Фред поспешил исполнить её просьбу и поставил старосту на ноги, не прекращая, однако, приобнимать — теперь уже за талию. Тепло его руки ощущалось даже через одежду. Старательно игнорируя этот факт в надежде, что Фред сам отпустит её, Гермиона принялась разглаживать одежду, а когда делать это стало уже попросту неприлично, взглянула на Фреда и похолодела, заметив его усмешку.

— Доволен победой над самодовольной старостой? — неприязненно спросила девушка, по-своему это истолковав и резким движением убирая его руку. — Что ж, я признаю своё поражение. А теперь мне нужно идти.

Не дожидаясь ответа, Гермиона покинула Выручай-комнату и, спустившись на два этажа, остановилась возле одного из оконных проёмов, вдыхая свежий воздух, в котором явственно чувствовалось приближение зимы. Это помогло успокоиться и взять себя в руки. Почему проигрыш так на неё подействовал? Неужели она в самом деле тщеславна настолько, что сама мысль о поражении так ужасна? Или ужасает поражение, нанесённое именно Фредом? Но с чего бы это? Как будто ей так важно его мнение. Или действительно важно?

Тишина коридора и разрозненные мысли были нарушены посторонним голосом.

— Вот ты где, Грейнджер. — Следом — шаги, выдающие приближение. — Так и знал, что далеко не сбежишь.

— Я вовсе не сбегала, — ответила Гермиона, не оборачиваясь и спиной ощущая, что Фред остановился рядом и теперь внимательно её разглядывает. Смотреть в одну точку дольше было уже невозможно, и потому ей пришлось обернуться и встретиться с улыбкой юноши — открытой и достаточно благожелательной, ничуть не ехидно-насмешливой.

— Неужели так расстроилась из-за проигрыша? — спросил Фред снисходительно. — Или дело в чём-то другом? — Он нахмурился, и Гермиона тут же отрицательно покачала головой.

— Нет, всё в порядке. Просто я не ожидала этого. Того, что проиграю. Наверное, ты был прав: я действительно слишком самонадеянна. — Она отвела было глаза, но следующие слова Фреда заставили её снова на него посмотреть.

— Мне кажется, у каждого есть право на ошибку, безупречных людей нет. И в том, что в этот раз тебе не удалось устоять, нет ничего ужасного. Честно говоря, тебя стоило проучить, но это не означает того, что я горжусь тем, что сделал, или думаю о тебе плохо из-за поражения. Ты талантливая волшебница и замечательная староста, Грейнджер, так что мелкие промахи значения совсем не имеют.

Против воли Гермиона улыбнулась, чувствуя почему-то облегчение. Фред не считает её проигрыш своим достижением, он не считает её слабой или неспособной, самонадеянной и самодовольной. Даже наоборот, оказывает поддержку в данный момент. Ей редко приходилось сталкиваться с поражениями, но почему-то поражение, нанесённое именно Фредом, чуть было не подкосило её. Неужели ей так важно его одобрение? Важно не ударить перед ним в грязь лицом? О, Мерлиновы панталоны…

— Так что не придумывай ничего ужасного, — констатировал Фред, стоявший, прислонившись плечом к стене рядом с Гермионой. — В конце концов, не каждая бы смогла мне противостоять так, как решилась ты, — поддразнил он с привычной кривоватой усмешкой.

— И кто-то ещё говорил о моём самодовольстве! — негодующе воскликнула Гермиона, тем самым вызвав громкий смех своего собеседника.

— О, ну, теперь я точно уверен в том, что ты в порядке. Пойдём, нам нужно возвращаться в Выручай-комнату, иначе остальные не поймут, куда и зачем мы исчезли. — Не спрашивая разрешения, Фред взял девушку под руку и повёл по направлению к лестнице на верхние этажи. — К слову, наш поединок не собрал большую толпу наблюдателей, если тебя волновало, как другие воспримут твоё поражение, — небрежно заметил он, верно разгадав скрытое волнение спутницы. Гермиона в который раз поразилась тому, каким чутким бывает Фред, когда того хочет.

И как вообще можно считать их с Джорджем одинаковыми? Наедине их различия так явно бросаются в глаза, что различить их не составляет особого труда. Неудивительно, что все свои шуточки с переменой мест они проделывают только в обществе друг друга: так гораздо проще спрятать индивидуальность. Но сейчас Гермиона готова была поклясться, что видит настоящего Фреда, такого, какого иногда ей уже счастливилось видеть — серьёзного, понимающего и почему-то кажущегося родным и близким. Иногда такое чувство уже посещало её, когда они сидели в библиотеке на её третьем курсе, или танцевали на Святочном балу, или прятались в шкафу. Это одновременно удивляло и пугало. Удивляло, потому что Гермиона могла назвать себя последним человеком, который бы знал настоящего Фредерика Уизли. Пугало, потому что к Виктору она прежде чувствовала лишь малую толику того, что испытывала теперь к одному из старших братьев Рона. Крам был кем-то вроде неё самой, а потому и казался родным и знакомым. Фред же оставался загадкой, и именно это интриговало девушку.

Между тем они уже поднялись на восьмой этаж, в коридор, где располагалась Выручай-комната. Рука Гермионы по-прежнему лежала на согнутой в локте руке Фреда, ощущая тепло его кожи, на которой, что вдруг бросилось девушке в глаза, была та же россыпь веснушек, что и на физиономии. «Неужели он покрыт веснушками с ног до головы?» — мелькнула мысль, заставившая Гермиону смутиться. Прежде у неё не было поводов задумываться об этом, особенно в таком контексте. Фред же как будто не заметил смущения своей спутницы, входя в комнату, где велись занятия ОД.

В шумной толпе и сутолоке никто будто и не заметил их отсутствия. Воспользовавшись этим, Фред повернулся к Гермионе, уже намеревавшейся отойти от него, чтобы не привлекать к их возвращению лишнего внимания.

— Знаешь, Грейнджер, — говоря, юноша наклонился к ней, — в том споре именно я поставил на твою победу.

— Это значит, что Джордж не верит в мои силы? — ехидно спросила Гермиона.

— Это значит, что в твои силы верю я. Имей это в виду.

И, прежде чем девушка успела хоть что-либо ответить, Фред уже растворился в толпе. Несколько секунд Гермиона просто смотрела ему вслед, замечая мелькавшую рыжую макушку поверх остальных голов и не осознавая, что на губах её при этом бродит задумчивая полуулыбка. А когда Фред всё же обернулся, вскользь бросая взгляд на всех, кто находился в комнате, всё внутри Гермионы напряглось и замерло, и сама она не заметила, что непроизвольно затаила дыхание.

И для кое-кого это не осталось незамеченным, что подтвердил раздавшийся позади мисс Грейнджер вопрос:

— Где это вы были?

Не нужно быть Трелони, чтобы догадаться о внимательности Джинни Уизли. Повернувшись к ней, Гермиона обнаружила очень заинтересованный и чересчур серьёзный взгляд рыжей девчонки, что насторожило её.

— Мы просто вышли, чтобы отдышаться после нашего поединка, — пояснила девушка. — Что-то не так?

— Пожалуй. — Кивнув, Джинни оценивающе осмотрела подругу, тем самым заставляя её занервничать. — Ты ведь проиграла Фреду, верно? И, тем не менее, вся сияешь, как новенький галеон. Что-то мне не кажется, что можно настолько радоваться собственному проигрышу, — насмешливо заметила девчонка.

— Но я вовсе не рада, — пробормотала Гермиона и только теперь почувствовала, что в самом деле улыбается. Она тут же поспешила принять более серьёзное выражение лица, но это ей удалось с большим трудом. Джинни вопросительно на неё посмотрела, и Гермиона против воли призналась: — Мы просто очень мило побеседовали с Фредом. — О подробностях она умолчала: это казалось ей слишком личным.

Джинни немного помолчала, а потом, прищурившись, с мрачным видом констатировала:

— Ты запала на моего брата.

— Что? — в искреннем изумлении спросила Гермиона. — Думай, о чём говоришь!

Сердце вдруг остановилось, как и дыхание; староста оцепенела, и ей показалось, будто Уизли-младшая выкрикнула крамольные слова на всю Выручай-комнату; отчего-то стало очень страшно, и Гермиона попросту продолжала таращиться на свою подругу. Не выдержав, Джиневра расхохоталась.

— Да ладно, успокойся, — усмехнулась она. — Кто в здравом уме мог такое представить? Ты не из тех, кому нравятся парни вроде Фреда. Просто ваше совместное отсутствие могло навести на некоторые мысли…