— Не волнуйся. Думаю, нет никаких сомнений в том, что все сложится так, как мы и рассчитывали, дорогая. А теперь иди и оденься понаряднее, а когда вернется Иан, постарайся встретить его улыбкой.

Пенелопа смотрела, как Иан входит в замок с Фионой и Аланой, в окружении весело шумящей толпы. Эти трое выглядели как одна семья, в которой Пенелопе не было места. Даже Элизабет пристроилась рядом с ними, щебетала без умолку и улыбалась. При виде этого у Пенелопы болезненно сжалось сердце.

С чарующей улыбкой она подошла, взяла Иана под руку и зашагала рядом.

На ее томный взгляд он от неожиданности ответил улыбкой, но ничего хотя бы отдаленно похожего на любовь или влечение так и не вспыхнуло в его глазах. А улыбка вскоре погасла, исчезла стремительно, как никогда. Пенелопа улыбнулась еще обольстительнее, сжала руку Иана крепче.

— Как мило, что вы решили развлечь детей, чтобы они не путались под ногами! — восторженно пропела она.

— Они и не путаются, — возразил он. — Люди здесь привыкли, что дети все время на виду. Вот когда они куда-то исчезают, тогда есть о чем беспокоиться.

— А в Англии наоборот, — подхватила Пенелопа, мысленно поклявшись, что когда у них с Ианом появятся дети, она отправит их на верхний этаж особняка в Вудфорд-Парке, под присмотр целой армии нянь и гувернанток и с глаз долой, пока они не вырастут.

— Ты бы вышла погулять, Пенелопа. Там так хорошо, — вмешалась Элизабет, расстегивая одолженный у кого-то плащ из толстой шерсти, теплый, но совершенно немодный.

Пенелопа скрипнула зубами, но ухитрилась удержать на лице улыбку. От усилий у нее ныли щеки.

— Элизабет, дорогая, но там же так холодно! А снегопад кончился? — милым голосом спросила она. Элизабет удивленно заморгала и не ответила.

— Ненадолго, — ответил за нее Иан, глядя поверх головы Пенелопы, и она точно знала, куда и на кого он смотрит. Алана помогала детям выпутываться из промокших шерстяных одежек и развешивала их у огня в холле. С ней дети вели себя как паиньки.

— Будете вести себя тихо — получите печенье, — пообещала Пенелопа, но дети лишь молча обернулись и посмотрели на нее так, словно вместо сладостей она пригрозила им касторкой с мухоморами. Пенелопа принужденно рассмеялась, с трудом сдерживая досаду. — А вы умеете обращаться с детьми, Алана! Если бы не помолвка с маркизом, из вас вышла бы превосходная няня.

Она почувствовала, как закаменела рука Иана, за которую она судорожно цеплялась, и еще сильнее сжала пальцы. Радости на лице Аланы поубавилось, и Пенелопа испытала пьянящее чувство триумфа.

— Благодарю, Пенелопа, — нерешительно произнесла Алана и отвернулась к только что вошедшему в комнату старику, одному из местных, прижимающему к боку волынку. При виде этого инструмента Пенелопу охватил ужас. Волынку она ненавидела сильнее, чем… Закончить мысль она не успела, увидев, что Алана снова просияла так, будто бы замок посетил сам принц-регент. От ее теплой улыбки старик прямо-таки растаял. Найдется ли на свете хоть один мужчина, которого не сумеет очаровать Алана Макнаб? Как ей это удается? Ведь Пенелопа гораздо красивее и одета наряднее…

— Вы готовы, миледи? — лучась улыбкой, спросил старик-волынщик.

— Доброе утро, Донал, — отозвалась Алана. — Как Несса?

Пенелопа прикусила губу. Алана знала, как зовут не только старика, но и его жену. Она всех знала по имени. Можно подумать, это важно. В Вудфорд-Парке всех лакеев звали Майклами, поэтому никакой путаницы не возникало. Но на всякий случай Пенелопа обольстительно улыбнулась волынщику.

— Да, как дела у Нессы? Это не она испекла чудесное песочное печенье сегодня утром? Мы так славно побеседовали…

Она осеклась, вдруг заметив, что рука Иана дрожит.

— Что такое? — спросила она.

Старик глазел на нее с нескрываемым удивлением, Алана прятала улыбку, а Иан раскраснелся, с трудом сдерживая смех.

— Хотел бы я на это посмотреть, миледи, — наконец хмыкнул волынщик.

— Пенелопа… — Иан наклонился к ней и зашептал на ухо. Пенелопа победно смотрела на Алану, пока до нее вдруг не дошел смысл сказанного Ианом.

Свинья?! Пенелопа почувствовала, как стремительно краснеет. Краска стыда проступила сквозь румяна на ее лице.

— Пенелопа, к сочельнику я пообещала научить женщин английскому контрдансу, чтобы мы могли устроить танцы, — заговорила Алана, глядя на нее так ласково, словно они были подругами и Пенелопа не допустила только что непростительный промах, разболтавшись о том, как свинья пекла песочное печенье и вдобавок поддерживала с ней занимательную беседу.

Пенелопа взглянула на Иана: его лицо было непроницаемым.

— Так вы составите нам компанию, Пенелопа? Приходите обязательно, — настаивала Алана. — Я все еще хромаю, и, если я попробую научить кого-нибудь полонезу или шотландскому рилу, на танцах в сочельник все мы будем дружно прихрамывать.

Элизабет, чтоб ей провалиться, все еще держалась за живот, потешаясь над сестрой. Пенелопа исподтишка показала ей кулак. Она знала все английские танцы, славилась умением танцевать их и считалась превосходной партнершей. Но сейчас в толпе, окружившей ее, то и дело слышались шепотки, вспыхивали усмешки, люди хихикали и переглядывались, и Пенелопу словно обдавало ледяной водой. Они смеялись над ней!

Она гордо вскинула подбородок. Если она откажется показывать им танцевальные па, их возьмется учить Алана. Представив себе полный зал прихрамывающих шотландцев, пляшущих английский контрданс, Пенелопа подавила улыбку. Так им и надо!

Выдержав паузу, она ответила Алане:

— Может быть, вам поможет Элизабет, — впрочем, танцует она неважно. — Пенелопа позлорадствовала, увидев, как сползла улыбка с лица ее сестры. — Но все-таки уроки она брала и кое-что знает. А я, увы, занята, к тому же пора пить чай.

— Вот и у меня та же беда, — подхватил Иан. — Как дело доходит до танцев, кажется, что я родился с двумя левыми ногами, — он коротко поклонился Алане. — Увидимся за ужином, — сказал он Пенелопе, явно ожидая, что она отпустит его руку, но Пенелопа настойчиво вцепилась в нее и вместе с Ианом направилась через холл, надеясь, что Алана Макнаб смотрит им вслед.

— За последние несколько дней нам ни разу не представилось случая поговорить, Иан, — начала она. Он свернул в библиотеку, где от вязания отвлеклась сразу дюжина пар глаз. Разговоры и пощелкивание спиц смолкли.

— Добрый день, — с улыбкой поприветствовал присутствующих Иан.

— Здравствуйте, лэрд. Только лучше бы вы постучались, а то испортите себе весь рождественский сюрприз, входя без предупреждения, — недовольно сказала одна из женщин.

Пенелопа нахмурилась, ожидая, что Иан одернет дерзкую незнакомку, но он лишь усмехнулся.

— Ладно, не буду вам мешать, Лотти, — и он покинул библиотеку, сопровождаемый Пенелопой. — Куда вас проводить, Пенелопа? — учтиво спросил он, многозначительно глядя на руку, которой она вцепилась в его локоть.

— А куда идете вы? — она взмахнула ресницами.

— В соляр. У меня дела. Накануне Рождества всегда много хлопот.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как смириться.

— Да, — согласилась она и вспомнила ангела со старательно вырезанным лицом Аланы. — Может, вам чем-нибудь помочь? — добавила она, подступила ближе и заглянула Иану в глаза. — Я могла бы просто побыть с вами.

Он коснулся ее пальцев, но лишь затем, чтобы осторожно разжать их и снять со своего локтя, освободиться от нее. Мгновение она раздумывала, не броситься ли к нему в объятия с жаркими мольбами, но отчужденное выражение его лица остановило ее.

— Спасибо, Пенелопа, но нет, это ни к чему. Увидимся позднее.

Глядя, как он уходит от нее, она задыхалась от накатившей волны досады, ярости и ревности. И скривилась, услышав, как в большом зале волынка сначала издала вступительный вопль, а потом разразилась бурным потоком пронзительных звуков. Подхватив юбки, Пенелопа бросилась бежать вверх по лестнице и не останавливалась, пока не влетела в свою комнату. Энни просила ее пустить к себе сестру, чтобы освободить место для погорельцев, но Пенелопа отказалась наотрез. Ведь она хозяйка Крейглита — или скоро станет хозяйкой! И она не желала отказываться от своих привилегий ради простолюдинов.