— Значит, Геррик уже рядом?

— Да вон за моим плечом, — осклабился Карающий, а потом добавил уже серьезным тоном. — Только мы не его догоняем, а собственные проблемы. Что ты собираешься делать дальше?

— Что я собираюсь делать? — Бравин машинально потянулся рукой к давно уже потерянной серьге, но, заметив внимательный взгляд Карающего, остановился. — Точно не знаю. Владыка умрет, доберусь я до него или нет, а учитывая известные нам с тобой детали, ему даже перед смертью не дадут придти в себя. По крайней мере, я бы на месте лаорцев не дал. Так что нет, я иду к Геррику не ради Энгелара. А вот зачем?

Мастер заклинаний на мгновение задумался, обвел взглядом костер, охапку сучьев, уставших спутников, и вновь остановился на костре. На пляшущих язычках пламени, превращающих мерзлое дерево в горячий пепел.

— Судьбу, почему-то принято сравнивать со старухой, так вот я знаю, чем она любит заниматься больше всего на свете. Судьба, Малый, ткачиха, она все свое время ткет полотно, имя которому История. Мы все, Алифи, Рорка, места и события, в этом полотне не более чем отдельные нити, вот только значение этих нитей для истории разное. Одни обрежешь, и ничего не изменится. Было — не было, никакой разницы. А потянешь другие — и все полотно изменится. Узлы истории. Мы с тобой не можем соткать полотно, но вот увидеть нужные нити нам вполне по силам. Я уверен, что Геррик со своей армией — такой узел, а мы с тобой принесем ножницы.

Малый скептически покачал головой.

— Мутно все. Узлы, нити, история. Нас там могут повесить вниз головой, предварительно накормив нашими же кишками. Что ты тогда будешь делать? Глядя, как внизу раскачивается земля, рассуждать об узлах? Единственные нитки, которые тебе в таком случае понадобятся, — хирургические, чтобы заштопать брюхо. Нет, Мастер, цель должна быть понятной. Если знаешь цель, можешь выбрать путь. Только так.

— Так, — согласился Бравин. — И не так. Все становится понятным тогда, когда выбор прост. Есть ты. Есть враг. Или ты его. Или он тебя. И тогда цели ясны, а сейчас как быть? Есть враг. И есть как бы друг. Или как бы враг? Кто он нам, Малый? Геррик, советник северной девы, объявившей себя Владыкой. Чего он хочет? Зачем творит то, что творит? Я смотрю на него и не вижу понятного ответа. Лишь одно я знаю точно: он преследует только свои цели, ему важны только его интересы — армия за спиной дает ему такую возможность. Сейчас все, что находится южнее ледяных вод Аюр, зависит от этого лаорца. Всё и все… Поэтому, если мы с тобой хотим не просто поговорить о войне, нам придется следить за Герриком.

— И слушать, — усмехнулся Карающий.

— И слушать, — кивнул Бравин…

Я съежился у костра и слушал чужой разговор, почему-то не чувствуя себя лишним. Было ли то, что Алифи обсуждали свои проблемы в моем присутствии, признаком доверия или, наоборот, безразличия? Не знаю, да и не в этом дело. Какой-то Геррик заставлял моих спутников кусать тонкие губы, хмурить брови и бросать гневные слова. Не Рорка. Не предполагаемый штурм Куарана кланами шаргов. Даже не скорая смерть старого Владыки — нет. Странный, не известный мне Алифи, советник ни разу не известной мне правительницы. Что ж в нем такого?

— Кто он, этот Геррик?

Бравин повернул голову ко мне и, сощурив глаза, переспросил:

— Кто он?

— Именно. Кто он? И не его ли я должен буду убить? Ведь ножницы — это же я?

Такой вариант развития событий мне казался логичным. Я верил своей интуиции, да и выводы, сделанные мной ранее, все еще казались логичными.

Бравин напрягся. Потом хмыкнул. Потом развернулся ко мне всем телом.

— Он, Мор, загадка, которую я пока не могу разгадать. Он ведет помощь и, по всем признакам, это единственное, что должно дарить нам надежду. Но тогда почему мне кажется, что в нем наша гибель? Он хитер, его план войны с Рорка необычен и может привести к успеху, но тогда почему я не жду от него победы, а опасаюсь предательства?

— Может, потому что завидуешь?

— Нет, Малый, не завидую. Я чувствую это сердцем, а я не из тех, кто отмахивается от своих предчувствий.

Разговор уходил в какие-то уж совсем дальние дали, а было нечто, что резало мне слух и требовало уточнения.

— Подождите, — и встретив удивленные взгляды Алифи, добавил. — Высшие. План. Здесь прозвучало что-то про необычный план войны. Не то чтобы мне это было интересно, но… Может, это важно?

— Важно, Мор, важно. Дело в том, что сил у Геррика слишком мало для того, чтобы выбить Рорка с севера и спасти Куаран ударом в лоб. Поэтому он повел войска Лаоры по такому странному маршруту. Карту представляешь?

Я пожал плечами.

— Он повел своих лаорцев не на запад под стены Куарана, а на юг, переправился через Аюр возле Валенхарра, по старому тракту прошел до разоренных Лорр, а дальше повернул снова на север в сторону реки. Зачем?

— Зачем? — переспросил я.

— Он идет к переправам, собираясь отрезать от дома всех Рорка на левом берегу Аюр. Уничтожая мелкие отряды, забирая награбленную Рорка добычу и угрожая ударить шаргам в спину. Он создает давление и заставляет противника поворачивать вспять, его отряд — достаточно серьезная сила, чтоб можно было справиться с ним просто так, походя. А если основная армия Рорка вынуждена будет вернуться к Аюр, у моего города появится шанс пережить эту суровую зиму.

— То есть он молодец?

Бравин поморщился.

— Именно он отдал приказ казнить людей в Валенхарре. Он молодец? Нет, Мор, он сукин сын. Просто сейчас спасение Куарана и в его интересах.

— Понятно, — я кивнул. — Ситуативный союзник. Так бывает. Враг врага — почти друг. Помогите ему добиться успеха, а потом просто не поворачивайтесь к нему спиной.

Алифи покачал головой.

— Если бы все было так просто, как ты говоришь. Видишь ли, я не знаю его конечной цели. Слишком много у него странных решений и непонятных поступков, заставляющих меня сомневаться.

— Не надо сомневаться, Высший. Сейчас мы попробуем расколоть твоего лаорца. Поверь, у меня еще с прошлой жизни большой опыт, вот только не спрашивай, откуда я это помню. Ты говоришь, будто не знаешь его цели?

Бравин медленно покачал головой.

— Хорошо. Тогда давай размышлять о его глубинных мотивах. Первопричинах его действий. Их всегда мало: деньги, женщины, слава, власть. Может быть, есть и еще что-то, но все всегда можно свести к этим четырем причинам.

— Странная философия.

— Человеческая, Высший. Давай продолжим. Ему нужны деньги?

— Деньги? Кому они не нужны? Но не думаю, что для Геррика деньги — основной мотив, так, приятное дополнение.

— Хорошо. Тогда женщины? Может, он герой, идущий на подвиг во имя любви?

Где-то за правым плечом хмыкнул Малый, Бравин же только развел руками.

— Ничего об этом не знаю. Геррик — перекати поле, как и все дипломаты. Сегодня здесь, завтра — там. Не думаю, что он так соскучился по женской ласке, и не думаю, что для этого ему понадобился бы такой сложный план. Да нет, чушь.

— Отлично, тогда слава? Может, он возомнил себя спасителем цивилизации? Рыцарем на белом коне, повергающем орды Рорка во тьму? Может, он мечтает о сотнях памятников в его честь?

Малый снова хмыкнул и добавил:

— Да что там памятников. Младенцев. Он мечтает о сотнях младенцев, названных его именем. А еще о десятках улиц и по кварталу в каждой столице. А что? Представь, Мастер, проходишь речной квартал и, прежде, чем свернуть к портовой дороге, выходишь на Аллею Геррика, идешь мимо статуи Геррика, под которой собираются молодые поклонники Геррика.

— По имени Геррик, — Бравин поневоле ухмыльнулся. — На самом деле, не смешно. Советник тщеславен, вот только власть он любит больше. Власть — вот его мотив.

Я кивнул. Власть, почему бы и нет. Сколько их вокруг, желающих насладиться властью? Тысячи. Десятки тысяч.

— Отлично. Теперь давайте сделаем так. Я не знаю вашего советника, поэтому мне будет проще. Вы рассказывайте о его поступках, а я буду объяснять их, предполагая, что он, в первую очередь, стремится к власти. Договорились? С самого начала.