Первое, что он увидел, не поднимая головы — подол черной твидовой юбки, струившейся до самого снега.

Филипп взглянул вверх и оторопело попятился назад.

Он упал к ногам молодой красивой женщины, одетой в длинную юбку, короткую черную шубу и длинные перчатки. Огненно-рыжие волосы леди Малфой были стянуты в свободный узел на затылке, а несколько выбившихся прядей обрамляли бледное, словно кукольное, лицо с алыми губами и глубокими зелеными глазами, смотревшими на мальчика не зло, скорее заинтересовано и чуть насмешливо.

Филипп приоткрыл рот, засмотревшись на хозяйку.

Он-то представлял себе старую сгорбленную ведьму с клюкой, но кто же мог помыслить, что леди Малфой так красива?

Цепкая рука Доминик сжала ворот куртки мальчика, и рывком подняла на ноги разомлевшего было гостя.

Ожидая всего, на что только способна детская фантазия: начиная от угроз рассказать все его маме и заканчивая побоями и мучительной смертью, Филипп как-то потерял момент, когда он оправдывался перед хозяйкой. Мозг его, плененный таким приключением, как попытка проникновения в «страшный замок», а сейчас еще и очарованный самой леди Малфой, включился только когда мальчик плелся позади молодой женщины по расчищенной от снега брусчатой тропе к замку. Робко оглядывая территорию, Филипп завороженно глядел на каменные статуи, запорошенные снегом, на пушистые ели, высаженные вдоль забора, на едва видневшиеся вдали, за замком, надгробные кресты…

Надгробные кресты?

— Там… кладбище? — заикнулся Филипп.

Доминик опустила взгляд на него и чуть сузила волоокие глаза, мол, не следует тебе знать.

И Филипп больше не спрашивал.

Но кресты он определенно видел. Не меньше дюжины.

Но вскоре и думать о них забыл. Он сидел в несколько мрачной, но безусловно красивой, так и хотелось сказать, «музейной», гостиной, укутанный в теплый мягкий плед, а перед ним, на длинном массивном столе стояла чашка горячего чая, блюдо с виноградом и апельсинами, а также целая гора сладостей.

То ли хозяйка была удивительно щедра, то ли незваных гостей Малфои встречали именно так.

— Совсем не обязательно было лезть через забор и едва ли не ломать себе руки-ноги, — заметила Доминик, пристукивая длинными ногтями по краю фарфоровой чашки. — Тебя бы пустили и так.

— Почему? — поинтересовался Филипп.

— Потому что ты мой гость. Гостям здесь рады, что бы там не говорили в деревне.

Филипп почему-то побледнел, но Доминик, звонко рассмеявшись, кажется, прекрасно его поняла.

— Не бойся меня, я же тебя не съем.

— Я вас и не боюсь, — буркнул мальчик. — И никто вас не боится. Его все боятся.

— Моего мужа? — вскинула тонкие брови Доминик. — Что ж, у них есть на это право. Но, как бы там ни было, сейчас мой муж не помешает тебе допить чай и согреться. И, скажу по большому секрету, не такой уж он и страшный.

И задорно подмигнула Филиппу, так и застывшему с печеньем у рта.

Никакого желание встретиться с хозяином у мальчика не было, тем более в этом замке, тем более после того, как его умаслено отпаивали чаем, поэтому тот, опасливо оглянувшись на двери, словно ожидая, что пресловутый Скорпиус Малфой сейчас зайдет в гостиную, торопливо начал глотать обжигающий чай.

Мужчина сорока лет, одетый в теплый плащ и длинный шарф, убедившись, что Филипп скрылся в замке вместе с леди Малфой, бесшумно отодвинул тяжелую калитку и просочился внутрь с другого хода. Все входы и выходы, ну или хотя бы часть из них, он знал превосходно — недаром провел месяц, наблюдая за замком, за его обитателями, после того, как очередной инквизитор, явившийся сюда, пропал шесть месяцев назад.

Шагая мимо надгробных крестов, тех, что так заинтересовали мальчика, которому инквизитор накануне всучил несколько купюр за то, что тот отвлечет своей компанией хозяйку, мужчина насчитал тринадцать могил.

«Ну, Малфои» — протянул инквизитор, грея озябшие руки в карманах пальто. — «Ну теперь-то не отвертитесь».

Малфои — золотая жила для всего их дружного коллектива. Бежавшие сорок шесть лет назад из родной Англии, скрываясь от той же Инквизиции, они остановились здесь, и, кажется, больше не намерены были убегать.

Теперь начали пропадать инквизиторы.

А если сопоставить этот факт с могилами у замка выходит занятный ребус.

Просочившись через черный ход в теплый коридор, инквизитор облегченно вздохнул. Схватив с тумбы канделябр с двумя свечами, он направился по зову своей интуиции — в сторону парадной лестницы. Поднялся на этаж выше и хотел было поискать что-либо, изобличающее чету Малфоев во всех их грехах, как услышал приглушенные голоса где-то в глуби коридора.

Откуда же маглу, пусть и носящему гордое звание инквизитора, знать, что это лишь портреты на стенах переговаривались друг с другом, заскучав на своих полотнах?

Юркнув за ближайшую дверь, инквизитор, захлопнув ее за собой, сжал канделябр как оружие и замер.

Комната была на удивление светлой, теплое освещение согревало ее даже в этот морозный день.

Но инквизитор не обращал внимания ни на роскошный ковер, ни на старинное кресло-качалку в углу, ни на шторы с тяжелыми кистями, куда ему там до интерьера! Взгляд его был прикован лишь к мягкой детской кроватке с балдахином, в которой крепким сном спал годовалый ребенок.

Инквизитор задержал дыхание и, опустив канделябр на комод, медленно приблизился к ребенку.

Но стоило ему ступить лишь шаг, как что-то явно пошло не так, именно эта мысль возникла в голове у побелевшего инквизитора, когда свечи, служившие источником света в этой комнате, разом потухли, словно их кто-то вдруг задул сильным выдохом.

Инквизитор судорожно вздрогнул.

— Вам, кажется, нельзя здесь быть, — прошептал над его ухом вкрадчивый холодный голос.

Мужчина резко обернулся, на автомате нашарив в кармане плаща четки, и встретил недобрый взгляд прищуренных глаз Скорпиуса Малфоя.

— Изыди, именем Господа! — угрожающе крикнул инквизитор.

Скорпиус вскинул бровь и, преспокойно заглянув в детскую кроватку, поинтересовался:

— И зачем вы снова здесь? Да еще и в комнате моей дочери? Хотите найти источник бессмертия — милости прошу в мою лабораторию, я там алхимичу, не здесь.

— Я не боюсь вас, — с вызовом сказал инквизитор. — И вы, помяните мое слово, поплатитесь за то, что сделали с моими предшественниками.

— И что я сделал с ними?

— Я видел те могилы!

Лицо Скорпиуса обрамила маска раздраженности. Он поправил балдахин над кроваткой и, снова шагнув за спину гостя, тихо заговорил.

— Если вы думаете, что мы с женой хороним инквизиторов рядом с замком — вы идиот. Могил тринадцать, а ваших коллег у нас было…минимум тридцать.

Инквизитор невольно растерялся. Хозяин дома пугал его еще сильнее неизвестности, подстерегавшей в стенах этого жилища.

— Дети — это ж цветы жизни, — протянул Скорпиус безо всякой философской нотки в голосе. — Мы все живем ради детей, так ведь? Даже, если детей уже нет.

Гость нервно сглотнул скопившуюся во рту слюну.

— Как вы думаете, мсье, кто похоронен около замка? Если не ваши коллеги.

— Понятия не имею. Надеюсь, услышать от вас, лорд Малфой.

— Я — мертв, моя жена — мертва, — глухо произнес Скорпиус. — Как вы думаете, какие дети рождаются у мертвецов?

Глаза инквизитора расширились до размеров монет. Скорпиус и бровью не повел.

— Там похоронены наши дети, которые родились мертвыми. Да, мсье, тринадцать. Да, все наши. За пятьдесят-то лет.

— Я не…

— А она выжила, — улыбнулся Скорпиус, сжав быльце кроватки длинными пальцами. — Четырнадцатая. Для этого, клянусь Богом, я трижды и четырежды выводил новую формулу эликсира бессмертия, мы с Доминик ждали ее пятьдесят лет. Представляете, как мы любим это маленькое существо?

Инквизитор промолчал.

— А сейчас вы отвлекаете Доминик замерзшим мальчиком, пролазите в мой дом с одной-единственной целью — уничтожить нашу семью. И решили начать с детской, — ледяным тоном продолжил Малфой. — Не хочу показаться невежливым, но сегодня вы умрете.