Естественно, Гриффиндор победил — Гарри удалось выхватить снитч буквально под носом у слизеринского ловца, и Гермиона сразу же по окончании матча поспешила в раздевалку сборной факультета, чтобы высказать Гарри всё накопившееся внутри неё раздражение по поводу нечестной игры.

— Как ты мог, Гарри? — сердито начала девушка, застав друзей в самом бодром расположении духа. — Это же нечестно! Запрещено использовать «Феликс Фелицис» на ответственных матчах! А ты именно его добавил Рону в стакан, я видела! Именно поэтому он отлично справлялся сегодня и брал все мячи!

— Но я ничего не добавлял, — улыбнулся Гарри с видом превосходства и продемонстрировал закупоренный воском флакончик заветного зелья.

Глаза у Гермионы округлились, и она уже открыла рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, когда вмешался Рон, явно уязвлённый словами подруги:

— Ах, вот ты, значит, какого обо мне мнения? «Ты добавил Рону зелье Удачи, именно поэтому он отлично справлялся сегодня!» — передразнил юноша, и его лицо покраснело от гнева. — А сам я, значит, не мог ни с чём справиться? И из меня никудышный вратарь, да?

— Но я вовсе не это имела в виду, Рон… — обескуражено пробормотала Гермиона, устыдившись собственных напрасных обвинений и необдуманных слов.

Но Рон не желал ничего слушать, распаляясь всё больше и больше. В итоге девушка вылетела из раздевалки и поспешила вернуться в башню. Её всю трясло от обиды.

«Я всегда в него верила! Я всегда его поддерживала! Если бы Гарри только сказал мне правду, если бы я знала, я бы ни за что не приписала успехи Рона этому проклятому зелью!»

По традиции, в Общей гостиной планировалось как следует отметить победу Гриффиндора и закатить по этому поводу пирушку, но у Гермионы не было никакого желания присутствовать на вечеринке, и поэтому она заперлась в спальне, намереваясь позаниматься и успокоиться, чтобы завтра ещё раз поговорить с Роном, который вёл себя просто невыносимо в последнее время, нервничая из-за матча. Целый час девушка провела за изучением рунических справочников, после чего решила заняться эссе по зельеварению и обнаружила, что все необходимые для этого книги находятся сейчас в библиотеке. Пришлось снова одеваться и выходить из комнаты.

В Общей гостиной было, как обычно в такие моменты, шумно и весело. Осторожно держась за перила лестницы, Гермиона спустилась вниз и уже собиралась как можно более незаметно проскользнуть к выходу из комнаты, когда вдруг услышала громкие возгласы и свист и невольно обернулась на звук. Её глазам предстала сцена, достойная любой мыльной оперы: Лаванда с уверенным и решительным видом притянула к себе улыбавшегося от уха до уха Рональда и крепко поцеловала его на виду у всего факультета. Послышались одобрительные комментарии и даже аплодисменты, напомнившие Гермионе то время, когда Фред на виду у всех встречался с Анджелиной. Отчего-то стало совсем паршиво, и девушка выскочила в коридор, пытаясь стереть из памяти образ Рона, угодившего в сети Лаванды Браун.

Образ этот, к сожалению, продолжал преследовать её на протяжении всего следующего дня. Лаванда постоянно была рядом с Роном, кокетливо строила ему глазки и так и льнула к нему, трогательно краснея и с успехом применяя уже отточенные приёмы. Именно поэтому Гермиона решила, что ей следует поговорить с однокурсницей. Ей не хотелось, чтобы та в конце концов отпраздновала свою победу над Рональдом, проявлявшем удивительную наивность в отношении девушек. Чёрт возьми, да у него даже опыта особого не было! Он ни с кем не встречался (Парвати в качестве спутницы на Святочном балу не в счёт). Неудивительно, что Лаванда сможет вертеть им, как ей вздумается!

С этим необходимо срочно что-то делать. Возможность, впрочем, не заставила себя ждать.

— Значит, встречаетесь?

Этими словами Гермиона встретила вернувшуюся в спальню Лаванду Браун. Та хихикала, на шее у неё болтался галстук, явно развязанный Роном «в порыве страсти», свидетелем которому наверняка в очередной раз стала вся Общая гостиная.

— Ну да, — ответила Лаванда и с независимым видом прошагала к своей кровати. — А что, поздравить хочешь?

— Нет, не поздравить. — Гермиона приподнялась в постели, сверля взглядом девушку, разыскивавшую что-то в прикроватной тумбочке. — А спросить.

— Ой, Гермиона, мне сейчас совсем не до вопросов, — отмахнулась соседка по комнате, но староста так просто отступать не собиралась.

— Зачем ты это делаешь, Лаванда? Вздумала посмеяться над Роном? — требовательно спросила Гермиона.

— Что?! — Сокурсница резко обернулась, выпрямившись.

В этот самый момент в комнату сунулась Парвати, весело окликнувшая подругу и только теперь заметившая витавшее в воздухе напряжение.

— А что тут у вас происходит? — поинтересовалась она, и с лица её слезла улыбка.

— Наша староста снова лезет не в своё дело, — пожала плечами Лаванда. — Ничего нового.

— Это и моё дело тоже, — не согласилась Гермиона, взбешённая поведением однокурсниц. Парвати тем временем вошла в комнату, притворив за собой дверь, и прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Она явно не знала, стоит ли вмешиваться. — Рон — мой друг!

— Друг? — ехидно переспросила Лаванда. — Да неужели? А может, ты просто ревнуешь? Решила двух Уизли сразу заполучить? Или нашла в его лице подходящую замену старшему братцу, пока того нет рядом?

— Да как ты смеешь? — взвилась Гермиона, соскочив в кровати. Лаванда невольно отпрянула, явно пожалев о своих словах, но сдавать позиций вовсе не собиралась.

— Если не так, то почему ты лезешь к нам с Роном?

— Потому что я знаю, что ты решила выбрать его объектом для своих последующих насмешек, разве не так? Разве вы с Парвати не высмеиваете ваших кавалеров, которых сами считаете недостойными себя и с которыми встречаетесь только чтобы потом сыграть на их чувствах?

— Гермиона, ты всё не так поняла! — наконец, вмешалась Парвати. Но обе спорщицы её не услышали.

— Я вовсе не собираюсь издеваться над Роном, ясно? — выпалила Лаванда. — Те ребята действительно были полными неудачниками, даже в квиддич не играли…

— А Рон, значит, перестал казаться тебе неудачником после того, как в команду пробился, да? — презрительно бросила Гермиона, закипая и с трудом сохраняя холодный тон.

— Допустим, — кивнула Лаванда, тоже едва сдерживаясь. — Но дело не только в этом!

— Правда? Не держи меня за дурочку, Браун. Более чем уверена, что тебе плевать на Рональда и на его чувства. В отличие от него, я тебя знаю, как знаю и твою манеру обращаться с парнями вроде него. Кажется, ты их «неудачниками» зовёшь, изображая из себя богиню, которую они недостойны, а затем обсмеиваешь, обсуждая с Парвати. Разве не так?

В комнате повисла тишина. Лаванда, казалось, почти физически ощутила брошенные ей обвинения и смертельно побледнела, чего за ней прежде не наблюдалось. Парвати что-то тихонько пискнула и уже хотела было броситься к подруге, когда та вдруг вздрогнула и упёрла руки в бока.

— Вот, значит, как, да, Грейнджер? — Голос у девушки дрожал, выдавая её злость и даже обиду. — Вот что ты обо мне думаешь! Замеча-а-ательно. Браво! Какие точные выводы, какая правота!

— Лаванда… — пробормотала Парвати, но её порыв остался незамеченным.

— Ты сама говорила, что нельзя судить человека как книгу — по обложке, — выпалила Лаванда. — Почему же ты тогда меня так судишь, а? Или это только к тебе относится, и наша безупречная староста может судить о людях, как ей вздумается, не зная всей правды? Да ты настоящая лицемерка! Какое тебе вообще до меня дело, Гермиона?

— Я вовсе не сужу тебя как книгу, только лишь не хочу, чтобы ты провернула с Роном одну из тех штучек, что с успехом применяла на других ухажёрах, — ответила Гермиона уже не так уверенно, вдруг почувствовав себя довольно смущённой. — Рон ведь мой друг, и…

— А с чего ты вообще взяла, что знаешь мои намерения? — перебила Лаванда. — О да, конечно, как я могла забыть! Ты ведь привыкла лезть без приглашения в чужие дела, считая себя самой умной, а своё мнение — истиной в последней инстанции, да? Только здесь уж ты не права, и то, что происходит между мной и Роном, тебя касается в самую последнюю очередь, ясно?