- Чого? - булькнула она, уставившись на нас выпученными глазами.

Старушка ростом не дотягивала даже до моей груди, зато по ширине превосходила нас с Сергеем вместе. Удивительно, как она могла несколько раз в день выходить на улицу, если учесть, что ей каждый раз приходилось делать это боком. Из коридора пахнуло чем-то старым и сырым, как будто они хранили в нём опилки. Я достал заранее приготовленное письмо из кармана.

- Сашке тут вот... - я посмотрел в широкое, немного сплющенное старушечье лицо и почувствовал себя неуверенно. Мне показалось невероятно глупым говорить о почте.

Сергей выхватил конверт из моей руки и протянул ей.

- Мы в магазине нашли. Написано, что Саше. Но мы его уже лет двадцать не видели.

- Так щас увидити, - Тамара Ивановна, казалось, даже немного потрясывалась в такт

собственного голоса. - А ну, пошли в дом.

Развернувшись вокруг широкой оси, она проковыляла по коридору. Я фыркнул в кулак, глядя на то, как она переваливается с бока на бок. За дверью в избу скрывалось компактное помещение с низеньким потолком и печью посередине. Дрова у одной из стен поначалу меня удивили - я никогда не видел, чтобы кто-то хранил их в доме. Но потом я вспомнил про Сергеев инцидент и снова улыбнулся.

У двух окон, выходивших на деревенскую дорогу, стоял обеденный стол. Все оставшиеся стены по обыкновению занимали кровати и шкафы. Половик под ногами

перевидал сотни поколений моли, а сервант, похоже, успел застать великую Октябрьскую революцию. Печь отличалась глиняной пятнистостью в тех местах, с которых обвалилась штукатурка. Гора посуды на жаровне, а так же несколько грязных тарелок на столе, говорили о том, что обедали недавно.

Картина на стене с рекой, протекавшей вдоль живописного луга, показалась мне знакомой. Вырезка из бересты на тему природы между окнами, доска для выжигания со смешной рожей над одной из кроватей, старые вазы на подоконниках - всё это на несколько секунд вернуло меня в детство.

- Яичницу, говорю, будите? - громогласно выдохнула Тамара Ивановна. Я очнулся.

- Нет, нет, - замотали головами мы, с любовью вспомнив учительские пирожки. -

Плотно сегодня позавтракали.

- Что, даже чаю не выпьете? - удивилась старушка.

Мы снова возразили.

- Саше письмо вот тут, - я помял конверт в руках, отряхнув снег с ботинок на половик.

Собрав посуду на столе, Тамара Ивановна закинула её на печку, а затем протянула пухлую руку.

- Дай-к сюда.

Я протянул конверт. Пробежавшись глазами по желтоватой бумаге, старушка заявила. - Так эт Лексан Семёнычу! Наш-то Лексан Лексаныч.

Я посмотрел на Сергея вопросительно. 'Отцу его' - объяснил он. Папа 'Чебурашки' умер лет пятнадцать назад. Он был сильно моложе своих школьных коллег и поэтому новость о его кончине всех сильно удивила.

- Ну. - согласилась наша хостесс. Не успела она отворить дверь в коридор, чтобы, видимо, позвать 'Лексана Лексаныча', как из проёма в комнату шагнул громадный детина.

Мы уставились в потолок, где, предположительно, находилась голова детины. Черноволосый, без единого намёка на оттопыренные уши, Саша улыбался нам во все тридцать два белоснежных зуба. Дедова телогрейка, бывшая ему явно маленькой, довольно забавно смотрелась с замызганными джинсами и модными иностранными кроссовками.

- Hi guys, - Саша протянул нам руку.

Сергей взял руку, а я спросил в недоумении - 'Чего?'

- Привет, говорит, - объяснил Сергей. Я тоже пожал руку.

- Ни слова по-человечески! - пожаловалась Сашина бабушка.

- Yeah, sorry about that, - Саша пожал плечами с тоской. - But I understand everything, real- ly.

- Чё он говорит? - снова спросил я.

- Что всё понимает, - нехотя ответил Сергей.

- Мать послала в Америку-то в детстве. И вот! Погостить приехал к нам, - она

посмотрела на нас и снова обратилась к Саше. - Письмо тут пришло твоему отцу,

слыш?

- Ага?, - по-русски удивился Саша и посмотрел на конверт.

Тамара Ивановна раскрыла его и развернула лист. Хоть эта сама прочитает, - подумал я. Деда Ваня, к которому мы заходили ранее, читать не умел, а его соседка, вдова толстяка, письмо для покойного мужа брать отказалась - мол, дурной знак.

- Из сберкассы пишут, - старушка вперилась взглядом в текст Мы втроём сгрудились за её спиной. - Папаня для тебя счёт оставил. Двац лет назад!

- Wow! - воскликнул Саша с воодушевлением, чуждым нашему брату.

- Вот, написано - 'В день совершеннолетия выдать Лексан Лексанычу', эт значт

тебе... сколько тут, не вижу?

- Десять тысяч рублей. - прочитал я и присвистнул. - Девяносто первый год!

- Волгу можно было купить, - веско оценил Сергей.

- How much is it now? - поинтересовался Саша.

- Чё он грит? - буркнула Тамара Ивановна.

- Сколько это сейчас, спрашивает. - перевёл Сергей.

Старушка вскинула взгляд к потолку. Мы сделали так же, пытаясь представить себе текущую сумму.

- Ну, - Тамара Ивановна решила задачу первой и сказала вопросительно. - Де-то десь тыщ рублей?

Мы молча кивнули.

- Или меньше. - пожал плечами я.

- And in dollars?

- Примерно триста долларов, - прикинул Сергей.

- Not much, - с угрюмой улыбкой констатировал Саша.

- Где вы это взяли-то? - спросила старушка.

Мы рассказали про магазин, про сарай и про ячейки. Тамара Ивановна пожаловалась на развал Советского Союза, на Павловскую реформу, на Ельцина и на маму Саши, так опрометчиво отправившую сына в оплот врага.

- Would be great to have a drink some time! - пожимая нам с Сергеем руки, сказал Саша.

- Да, как-нибудь сгоняем, - ответил ему Сергей.

Попрощавшись, мы вышли на крыльцо. Я засмотрелся на заколоченную дыру в стене бани и неожиданно для себя рухнул на обледенелые ступени. Сергей засмеялся и

протянул мне руку. Когда жёлтый дом скрылся за заколоченной баней, я заметил, как небо посерело ещё больше, налившись однородным бетонным оттенком.

- Вот сволочь, - вырвалось у меня с обидой. - Сидит там в этой Америке, горя не знает.

- Одним всё, а другим - ничего. - глубокомысленно ответил Сергей и закурил.

14

Мы прошли в молчании ещё несколько минут и свернули на старую школьную дорогу. Я покопался в сумке, чтобы найти письмо для синего дома номер одиннадцать, но его там не оказалось. Тогда мы повернулись, чтобы пойти дальше, но Сергей вдруг сказал:

- Там кто-то за кустами, - и показал пальцем на перелесок.

Я присмотрелся - и правда, кто-то сидел, облокотившись на дерево. На улице было примерно минус пятнадцать и окоченеть не составляло никакого труда. Решив, что это, скорее всего, Витёк, мы подошли ближе, чтобы дать ему хорошего пинка.

Когда я узнал Мишу, меня пробила дрожь. Он ещё не успел посинеть, но не подавал признаков жизни. Не долго думая, я наклонился и хлопнул его по щеке. И в тот же миг получил по зубам увесистый удар, словно Миша только и ждал, чтобы его нанести. Я зажал рот руками и упал в снег.

- Ой, Вовка! - закричал Миша, вскочив. - Извини!

Он схватил мою руку и я встал, шатаясь. Удар пришёлся как раз по верхней губе. По подбородку побежала горячая кровь. Пока Миша пытался найти слова, чтобы извиниться, я достал из кармана бутылку, смочил ладонь водкой и протёр лицо.

- Как я выгляжу? - спросил я.

- Как после того, когда ты с Юлькой Сербовой подрался, - припомнил Сергей.

- Я это, я не хотел... - неуверенно сказал Миша.