больше хочет, поэтому отдалась обоим. Несмотря на то что Блекберн был моим лучшим, ближайшим другом, но я не мог отказаться от Имоджин. Наше влечение друг другу невозможно было отрицать, да я и не жалею. Никто из нас и подумать не мог, что мое семя в ту ночь даст всходы в ее лоне. Когда я узнал, что она носит дитя, то готов был на ней жениться. Блекберн тоже был влюблен в Имоджин и решительно был настроен забрать ее себе. Мы даже подрались из-за нее, в результате у меня появился этот шрам. Он постоянно напоминает мне о том, что я потерял, когда твоя мама выбрала не меня, а твоего отца.