Поэтому он молча лег на свое место к стене, натягивая одеяло на плечи и буравя взглядом стену. Точнее, плакат, который в темноте он идентифицировать не смог. Он пытался уснуть, но злость не давала ему покоя – он устал от Дина, устал за все то время, что они провели вместе со времени смерти отца, устал быть ему нянькой и после оказываться за бортом. Второй раз он этого вынести не мог. Он лежал и накручивал себя, проворачивая в голове все те фразы, что желал немедленно сказать Габриэлю. Он повернулся на другой бок, готовясь сказать все, что думает – то, за что Дин всегда называл его истеричной леди, но что-то остановило его в последний момент. Он считал себя правым, но что он в действительности знал о Габриэле? О том Габриэле, которого ненавидела одна часть колледжа и обожала другая? За все то время, что Сэм провел с ним рядом, он не увидел ничего из того, что могло подарить ему такую славу. Держался ли Габриэль оттого, что не хотел пугать этим Сэма? Или попросту сделал перерыв, развлекая себя чем-то новым? Любая мысль казалась Сэму громоздкой и совершенно глупой. Он совершенно ничего не знал. Сколько вечеров Габриэль проводил в чужих номерах, ставя рекорды на выпивке и бог знает чем? Важно ли это сейчас, тем более что ответчиком Сэму сейчас только его собственный разум?
Он должен повзрослеть. В какой-то степени он должен представить, чем слова обернутся для него, хотя стать эгоистом для Сэма было невозможно. Неважно, что он скажет, но что если Габриэль, как, впрочем, сделал бы Дин, попросту посмеется над ним и признает, что такое усложнение отношений ему совсем ни к чему, и что Сэм будет после этого делать? Он не сможет уйти из этой комнаты, не сможет перестать смотреть на Габриэля, не сможет перестать думать о нем во всех отношениях, как об обычном разговоре, так и об его прикосновениях. Он просто не может взять и разрушить все это только потому, что по-детски отказывается анализировать и спрашивать, считая себя не вправе знать. Он не может представить себя в колледже без него. Будучи занятым большую часть времени мыслями о другом человеке, с которым постигал отношения близкие, о которых только и могли говорить подростки, он наконец-то перестал чувствовать себя в этих стенах лишним. Хотя стоило ему вспомнить, что человек этот его же собственного пола, как всякая положительная сторона исчезала. И все же, когда он несколько дней назад посмотрел на самого себя в зеркало, пока Габриэль пытался придумать, что сделать с его волосами, он неожиданно перестал видеть в себе совсем ребенка. Он отбивался от рук Габриэля, требующего немедленно что-то сделать с этими прядями, закрывавшими все лицо, и стоило ему исхитриться отстричь их под углом, как Сэм обнаружил себя повзрослевшим. Выступили скулы, раньше скрытые волосами, выделился угол челюсти, а сам он смотрел прямо в зеркало, не пряча взгляда – он взрослел так стремительно за эти несколько дней, что боялся подумать, каким станет к концу колледжа… Если Габриэль останется с ним.
Впервые кому-то удалось, не особенно заморачиваясь, вернуть Сэму уверенность в том, что он все делает правильно, чего никогда не хватало внимательности сделать Дину. Дин был недостижим для Сэма многие годы, старшим братом, которому ему хотелось подражать во всем. И хотя он вырос и замечал, где брат ошибался, он так и не смог стать таким же уверенным в себе и таким же пофигистичным.
Поэтому Сэм не мог быть тем, чья ошибка все это разрушит.
- За что? – Габриэль ответил так, словно и не спал. Он не повернулся к Сэму, продолжая лежать на противоположном краю кровати, подложив локоть под голову.
- За то, что не поверил тебе, - сказать оказалось проще, чем признать самому. Он перебрался к нему ближе, осторожно целуя его плечо. – Ты вряд ли успел бы. Невероятное совпадение, только и всего.
- Ты не прав, - тут же возразил Габриэль, ложась на спину. По нему было трудно сказать, что он провел вечер на пьянке старшекурсников, во всяком случае, усталость выдавали только покрасневшие глаза, но он не спал все это время, занятый теми же мыслями, что и Сэм. – Слишком невероятное, я бы сам не поверил, если бы не был в это время с тобой, - он схватил со столика свой ноутбук и поставил на живот, включая.
- Кому-то нужно, чтобы это списали на тебя? – предположил Сэм, втайне испытывая огромное облечение от того, что непонимание превратилось во что-то правильное, позволившее им вместе понять, что не так. Он подтянулся к подушкам рядом с Габриэлем, просматривая базу данных. – Но никто, кроме меня, не мог знать, что ты думал об этом…
- Абсолютно никто, - легко согласился Габриэль, проматывая страницу за страницей всех студентов школы. – Но, что самое отвратительное, мне придется признать, что это было сделано мастерски, - он приложил палец к губам, а Сэм нахмурился – он не понимал. Открыв текстовый редактор, Габриэль быстро набрал несколько слов: «Никто физически и черт знает кто дистанционно». Сэм закатил глаза – он бы не удивился, узнав, что у Габриэля в самом деле завелся поклонник, да еще и способный проделывать трюки за него. Но лишь он додумал эту мысль, как мгновенно покраснел – а значит, что этот человек знал все не только о Габриэле, но еще и о нем. – Теперь о том, что произошло, - и, несмотря на дикую жестикуляцию Сэма, Габриэль все равно продолжил. – Я был у них не случайно. Я подумал, что все оттого, что мы слишком много времени проводим вместе, - и Сэм нахмурился пуще прежнего, начиная догадываться, к чему он ведет. – И потому я побывал, где обычно. Потом, - отмахнулся он от немого вопроса Сэма. – Вкратце было как обычно, но от очередной игры на «слабо» меня удержало только то, что ты, возможно, будешь волноваться, если я проведу ночь в участке. Или… В общем, я подумал о тебе. Да, в участке, - и он улыбнулся, когда Сэм наградил его возмущенным взглядом, покраснев до жара от щек. – Не очень много толку от воспоминаний о погонях с полицейскими машинами вместе с компанией безбашенных друзей, если тебе не к чему возвращаться, - он провел по щеке Сэма ладонью, убирая значительно укоротившуюся после той самодельной стрижки прядь. – Я не думаю, что причина в том, что мы забросили все, чем жили до того, - и Сэм кивнул, накрывая его руку своей. – И по поводу шкафа… Я погорячился, я просто разрывался между тем, кем меня привыкли видеть и тем, кем я стал, и я хотел показать это – нас – чтобы объяснить, что я не сдал, я просто… - Сэм поднял брови. – Сдал, - фыркнул Габриэль. – Потому что мне некогда этим заниматься. Потому что ты заставляешь меня учиться и рисовать, потому что в остальное время я заставляю тебя, и это вроде как работает. Может, я хотел бы рассказать об этом всем, чтобы отвалили. Может я устал думать о том, что будет, когда ты вырастешь и перестанешь смотреть на меня с таким восхищением, - Сэм улыбнулся и постарался тут же улыбку скрыть, опустив голову. Габриэль перехватил его под подбородком прикосновением пальцев и заставил снова поднять голову и взгляд. – Но не достоин никто такой чести, как знать о нас. И если иногда мне хочется…То ты вправе остановить меня в ту же секунду. Так что я тоже прошу прощения, - и Сэм слишком быстро кивнул, склоняясь к нему, чтобы поцеловать. – Поможешь мне найти этого идиота, который меня компрометирует? – и, дождавшись второго кивка Сэма, он наконец-то позволил вовлечь себя в поцелуй.
- Что, правда, полицейский участок? – фыркнул Сэм, не представляя, как это могло бы выглядеть. Однажды ему пришлось вытаскивать оттуда и Дина – когда он подрался в день своего совершеннолетия с каким-то приезжим, позарившись на его девушку, на свету оказавшуюся не такой красивой. – Без залога?
- Кали, - и Габриэль пожал плечами. – Не представляю, почему она приходила каждый раз и вытаскивала нас. Я должен ей как никому другому.
- А что еще? – с любопытством поинтересовался Сэм, понимая, насколько Габриэль подходит ему в этом: Сэму достаточно только слушать о приключениях, в которые его собственный рассудок никогда его не отпустит, а Габриэлю всегда найдется, что рассказать.
