- У нас случаи подобного мошенничества

встречаются значительно реже чем на скачках. Но

бывают! Несколько раз дело даже до суда

доходило. Попробуй, докажи мировому, что

кассир не виноват! На адвокатов пришлось

тратиться. Как видно из отчётности, в прошлом

зимнем сезоне это принесло обществу ущерб в

сумме 396 рублей 75 копеек. Я же договорился о

переделке машинок всего за полторы сотни.

Перед каждым беговым днём будем выбирать

новый условный знак и составлять об этом

соответствующий протокол, подписанный мною,

казначеем и представителем полиции, дежурящим

на ипподроме. Тогда нам никакое жульё...

365

Неожиданно Ляйхенфауст замолчал. Лицо

его скривилось в болезненной гримасе.

- Желудок? - участливо спросил Приезжев.

- Проклятый катар... Не удержался вчера,

выпил рюмочку настоящего гамбургского шнапса

с тмином. Вот теперь и мучаюсь, - Фёдор

Иванович достал из янтарной коробочки белую

восьмиугольную таблетку. - Пастилки «Виши».

Только ими и спасаюсь.

- Езжайте домой, отлежитесь, - посоветовал

Приезжев.

- Нет, мне на людях лучше. Займёшься

делами, глядишь, и боль прошла... Однако

продолжим.

Компостеры

не

единственное

новшество, которое я предлагаю в этом году

внедрить. Вы знаете, что такое «двойной одинар»?

- Конечно, - кивнул Алексей. - Это когда

игрок должен угадать первых лошадей в двух

заездах

подряд.

На

ипподромах

Северо-

Американских Соединённых Штатов такая

системы игры уже давно существует.

- А «парный», «двойной экспресс»?

- Впервые слышу, но по смыслу слов

догадываюсь. В «парном», наверное, нужно

угадать двух первых лошадей в независимости от

порядка прихода. А в «экспрессе», скорее всего -

первого и второго призёров.

-

Совершенно

верно!

Представляете,

насколько увеличится число играющих, когда

кроме «одинара» мы предложим им три новых

366

вида пари? Кроме того мы собираемся

приобрести механическую машину, которая

ускорит расчет выигрышей, увеличить количество

касс...

Казалось, о будущем бегового тотализатора

Фёдор Иванович может говорить вечно. Но когда

часы пробили полдень, он спохватился:

- О господи! Мне ведь давно пора на

заседание

распорядительного

комитета

«Общества попечения о неимущих детях в

Москве». Придётся теперь брать извозчика.

- Давайте я вас подвезу, - предложил

Алексей.

- Буду премного благодарен. Только я

сперва к себе забегу, бумаги нужные соберу.

Буквально, на минутку. Подождёте?

- Конечно, подожду.

Глядя вслед Ляйхенфаусту, Приезжев

сказал:

-

Изумительной скромности человек.

Наверное, обратили внимание на его сюртук?

Таких уж давно не носят. Небогато живёт. А от

двадцати процентной прибавки к жалованию

отказался. Я, говорит, её пока не заслужил, мне

перед подчинёнными совестно будет.

Они

разговаривали

всю

дорогу

до

Смоленского бульвара, где в собственном доме

адвоката

Духовского

помещался

распорядительный комитет «Общества попечения

367

о неимущих детях». Ляйхенфауст вначале

рассказывал о задумках, а потом сам принялся

расспрашивать Алексея:

- Слышал, когда вы в пастуховском

«Листке» репортёром служили, все московские

трущобы облазили. Правда?

- Было дело.

- А боялись?

- Не без этого. Помню, писал я про

подземную клоаку Неглинки. Так пришлось

самому прогуляться по ней от Самотёки до

Трубной площади. Мрак кромешный, зловоние

страшное, каменные своды слизью покрыты...

Стали перебираться через большую кучу грязи.

Ковырнул я её сапогом и чувствую - мягкое, что-

то под ней, большое. А мой спутник, Федя -

водопроводчик, объясняет: «По людям ходим. Их

тут много лежит». У меня, врать не стану,

мурашки по коже так и побежали.

- Жуть, какая! - глаза Ляйхенфауста за

толстыми

стёклами

очков

возбуждённо

посверкивали.

-

А

жизнью

рисковать

приходилось?

- Сколько раз. В «Волчатнике» как-то...

- В каком волчатнике?

- Дом один в Проточном переулке так

называют. В нём такая публика проживает, по

сравнению с которой хитрованцы сущие ангелы.

За сыщика меня там приняли. Подходят пятеро

амбалов. Чего здесь шляешься, спрашивают, чего

368

вынюхиваешь? Для таких случаев у меня кастет

имеется. Но в тот раз и он бы не помог. Хорошо

знакомый «иван» мимо проходил. Вдвоём

отмахались.

- Ужас... Отчаянный вы человек!

- А это мне, видать, по наследству

досталось. Лихие у меня предки были. Один с

Ермаком Тимофеевичем в Сибирь хаживал.

Другой со Стенькой Разиным побратался, за что

его на дыбу подняли и кнутом вразумляли. Благо

хоть ноздри рвать не стали... Дед, его как меня

Алексеем Васильевичем звали, в 1812 году из

дома сбежал и к отряду Дениса Давыдова

прибился. Четырнадцати лет ему тогда ещё не

исполнилось...

Отец

о

своей

молодости

рассказывать почему-то не любит. Я, говорит,

всю

жизнь

по

ведомству

министерства

государственных имуществ служил, ничего

примечательного. А у самого «Георгий» 4-й

степени и медаль «За усмирение Венгрии»... Вот в

них я и уродился.

- Завидую я вам, молодой человек, - тяжко

вздохнул Ляйхенфауст.

- Да чему?

- Силе богатырской, здоровью, которое вам

бог дал. А мне не повезло... Мои предки, как и

ваши, интересно жили: в крестовых походах

участвовали,

ландскнехтами

были,

в

Тридцатилетнюю войну у Валленштейна и

Густава-Адольфа полками командовали. Один

369

даже как пират прославился. Из-за него род

Ляйхенфаустов лишился баронского титула и

дворянских привилегий. У каждого не жизнь, а

сюжет для романа Вальтер Скотта и Дюма-отца. А

я... С детства сердце ни к чёрту, левая рука плохо

слушается, да и вижу неважно... Вот родители и

определили

меня

по

финансовой

части.

Согласитесь, в юности очень трудно смириться с

тем, что тебе суждено стать счетоводом.

Столько искренности было в голосе немца,

что Алексею стало его жалко.

- Однако в этой области вы достигли

многого, - сказал он.

- Даже, очень многого. Только, как говорит

мой приятель из иудеев: «А оно мне надо?»...

Ляйхенфауст замолчал. Потом глаза его

задорно сверкнули:

- А я всё равно всех перехитрил! И судьбу, и

отца.

Он

меня

отправил

учиться

во

Франкфрутскую торговую школу. Там, говорит,

не только получишь хорошие знания по

коммерческому и банковскому делу, но и

полезными знакомствами обзаведёшься. Вот и

подружился я с сыном одного гамбургского

судовладельца. Через него получил место

казначея на паруснике, который за ромом в

Кингстон шёл.

- Кингстон? Это где?

- На Ямайке.

- Вы в Америке были?

370

- Довелось. На Кубе, в Бразилии, Нью-

Йорке побывал, на золотых приисках в

Калифорнии... Кассиры, казначеи и бухгалтеры,

как оказалось, везде нужны. Потом три года

помощником

управляющего

фактории

на

Занзибаре служил... Там малярию подцепил и

проклятый катар заработал. На этом мои

приключения,

к

сожалению

закончились.

Пришлось возвращаться в родную сонную