Он никогда не прикасался к нему так. В действительности интересуясь только его ответом.

- Называй? – предложил он, прикасаясь губами к губам и руками притягивая его за поясницу к себе.

- Labia, - непонимающе отозвался Габриэль, облизнув губы и задев кончиком языка нижнюю губу Сэма. – Lingua, - наконец улыбнулся он, осознав, что именно важно для Сэма. Сэм прижался носом к его шее, не требуя ответа, и так спустился к основанию шеи, скользнув языком в проступившую ямку над грудиной. – Fossa jugularis, - фыркнул он, медленно проводя по волосам Сэма. – Я согласен сдавать экзамен так, - шепнул он Сэму, прикусив губу тогда, когда Сэм слегка прикусил кожу над ключицей. – Clavicula, - тем не менее ответил он, сбиваясь с нормального дыхания. Он уже знал, что на этот раз это могло бы зайти дальше. Сэм прошел языком между проступившими ребрами и поцелуями наискосок к низу живота. Он замер, коснувшись мягкого пояса его штанов. – Это совсем необязательно, Сэм, - предупредил его шепотом Габриэль, но Сэм боялся не этого. Он прижался губами к горячему стволу сквозь ткань, неуверенный, будет ли это вообще похоже на прикосновение, но резко сжавшие его волосы руки послужили тому доказательством. Но пусть даже он смог бы повторить, то, что еще помнил из движений Габриэля, он все еще не был уверен, что оно будет того стоить. Он поднялся, ловя улыбку Габриэля поцелуем и ладонью скользнул под пояс, где не встретил более никакой ткани. Он удивленно бросил взгляд в полумраке на Габриэля, но тот только скрывал улыбку, демонстрируя ямочки на щеках и еще одну, не такую заметную, на подбородке. Он провел по стволу, перехватывая его у основания, и улыбка Габриэля исчезла. Он замер, чуть приоткрыв губы. С каждым новым движением, все с большей уверенностью, Габриэль все больше забывал, что Сэм наблюдает за ним. Он запрокинул голову, как совсем недавно Сэм, только на этот раз контуры напряженных мышц шеи можно было проследить языком, целуя кадык, все ускоряя движения. Он чередовал поцелуи с прикосновениями до тех пор, пока не добился тихого стона – лучшего, что он вообще слышал в своей жизни. Он даже не успел услышать второй, как Габриэль прогнулся в его руках и прошептал его имя, все еще закрыв глаза.

- И кому я должен сказать спасибо? – поинтересовался он чуть позже, лениво развалившись на кровати и облизывая пересохшие губы.

- Думаю, ты не захочешь этого знать, - и Сэм успешно переполз через него на свою сторону кровати.

***

В большой перерыв в огромной столовой колледжа всегда толпилось много народу. Здесь были и преподаватели, свободные от студентов на сорок минут, и сами студенты, шумевшие, как только могли, был и рабочий персонал, забежавший перекусить. Огромное количество столов и стульев, между которыми было трудно пробираться, и требовалась, пожалуй, акробатика, чтобы с полным подносом дойти до места, которое тебе заняли. На дальней стене работал телевизор, прокручивая кино, но звук был слишком слабым. Здесь сидели с переносными проигрывателями и ноутбуками, книгами и просто так, здесь ругались и мирились, обсуждали и встречались после контрольных, бурно обсуждая предыдущую сдачу. Все группы смешались здесь друг с другом, курсы было не отличить. В какой-то степени столовая объединяла совершенно разных людей – увидев обложку любимой книги, третьекурсник садился к первокурснику, а второкурсники, увидев фильм на экране, тут же сбегались вместе, даже если до этого ни разу не разговаривали. Сэм, улыбнувшись любившей его раздатчице, оглядел столы – ему потребовалось не меньше минуты, прежде чем он заметил светлую макушку, растрепанную большими наушниками.

- Как дела? – спросил он самое простое, что пришло в голову, опуская свой поднос на стол и снимая сумку, висевшую через плечо. Габриэль поднял на него задумчивый взгляд, как будто даже не понял, кто к нему обратился, а потом узнал – это было заметно по потеплевшему взгляду.

- Ты знал, что во время Второй Мировой французы с немцами в футбол на фронте играли? – Сэм удивленно вскинул брови. – Первое занятие у Сингера, - отмахнулся Габриэль, крутя карандаш поочередно вокруг каждого пальца. – Записывать бесполезно, не успеваешь, слушать интересно, но сдать, похоже, нереально.

- Он на практике читает лекции? – уточнил Сэм, придвигая к себе тарелку. Светловолосая внушительных габаритов женщина с сеточкой на голове внимательно наблюдала за ним над головами студентов, благо ростом была с самого Сэма, и он, покраснев, тут же схватил первый ломтик картошки. – По-моему, она кормит меня на убой.

- Кто? – Габриэль лениво обернулся, но потерял интерес и лег на стол, положив подбородок на руки. – Мне скучно.

- Ты не устраивал все это время никаких приколов, - заметил Сэм, запивая картошку соком. В конце концов, в столовой кормили достаточно вкусно, пусть сегодня был день традиционной американской еды. – Это из-за меня? – с некоторой степенью неуверенности рискнул спросить он, наблюдая, как рука Габриэля подбирается к его тарелке. – Почему ты себе не взял?

- Не хочу, - помотал головой Габриэль, но ломтик свистнул, погрузив его в кетчуп. – Так вообще вкуснее. Нет, не устраивал, и да, из-за тебя, но ты все равно бы не заметил, даже если бы я выставил идиотами весь колледж, - Сэм пожал плечами, признавая этот факт. Он был поглощен только бесконечными отработками у Захарии – боже, как он ненавидел оставаться в пустом классе после занятий, вынужденный выносить липкий взгляд жабообразного мужчины с его выпуклыми глазами и вторым подбородком, слушая всю ту ересь, что он нес, и вечерами с Габриэлем, ночами – мыслями о том, что происходит с его братом. Сэм не общался с ним бог знает сколько времени, заходя в их комнату только тогда, когда Дина не было, но вместе с тем у него было иррациональное ощущение, что у них все в порядке. – Посмотри, кто пришел, - и он кивнул в сторону входа. Дин, оглядывая столовую, обернулся к Кастиэлю, и спросил у него что-то. Тот улыбнулся одними уголками губ и пожал плечами, после чего они разошлись – один к очереди, другой в поисках свободного столика.

- Мне нужно поговорить с ним, - осознал Сэм, собираясь встать, но Габриэль поймал его за руку и удержал. – Или ты расскажешь мне, зачем все это было?

- Я надеялся, что ты однажды поймешь, - и Сэм посмотрел на Кастиэля – по нему нельзя было сказать, что он подвергся какому-либо насилию, наоборот, он читал книгу за свободным столом, книгу в сплошной черной обложке с торчащей закладкой. На его лице не было даже следов от синяков, разве что, если приглядеться, его руки едва заметно дрожали, а сам он неосознанно напрягался, стоило пройти кому-то мимо. Тем не менее, когда Дин, чудом миновав очередь, поставил перед ним поднос, идентичный своему, Кастиэль улыбнулся и как-то разом расслабился, откладывая книгу в сторону. – Изначально это очень просто. Признавшись… В том, что ты со мной, ты поставил себя не только против него, но и против большинства сидящих здесь. Но он не может перестать… я не уверен, что правильно скажу, но он по большей части повторяет за тобой, чтобы если что, подстраховать, потому что такая уж у него роль старшего брата, - Сэм покачал головой, украдкой наблюдая за братом – тот увлеченно рассказывал молчащему Кастиэлю о чем-то, улыбаясь знаменитой диновской ухмылкой. – Ну, что-то же толкнуло его немедленно пойти и противопоставить себя всем, защищая открытого гея, - уточнил Габриэль, широко и раздражающе улыбаясь Дину, когда он их заметил. Тот поморщился и перевел взгляд обратно на Кастиэля, замолкая.

- И что я должен понять из этого?

- Ты же хотел подставить Захарию. Для этого тебе понадобится тот, кто сможет заставить его это сделать, - и Сэм проследил за его взглядом, которым он наградил Кастиэля – невысокого хрупкого парня, в отличие от Габриэля совершенно не выглядящего как человек, способный держать удар. Он одевался просто – в однотонную рубашку и черные штаны от костюма, завязывал галстук даже тогда, когда надевал рубашку с коротким рукавом, как будто официальная одежда не выделяла его еще сильнее. – Кто даже не подозревает, насколько привлекает, будучи счастливым и влюбленным, - Сэм нахмурился, не понимая, о чем он говорит. Но тут Кастиэль поднял взгляд на Дина и снова улыбнулся, слушая то, что тот вдохновленно рассказывал, а затем и засмеялся. Он выглядел как-то по-особенному уверенно в тот момент, что не могло не раздражать окружающих – каждый после той сцены знал, кто такой Кастиэль, пусть без имени, пусть только по запоминающейся внешности. И теперь он так радостно смеялся, что этим бросал вызов. – Как только человек принадлежит кому-то, другой, которому он был симпатичен только слегка, моментально решает отбить, потому что это власть, это соревнование, которое заставляет симпатию одевать маску любви, - Сэм собирался сказать ему, что это даже звучит глупо, но потом отвлекся, когда Габриэль взял его за руку. – Улыбнешься мне? – и Сэм непонимающе уставился на него. – А то укушу, - и Сэм против воли улыбнулся тому, с каким характерным выражением лица Габриэль это сказал. – На тебя смотрит около семи человек в пределах моего поля зрения, - сообщил ему Габриэль, все еще держа Сэма за руку. – Хотя это, конечно, действовало бы сильнее, узнай они, что мы не друзья, - ужас, который испытал бы Сэм несколько дней назад, сменился простым выражением нежелания чего-то делать, и этого Габриэль совершенно точно не ожидал. Он лег обратно на руки, изучая его снизу вверх. – Я забыл, о чем говорил, - признался он и снова потянулся за картошкой. Сэм шлепнул его по руке, но обиженного выражения лица не стерпел и протянул ему сам. Габриэль открыл рот, требуя положить так, и Сэм, покраснев, сделал, как он хотел. Губами Габриэль коснулся его пальцев, заставляя Сэма оглядываться – не заметил ли кто. Но все вокруг были заняты только друг другом, и он выдохнул, понимая, что одно простое прикосновение вместе со страхом быть замеченными сыграло с ним злую шутку.