— Ты не пожалеешь? — спросил он.

— Нет, — не раздумывая, ответила она, коснулась выпуклости под его бриджами и посмотрела ему в глаза. — Я этого хочу. Хочу тебя, — добавила она, но не успел он исполниться надежд, как она покачала головой: — Сегодня, Иан. Только сегодня.

Эти слова стали метким ударом в чресла, желание пронеслось по его телу, словно табун диких лошадей. Он закрыл глаза, стараясь удержать власть над собой, попытался замедлить стремительно развивающиеся события и отвернулся, чтобы подбросить в огонь еще — торфа.

— Вот таким я увидела тебя впервые — ты сидел на корточках у огня. Только был совсем раздет.

Иан невольно застонал, а она улыбнулась ему дерзко и ласково.

Воспоминания мгновенно возбудили его. Поднявшись, он расстегнул бриджи, спустил их, отбросил в сторону и замер перед ней, совершенно обнаженный. Ее взгляд скользил по его телу, как прикосновение ладони, пока не остановился на восставшем естестве. Иан скрипнул зубами, мысленно поклявшись, что остановится, если Алана пожелает, чего бы ему это ни стоило.

— Ты так прекрасен, Иан Макгилливрей, — произнесла она и откинула край пледа, чтобы он увидел ее. Он знал ее тело на ощупь, хоть и не видел его толком, оно являлось к нему в сновидениях, мучило его. Она оказалась еще прекраснее, чем рисовало его воображение. Не в силах произнести ни слова, он с трудом сглотнул. Отблеск огня позолотил ее длинные стройные ноги, плавные изгибы бедер. Грудь с розовыми сосками показалась ему совершенством. Это тело он прижимал к себе всю ночь, когда спас ее, и чувствовал, как заледеневшая плоть медленно отогревается, слышал вздохи боли и страха. А теперь каждый ее вздох переполняло желание, и на этот раз никто из них не замерзал и не был без чувств, а впереди оставалась еще целая ночь. Всего одна ночь, а он зря терял время.

Иан вытянулся рядом с ней, привлек к себе. На этот раз ее тело уже не казалось ледяным или мраморным. Алана издала краткий возглас удовольствия, обвила его шею руками, запуталась пальцами в волосах, потянула его к себе. Он поцеловал ее, и она жадно приоткрыла губы. Поцелуй стал глубже, языки соприкоснулись, он провел ладонями по ее телу — по спине, бедрам и ягодицам — и почувствовал, как затвердели ее соски. От прикосновения ее бедер он невольно ахнул, а она опустила руку, чтобы дотронуться до него. Однако он успел удержать ее.

— Не будем спешить, — попросил Иан.

Глядя на него широко раскрытыми, возбужденно блестящими глазами, она возразила:

— Я не хочу медлить. Или признаваться в этом плохо? Покажи мне, что надо делать, чем порадовать тебя, — и она поцеловала его в ухо, подаваясь бедрами навстречу Иану.

— Нет, в этом нет ничего плохого, — с трудом выговорил он. — Алана, ты леди до самых кончиков пальцев, ты заслуживаешь удовольствий. Я тоже хочу порадовать тебя. Поэтому лучше нам быть осторожными.

— Потому что я девственница? Мама говорила, что в первый раз может быть больно. Но я не представляю себе, как такое наслаждение может причинить боль, — Алана провела пальцами по его широкой обнаженной груди, медленно скользнула вниз, по животу и бедрам. Иан резко втянул воздух, почувствовав, как она снова коснулась его достоинства, сомкнула на нем пальцы. Подавив стон, он не стал больше протестовать, предоставив ей действовать как она пожелает. На его лбу выступил пот.

Пальцы Иана пробегали по шелковистой коже ее плеч, подхватывали груди, касались набухших сосков. Алана ахнула, словно неожиданно узнала тайну, и прильнула к нему, погладила ногами его ноги, изогнулась всем телом.

Иан протянул руку к шелковистым завиткам между ног Аланы, и она застонала, когда его палец коснулся жаркого средоточия ее желания. От прикосновений она выгнулась, повернула лицо к огню, приоткрыла губы и смежила веки, и ее кожа порозовела от возбуждения. Иан любовался игрой света на ее лице, и ему казалось, что сердце тяжелеет у него в груди. Такой он и хотел запомнить эту женщину и этот миг — навсегда. Одна ночь, всего одна. Значит, она должна быть безупречной — и для нее, и для него. Запомнит ли ее Алана? Он сделает все возможное, чтобы она никогда в жизни не забыла ни его, ни эту ночь.

Алану словно охватило пламя. Каждый поцелуй, каждая ласка возносили ее все выше, к тайным и прекрасным сферам наслаждения. Вся вселенная сосредоточилась в ней, остались лишь они двое, а остальное перестало существовать. Его пальцы, губы и тело сводили ее с ума, она впивалась ногтями в его плечи, желая большего, всего сразу, немедленно. Но приходилось ждать, когда он укажет ей путь к вершинам блаженства, вознесет ее туда.

А он лежал на боку и неторопливо ласкал ее, хотя ей хотелось напора и ярости. Из-под полуприкрытых век он наблюдал, как от каждого его прикосновения по телу Аланы пробегает мелкая дрожь. Она издала негромкий страстный стон, и Иан поцеловал ее. Алана коснулась его языка, побуждая продолжать, без слов умоляя о большем. Ее пальцы сжались, притягивая его ближе.

Иан зашептал ей на ухо нежные слова, которые Алана никак не могла расслышать: слишком остро она ощущала прикосновения его рук и тела, и сводящее с ума, нарастающее желание, которое продолжало захватывать ее, делало прерывистым дыхание. Наконец нажим его пальцев между ее ног усилился, удовольствие стало более острым, а вожделение — почти невыносимым. С безмолвной мольбой она впилась ногтями в его плечи, и вдруг ей показалось, будто сама ночь взорвалась вокруг нее. Он целовал ее, бормотал нежные слова, а его пальцы двигались то быстрее, то медленнее, подводя ее к пику наслаждения и снова отпуская, пока она, теряя рассудок, не вознеслась к вершинам блаженства…

— Еще… — со стоном прошептала она. — Есть что-нибудь еще?

Улыбнувшись, он поцеловал ее, и она почувствовала, как его горячее копье прикоснулось к тому месту, где только что побывали его пальцы.

— Сейчас… — пробормотал он, начиная входить в нее.

Новый взрыв наслаждения пронзил Алану от макушки до пяток. Она застонала и глубоко вздохнула.

Он замер.

— Тебе больно? — встревоженно спросил он.

Алана помотала головой и обвила руками его шею.

— Не останавливайся.

Он осторожно продвинулся дальше, скользнул чуть глубже, и это вторжение вызвало у нее возглас скорее удивления, чем боли. Она выгнулась всем телом, стремясь повторить ощущения, вызванные его пальцами, и предчувствуя еще более острое удовольствие. Он едва сдерживался: она видела это по его глазам, по напряжению мышц. Казалось, ее боли он боится больше, чем она сама.

Алана обвила ногами его бедра, прижимаясь к нему и впуская его в себя. С тихим возгласом он вонзился и целиком заполнил ее.

— Милая… — прошептал он сдавленным голосом, но она снова выгнула спину, и он умолк, задвигался быстрее, с каждым рывком погружаясь все глубже. От наслаждения Алана запрокинула голову и закрыла глаза. Почувствовав, что вновь достигает вершины, она вскрикнула, а он продолжал вонзаться в нее, повторяя ее имя, пока сам не обрел вожделенное освобождение. Он рухнул на нее, она ощутила стремительное биение его сердца и улыбнулась, глядя на черные потолочные балки. Поглаживая его голову, она испытывала блаженство, чувство удовлетворенности заполняло ее целиком. И любовь. Неужели она способна любить его сильнее, чем час назад? Ей хотелось, чтобы эти минуты не кончались никогда.

— И это все? — шепнула она ему на ухо и поцеловала.

Подняв голову, он заглянул ей в глаза.

— Ты не устаешь удивлять меня, милая. Но боюсь, пока что это все, — Иан перекатился на бок, лег рядом с ней, а она приподнялась на локте и поцеловала его сосок. Иан резко втянул в себя воздух, наблюдая, как Алана с улыбкой проводит ногтем по его груди.

— Я про другие… способы, — подыскать более точные слова ей не удалось.

Он рассмеялся, и дрожь его тела передалась ей.

— Столько, что мы могли бы искать и находить их всю жизнь.

В его глазах появилась надежда. Алана легла и прижалась к нему.

— Будь моей женой, — снова попросил он.