— Мистер Малфой, что вы городите? — взвыл Уитмор.

Скорпиус, воодушевленно пересказывающий до этого момента сюжет серила «Ходячие мертвецы», в который вплел легенду о «великом шпионе Доминик Уизли» и скрепил все до кучи своим велегласным талантом, умолк и с негодованием взглянул на констебля.

— Не верите, да? — хмыкнул он.

— Ни единому слову, — кивнул Уитмор. — И знаете, мне сейчас очень хочется проверить вас на наркотики.

— Ой, будто вы что-то обнаружите, — нервно хихикнул Скорпиус.

— Мистер Малфой, я жду.

Скорпиус закатил глаза и закинул ногу за ногу.

Его совершенно не пугал тот факт, что сейчас на него грозным взглядом смотрит констебль.

О возможном сроке в тюрьме он тоже не думал.

Гувернер был просто раздражен.

От любимой девушки его отделял лишь тонкий слой земли и крышка дубового гроба, к этому дню он стремился все это время, просыпался и засыпал с мыслями об этой ночи, но какие-то жалкие маглы позволили себе просто взять и перечеркнуть планы Скорпиуса Малфоя.

— Хорошо, — холодно произнес Скорпиус. — Я расскажу правду.

Уитмор демонстративно уселся поудобнее.

— Я потомственный волшебник, уроженец древнейшего и благороднейшего рода Малфоев. Окончил школу магии, затем сделал этой самой Доминик Марион Уизли предложение руки и сердца, на которое она ответила согласием. Потом я умер, а примерно через год Доминик погибла под колесами «Форда» пьяного водителя. Потом я воскрес, а годы спустя понял, как воскресить и мою невесту. И вы отвлекли меня от этого, и, как видите, я недоволен.

— Малфой, не раздражайте меня, — взмолился Уитмор. — Ну вы уже такого наплели…хоть, ей-богу, книгу пиши…

Скорпиус, будучи готовым к такому ответу, вытащил из кармана джинсов волшебную палочку, направил ее на табельный пистолет Уитмора, кобура которого виднелась на ремне у констебля.

— Акцио, — быстро сказал Скорпиус, прежде чем Уитмор открыл рот.

Пистолет тут же метнулся ему в руку, и гувернер, не обращая внимание на то, как рот констебля раскрылся настолько широко, что образовал идеально ровную букву «о», приставил холодное дуло к виску и нажал на курок.

— Итак, вы меня услышали, Уитмор, — вещал Скорпиус, расхаживая по кабинету, как хозяин.

— Господи, спаси и сохрани, огради меня молитвами всепречистия…

— Сейчас мы с друзьями дружно уходим и все равно рано или поздно раскопаем могилу Доминик. Вы же закроете на это глаза, или последствия будут…

— … силою честного и животворящего креста… — бормотал бледный, как мел, констебль, забившись в угол и тыкая в Скорпиуса «животворящим» крестом, сооруженным из длинной деревянной линейки и карандаша. — Изыди, Сатана!

— Я не Сатана, не льстите мне, — улыбнулся Скорпиус, осторожно ощупав пальцами висок, который минуту назад пронзила пуля: рана затянулась молниеносно, оставив лишь следы крови по всему кабинету, на лице и светлых волосах Малфоя. — Так вот, я могу запросто стереть вам память, но не стану, потому как вы должны помнить меня, не факт же, что наша доблестная полиция не задержит меня на кладбище снова.

— … избавь меня от чародейства, проклятия, сглаза и от всякого навета вражия…

— Вы где на полицейского учились? В Ватикане? — хихикнул Скорпиус. — Ну еще водицы святой мне в лицо плесните.

Судя по всему, Уитмор лихорадочно начал думать, есть ли где-нибудь соль.

В коридоре участка толпились полицейские, прибежавшие на звук выстрела, но Скорпиус, предусмотрительно закрыв дверь на замок, не обращал на крики и ходьбу никакого внимания.

— Сейчас я выйду, а вы объясните своим коллегам, что выстрел произошел случайно, — протянул Скорпиус, легким взмахом волшебной палочки очищая от крови кабинет. – И, Бога ради, уберите этот крест.

Уитмор побледнел еще сильнее.

Скорпиус, покачав головой, преспокойно вышел из кабинета и, дождавшись друзей на улице, хитро сверлил взглядом окна кабинета несчастного констебля, который в секунду уверовал и в Бога, и в дьявола, и в справедливость.

— Ал, я, по ходу, нашел идеального мужа для Лили, — сунув руки в карманы пальто, сказал Скорпиус, вспомнив, как констебль лихо соорудил из подручных материалов «животворящий крест». — А как он на одном дыхании мне половину молитвенника зачитал…

Альбус хмыкнул и, устало упав на мягкий диван в гостиной квартиры на Шафтсбери-авеню, прикрыл глаза.

— Вообще, Скорпиус, проблем будет немерено, — напомнил Луи, откупорив бутылку красного вина. — Магия на глазах у магла, запугивание…

— Ой все, — отмахнулся Скорпиус. — Меня больше нервирует тот факт, что надо выждать еще некоторое время, прежде чем снова идти на Хайгейтское кладбище. Иначе полиция подумает, что мы гребанные идиоты.

Луи пожал плечами и сел в кресло.

По крайней мере они уже совсем рядом.

Если бы чертовы маглы не были бы столь навязчивыми.

====== Мертвая невеста ======

Надо сказать, что как бы сильно желание осуществить задуманное не занимало бы мысли Скорпиуса, здравый смысл взял верх и старательно удерживал его от безумной идеи продолжить расхищение могилы сразу же после того, как он с друзьями покинул полицейский участок.

Время тикало, прошла неделя, за ней и другая, вот уже на календаре красовалось тридцать первое октября. И именно в этот день, а вернее в эту ночь, друзья, вооружившись странным арсеналом (лопатами и философским камнем), вернулись на Хайгейтское кладбище к могиле Доминик Марион Уизли.

— Порядок? — спросил Ал, наконец воткнув лопату в землю после нескольких часов поиска могилы и копания.

— Ну как тебе сказать, я стою у раздербашеного гроба моей сестры и смотрю на то, что от нее осталось. — Кажется, Луи был близок к нервному срыву.

Ал перевел осторожный взгляд на Скорпиуса, который за этот вечер почти все время молчал.

Гувернер своей бледностью и выражением лица мало чем отличался от каменного ангела, скорбящего на могиле Доминик.

— Может, накатим? — вдруг сказал Скорпиус.

— Да, это очень кстати, — закивал Луи.

Скорпиус достал флягу, полагаясь на то, что его излюбленное «винишко» придаст им сил и смелости и, сделав глоток, передал ее собратьям по плану.

Оттягивать дальше нельзя было по той простой причине, что ближе к полуночи на Хайгейтское кладбище, прослывшее во всей Англии средоточием мистики, подтягивались в эту хэллоуинскую ночь подростки, переодетые в типичные костюмы «сексуальных ведьмочек-вампиров с нарисованными алой гуашью кровью у губ». Скорпиус, достав из рюкзака тяжелый артефакт, размотал полотенце, в которое тот был завернут и спустился в разрытую могилу.

Крышку гроба Луи разломал лопатой, однако не в щепки, поэтому за ней, чуть сдвинутой, не был виден скелет, лишь виднелся грязный край платья из некогда белого шифона.

Скорпиус выставил руку с философским камнем вперед и замер.

— Ал, что я там говорил, чтоб Луи ожил? — прошептал Скорпиус, когда пятая минута такой позы не принесла никаких результатов.

Альбус задумался и, почесав затылок, протянул:

— Кажись «Пикачу, я выбираю тебя!».

— Пикачу, я выбираю тебя! — дрогнувшим голосом произнес Скорпиус.

— Какой Пикачу? — взвыл Луи, закрыв лицо руками.

Этот смешно выглядящий со стороны, но совсем не смешной по факту момент, когда кажется, что ты вроде знаешь, что делать, но не получается.

Как в телешоу: угадал все буквы, но не смог назвать слово.

И снова по новой, как в тот раз, морге.

В ход пошли «танцы с бубнами», махание камнем в разные стороны, избиение артефактом крышки гроба. Луи, как убежденный католик, начал читать молитву, прижимая сложенные в замок руки к нательному кресту.

Альбус стоял и не знал, что делать: то ли забрать у Скорпиуса камень и что-то думать самому, то ли вспомнить хоть какую-нибудь молитву и присоединиться к Луи.

— Парни, оно шевелится, — послышался вдруг голос Альбуса, прозвучавший как в тумане.