Мир снова пришёл в движение, сердце несколько раз бешено ударилось о грудную клетку, и его биение принялось постепенно утихать, а дыхание — выравниваться. Никто из окружающих ничего не заметил и не услышал в невероятном гаме, и, уж конечно, своё предположение Джинни высказала в шутку. Но шутки шутками, а Гермиона до сих пор стояла как оглушённая, невольно задумавшись над словами подруги.

«Да, мне действительно не очень нравятся позёры и хулиганы вроде Фреда; по складу характера мне гораздо ближе не легкомысленные оболтусы, а серьёзные, умные и рационально мыслящие люди. Так было всегда. Именно поэтому мы с Виктором стали встречаться — мы разглядели друг в друге схожесть интересов, характеров и взглядов на мир. И всё-таки нельзя отрицать, что Фред по-своему привлекает меня… Привлекает?! — мысленно воскликнула девушка и тут же была вынуждена возразить самой себе: — Пожалуй, это действительно так. Почему-то мне важно его одобрение, в его обществе я чувствую себя как-то иначе. А ещё он подчас ужасно меня раздражает. Но списывать это на увлечённость? Вот уж глупости».

Успокоившись и слегка расслабившись, Гермиона нашла в себе силы парировать насмешку Джинни:

— На такие мысли оно могло навести только тебя.

— Ну-ну, — недоверчиво пробормотала Джинни и отошла к Майклу Корнеру, нетерпеливо дожидавшемуся её.

Это дало Гермионе передышку, и она принялась осматриваться по сторонам, якобы интересуясь происходящим. Взяв себя в руки, девушка сменила Рона, тренировавшегося с Невиллом во время её отсутствия, и остаток занятия прошёл в обычном режиме. После же, по дороге к башне факультета, староста сама заговорила с Джинни, не в силах унять любопытство, перед этим, естественно, подгадав момент, чтобы их никто не подслушал.

— С чего ты вообще решила, что я могла «увлечься» Фредом? — спросила Гермиона с хорошо сыгранным безразличием, якобы между делом.

— Ну-у… — задумчиво протянула Джинни. — Ты действительно казалась такой счастливой тогда, хотя буквально несколько минут назад Фреду удалось выиграть ваш поединок. Странно, не находишь? — лукаво спросила она.

— Ты о том, что Фред выиграл? — в свою очередь невинно спросила староста.

— Да нет же! Учитывая то, что Фред старше и куда хитрее и ловчее, это было достаточно предсказуемо…

— А разве не ты утверждала совсем другое?

— Я лишь даю объективную оценку способностей моего старшего брата.

— Весьма для него лестную, между прочим! — насмешливо отозвался шедший позади Фред.

Они с Джорджем нагнали девушек и шли теперь рядом с ними.

— Он не заслуживает таких похвал, Джинни, — возразил Джордж. — Ты его переоцениваешь.

— А вот Грейнджер недооценила, — вмешался Фред. — Так ведь? — осведомился он у Гермионы, по-дружески подтолкнув её плечом. — Но в любом случае наша староста сражалась вполне достойно, — милосердно похвалил юноша. — А неудача может настигнуть каждого. Так что всё пучком, Грейнджер.

Подмигнув смутившейся девушке, Фред направился вперёд вместе с Джорджем, но спустя пару шагов обернулся и широко улыбнулся, показав Гермионе большой палец, и она против воли улыбнулась в ответ.

— И ты ещё спрашиваешь, откуда у меня взялись такие предположения, — пробормотала Джинни, возведя взгляд к каменному потолку. — Эй! — Она дёрнула подругу за рукав. — Ты на себя посмотри! Вся светишься от простого знака внимания с его стороны.

— Что? — Гермиона мигом вспыхнула, молясь, чтобы шагавшие впереди близнецы не расслышали слов своей младшей сестрицы.

— Что слышала, — буркнула Джинни. — Если Фред тебе действительно нравится, Гермиона, то я могу сказать одно: тебе очень не повезло.

— Он вовсе мне не нравится, — возразила Гермиона сердитым шёпотом. Нельзя дать Джинни понять, что в чём-то она права. — Ты просто воображаешь себе невесть что из-за чувств к Майклу. «Розовые очки» и так далее в том же духе.

— Хм-м… — неопределённо пробубнила Джиневра. — Может, это действительно так.

— Это так, — продолжила убеждать и подругу, и себя Гермиона. — Сама посуди: как мне мог понравиться такой парень, как Фред? Ты ведь только что говорила, что «я не из тех девушек…»

— Ладно, убедила, — согласилась Джинни после некоторых раздумий. — В самом деле, это довольно глупо, если учесть, что ты капитально влюблена в своего Крама…

Только теперь Гермиона со стыдом поняла, что ни разу за последнее время не вспоминала о Викторе. Фред занимал её мысли гораздо, гораздо чаще. Было от чего паниковать.

— А с чего ты решила, что, влюбись я во Фреда, мне бы не повезло? — осторожно спросила девушка спустя пару минут, поворачивая в галерею третьего этажа. — Решила податься в гадалки вроде Трелони?

— Скажешь тоже. У тебя бы просто не было шансов, — жёстко констатировала Джинни. — Я знаю его как саму себя и точно могу тебе сказать: ты абсолютно не в его вкусе. К тому же он вроде как собирался мириться с Анджелиной… Таким образом, тебе бы пришлось мучиться от осознания того, что вам никогда не быть вместе, ну и прочая трагическая лабуда. — Она отмахнулась от собственных объяснений, как от мухи, и Гермиона фальшиво засмеялась, чтобы не вызвать подозрений с её стороны. — Чёрт, мне же ещё сочинение писать! — простонала Джинни и умоляюще взглянула на подругу. — Поможешь, а?

— Куда ж я денусь? — вздохнула Гермиона, готовясь выслушивать недовольство Джинни по поводу домашнего задания Амбридж всю дорогу до гостиной факультета.

Исправляя ошибки Джиневры и подсказывая ей в том или ином случае, Гермиона иногда бросала беглые взгляды в сторону близнецов (преимущественно её интересовал, конечно же, Фред), с ужасом понимая, что их младшая сестра была права. Она действительно влюблена — нет, слишком громко сказано; скорее увлечена — этим рыжим оболтусом, и у неё действительно нет никаких шансов. И как это вообще произошло? С Виктором не было ничего подобного (или, может, она попросту забыла свои чувства за столько времени?) Да даже думать обо всём этом страшно!

Именно поэтому она раз за разом гнала прочь эти мысли, старательно убеждая себя в том, что если увлечённость и присутствует, то она явно никак не перерастёт во влюблённость. Только по ночам Гермиона позволяла себе задумываться о своём отношении к Фреду, в каждом случае выставляя свой к нему интерес как проявление дружеской привязанности и не более. Ей ведь не хотелось виснуть на нём, обнимать, целовать, как, по идее, должно было хотеться каждой влюблённой девушке. Наоборот, рядом с ним ей было как-то неловко и даже боязно, с трудом удавалось сосредоточиться на чём-то или же попросту дышать или смеяться нормально, так как постоянно казалось, что она делает что-то не так. Вот то ли дело Анджелина, Алисия или Кэти! Они без смущения общались с Фредом и Джорджем, подшучивали над ними и позволяли себе поведение свободное и ничем не ограниченное. С ними, наверное, ему куда как интереснее и проще.

«Хотя почему меня это волнует? Не волнует вовсе!»

И всё же каждый раз, когда Фред был рядом с какой-нибудь подружкой, Гермионе хотелось или подойти к ним, или запустить каким-нибудь заклятьем, причём не всегда безобидным. Это пугало её, и, что самое ужасное, она ни с кем не могла поделиться своими мыслями и страхами без опасения быть неправильно понятой или осмеянной.

Между тем время летело со стремительностью снитча. Отвыл своё Хэллоуин, в чей канун продажи товаров Фреда и Джорджа были неимоверно высоки и спровоцировали целые лавины шуточек, за которые Амбридж и её Инспекционная дружина (кучка любимчиков-слизеринцев) безжалостно лишали все факультеты накопленных баллов. Заочная месть осуществлялась на занятиях ОД: ученики с небывалым рвением отрабатывали заклинания, выкладываясь на полную. Из-за тренировок всех сборных собираться удавалось редко, поэтому работали на пределе сил и возможностей. Гермиона подчас с трудом сдерживалась от того, чтобы усмехнуться в жабье лицо Амбридж, осматривавшей их класс на уроках Защиты от Тёмных Искусств. Гарри и Рон, похоже, испытывали те же «трудности».