— Прости, — выдохнул он. — Веду себя как настоящий трус.
Это действительно было трусливо, малодушно и крайне неожиданно для Фреда, но то, что он нашёл в себе силы доверить ей все потаённые страхи, открыться и рассказать обо всём, говорило об обратном. В конце концов, все чего-то боятся.
— Мне тоже очень страшно, — наконец, произнесла Гермиона. — И в этом нет ничего постыдного. Полностью бесстрашных людей, этаких героев, попросту не существует, потому что страх — это нормальное явление, особенно в такое время. Страх ведь может толкнуть на подвиг, — да, может! — а может и на трусливое бегство. Но что-то мне подсказывает, — тут она грустно улыбнулась, — что мы с тобой из тех, кто, несмотря на страх, пойдёт вперёд, рванёт в гущу событий, а не помчится назад, прячась.
Это подействовало.
— Пожалуй, — усмехнулся Фред ей в ухо. — Я всё-таки слишком люблю жизнь, чтобы от неё отказаться.
В следующий момент его губы скользнули по линии скул и запечатлели быстрый поцелуй в уголок губ Гермионы, отчего та прикрыла глаза, пальцами зарываясь в рыжие волосы Фреда, и сама потянулась ему навстречу, целуя его уже всерьёз.
И страх постепенно рассеивался вместе с лучами рассветного солнца.
В следующие дни у Гермионы и Фреда даже не было свободной минуты, чтобы провести её вместе, ибо миссис Уизли деловито взялась за подготовку свадьбы своего сына, а потому постоянно давала всем домочадцам множество различных поручений, так что к вечеру все против воли валились с ног. Утешало лишь то, что это ненадолго, а потому Гермиона в конце каждого дня с нетерпением думала, что скоро свадьба, а значит, конец суете. Но, с другой стороны, это означало также и то, что им предстоит покинуть «Нору» и отправиться на поиски крестражей, а это пугало. К тому же миссис Уизли выспрашивала и у мисс Грейнджер, и у Рона с Гарри насчёт их намерений и, догадавшись, что они заодно что-то замышляют, старалась не давать им возможности обсуждать планы, опять же заваливая домашними делами. Правда, в один из дней ребятам удалось остаться наедине в комнате Рона, но Гермиона так и не нашла в себе сил упросить Гарри взять с собой близнецов, тем более что он и без того сопротивлялся решению друзей последовать с ним. Она так и представила себе реакцию мальчишек на её предложение: «— Гермиона, ты с ума сошла?! — Давай с собой полфакультета захватим? А что, весело же будет! — Мы же на пикник собираемся, подумаешь, заодно будем искать частицы души Сама-Знаешь-Кого! Кого волнуют эти мелочи?»
И потому девушка чувствовала себя безмерно виноватой перед Фредом. Но хуже всего было то, что ей самой хотелось, чтобы Фред был с ней. Быть может, всё-таки удастся уговорить друзей?..
Ну а пока Гермиона понемногу собирала все необходимые вещи в свою объёмную сумочку, чтобы в случае чего быть в полной готовности отправляться куда бы то ни было.
Между тем приближалось тридцать первое июля, и в день рождения Гарри в «Нору» заглянул сам министр магии. Как оказалось, у него было завещание Альбуса Дамблдора, по которому директор кое-что завещал и Гарри, и Рону с Гермионой. Правда, если последние и получили завещанное — деллюминатор и книгу сказок барда Бидля, — то Гарри повезло частично: меч Годрика Гриффиндора ему не достался, зато он получил свой первый пойманный снитч — снитч, который новоявленный ловец сборной Гриффиндора проглотил на матче. После празднования друзья собрались в комнате Рона и Гарри и долго сидели, обсуждая завещание покойного директора и предназначение переданных им волшебных предметов. Это словно означало начало чего-то тревожного, чем мог явиться поиск крестражей — а в том, что все переданные Дамблдором предметы были необходимы в этих поисках, никто даже не сомневался.
Этой ночью накануне свадьбы Гермионе не спалось. В комнату она вернулась поздно, Джинни к тому моменту уже спала. Вчерашний день юной мисс Уизли дался нелегко, как и все те дни, начиная с момента, когда Гарри обмолвился о том, что в школу не вернётся и будет искать способ победить Волан-де-Морта. Да и разрыв отношений после похорон Альбуса Дамблдора тоже подкосил Джинни, хоть она и старалась не подавать вида. Гермиону восхищала стойкость подруги, но в то же время и смущала: ей было неловко от осознания того, что о Гарри ей известно куда больше, чем Джинни, что именно она чаще его поддерживала, что ей он доверял куда больше. Такова была сущность понятия «дружба», в данный момент наверняка оскорблявшего чувства Джинни. В последние дни она держалась несколько отстранённо и против своего обыкновения избегала ночных бесед. Вот и сейчас спит, отвернувшись к стенке, и со спины похожа на маленькую девочку-третьекурсницу.
Вздохнув, Гермиона забралась под одеяло и долго провожала взглядом все тени, скользившие по потолку, пересчитывала плакаты на стенах, пыталась проговаривать в уме все известные ей заклинания или мысленно прорабатывать технику трансфигурации того или иного предмета. Потом её взгляд упал на заранее приготовленное для праздника платье, висевшее на спинке стула возле кровати. Это платье она выбирала сама в один из дней, когда ездила с родителями в их клинику. Роберт и Джин Грейнджер принимали пациентов, а Гермиона прогулялась до ближайшего торгового центра, где и нашла эту чудесную вещицу. Девушка зажмурилась, пытаясь представить реакцию Фреда, когда он её увидит, но вместо этого на ум пришли воспоминания о Святочном бале, а там и о Викторе Краме. Сердито покачав головой, Гермиона последовала примеру Джинни и отвернулась к стенке, а там уже сон смежил ей веки через несколько минут.
— Гермиона, подъём! — раздался над ухом требовательный голос Джиневры Уизли. — Пора собираться и спускаться вниз. Ну же! — Она быстрым и резким движением стянула одеяло с подруги, и Гермиона нехотя открыла глаза.
Деятельная соседка уже носилась по комнате с расчёской в одной руке и чулками — в другой. Солнце давно осветило спальню Джинни и сейчас било прямо в глаза, а в распахнутое окно вместе со свежим ветром доносились голоса снизу, от свадебного шатра: видимо, началась предпраздничная суета.
— Я вот перекусить принесла, еле успела, — сообщила Джинни, указывая на поднос на краю стола, полный небольших бутербродов, рядом с которыми стояли два стакана прохладного тыквенного сока. — А то эти церемонии — такая нудная штука, до банкета сто раз проголодаться успеем. Я и Рону отнесла, хоть бы спасибо сказал…
Сердито ворча, девушка пристроилась у зеркала, расчёсывая длинные волосы и пытаясь соорудить из них причёску. Гермиона предложила помощь, и спустя пять минут рыжие локоны Джинни были зачёсаны и красиво уложены. После этого, пока Джиневра натягивала платье («Фред и Джордж его вместе со мной выбирали, это в качестве подарка», — похвасталась она), Гермиона занялась собой, и в скором времени обе девушки были готовы. В последний раз осмотрев себя в зеркале — лёгкое, летящее сиреневое платье красиво подчёркивало фигуру, а волосы, смазанные тем же снадобьем «Простоблеск!», легли на плечи послушными волнами, — Гермиона следом за Джинни спустилась вниз, неуверенно держась за перила старой лестницы — на каблуках она ходила не так часто, чтобы чувствовать себя в своей стихии.
На лестничном пролёте этажом ниже девушки столкнулись со старой ворчливой волшебницей — та громогласно рассказывала про диадему гоблинской работы, которую как раз вручала Флёр, ещё не успевшей надеть свадебный наряд и кутавшейся в большой халат. Невеста Билла покорно кивала и незаметно подмигнула проходившим мимо Джинни и Гермионе.
— Тётушка Мюриэль, — шёпотом пояснила Джинни и тут же замолчала, поскольку её присутствие не осталось незамеченным.
— Джиневра Молли Уизли! — гаркнула старушка, отвлекаясь от беседы с Флёр. — Почему это у тебя на губах столько помады? Будто глазурь с торта слизывала. А ну немедленно смой это безобразие! И что это за вырез? Тебя же насквозь видно, бесстыдница! А ты, — она повернулась к замершей Гермионе, — ты и есть та самая магглорождённая, о которой мне рассказывали?
