- Да забей, - я махнул рукой и улыбнулся. - Потерплю. Ты чего тут делаешь? Мы

думали, ты помер!

Миша достал блокнот и рассказал нам обо всех, с кем он поговорил. О том, что Клавдия Семёновна что-то наверняка скрывает, о Юлькиной школьной истории и о 'Гудвине".

- Вы что-нибудь про Чардымову слышали? Она когда-то в доме на развилке жила.

- Неа, - я помотал головой. - Если это в школьные времена было, то я тогда ещё не

родился. Жемякин родился. Ты что-нибудь знаешь?

- Мне было четыре года. - хмыкнул Сергей.

Я ещё раз вытер лицо водкой и, не удержавшись, глотнул. Сергей взял у меня бутылку и тоже отпил. Миша предложение отверг.

- Так а это что за хрен? - он ткнул розовой ручкой в синий дом.

- Не знаю, - мне снова пришлось пожать плечами. - Лет двадцать назад тут жил наш

друг Славка. Да?

- Ага, - согласился Сергей и потёр замёрзшие ладони. - Потом они дом продали и уехали. Мне казалось, что тут никто не живёт.

Он сложил руки рупором и прокричал в сторону дома: 'Эй ты! А ну, выходи давай!' Мы втроём всмотрелись в окна: я с открытой бутылкой в руке, а Миша - с розовым блокнотом. Поначалу ничего не произошло, но через несколько секунд жёлтая занавеска дёрнулась и у самого края окна появился глаз.

- Да, ты! - снова заорал Сергей. - Поговорить надо!

Когда ничего не произошло и глаз не исчез, Сергей зачерпнул охапку снега и швырнул в окно снежок, попав точно в цель. Снежок оставил на окне размазанный след, а глаз пропал из виду.

- Он и выйти-то не сможет, - Миша пожал плечами. Замок снаружи висит.

- На двери?

- Ага.

- Ну, а в сарае?

- И в сарае висит.

Я присвистнул. Диковинная картина для нашего края.

- А чего это у тебя за сумка? - спросил Миша.

- А, так я забыл! - спохватился я и рассказал ему о нашей находке и о том, как мы

ходили к Лизавете Михайловне и к остальным.

- Хм, - Миша почесал щетину. - Значит, Лизавету Михайловну в милицию вызывали.

- Ну да, - ответил я. - Из-за сгоревшей школы.

- А для Клавдии Семёновны у тебя есть письмо? - спросил он, прищурив глаза.

Я порылся в сумке и выудил оттуда на удивление хорошо сохранившийся конверт. Отправителем значилась Следственная коллегия по Городецкому Району Горьковской области. Адресовано дому номер двадцать четыре, а вот получатель стоял - Вера Андреевна Чардымова.

- Что? - спросил Миша, когда я озвучил проблему.

- Ну да, - удивлённо ответил я, вылупив глаза на конверт. - Она самая.

- А ну дай сюда, - Миша протянул руку. Я машинально отпрянул. - Ты чего?

- Не знаю, - я сложил брови 'домиком'. - Как-то это не хорошо.

- Что нехорошо? - удивился он. - Ты тайну переписки, что-ли, блюдёшь?

Увидев мою неуверенную физиономию, он насупился и сложил руки на груди.

- Да отдай ты ему, - потерял терпение Сергей. - Она чай померла сто лет назад!

- Ну ладно, - согласился я и протянул конверт Мише.

Тот нехотя взял его и надорвал. Его глаза побежали по тексту. В левом верхнем углу листа виднелся герб.

- Что там? - нетерпеливо спросил я.

- Сейчас...

Через несколько секунд он поднял на нас глаза, брови над которыми так сблизились, что превратились в одну, длинную.

- Ну что? - проныл Сергей.

- Она пожаловалась, - объяснил Миша. - В следственный комитет. На расхищение

'социалистической собственности'. Тут говорится, что они рассмотрят и вынесут заключение. Дата стоит - пятнадцатое сентября девяносто первого года. Социалистическая собственность почему-то в кавычках.

- В девяносто первом году собственность была уже не такой социалистической, - заключил Сергей.

- И всё? - спросил я, уже откровенно приплясывая на холодном ветру.

- Всё. - ответил Миша и поправил шапку, сползшую на глаза.

Мы одновременно вздохнули.

- Пошли домой, короче, - махнул рукой я и перекинул сумку на другое плечо. Миша помотал головой.

- Я буду ждать, пока этот не объявится. - он ткнул рукой в синий дом.

- Да хорош! Он, может, никогда не выйдет, - заспорил я.

- Когда-нибудь выйдет, - Миша снова прищурил глаза. - Вы идите, я, если что, вечером

приду.

Поспорив ещё минуту, мы с Сергеем плюнули и отправились дальше по деревне. Отойдя на несколько шагов, я вдруг вспомнил и вернулся обратно. Миша уже успел прислониться обратно к дереву.

- На вот, - я протянул ему одну из бутылок. - Пригодится.

15

Когда мы скрылись за поворотом, Миша повернулся к входной двери дома номер одиннадцать. Он начал уже подумывать о том, чтобы откупорить водку и сделать пару жадных глотков, когда его взгляд привлёк дверной замок. Миша удивился, как не заметил этого сразу - он висел на одной петле. 'Должно быть, кто-то приходил, пока я спал,' - подумал он и помчался к двери.

Калитка стояла распахнутой после его первой 'атаки', но на дорожке к крыльцу виднелись свежие следы. Замок и правда висел открытым. Дверь поддалась лёгкому толчку.

Внутри густела темнота. Тонкая полоска света виднелась в конце коридора. Засов, на который закрывалась дверь, стоял справа у стены. Там же стояла аккуратная маленькая скамейка, а на вешалке чуть подальше висело пальто и белая шапка. По полу тянулся скомканный коврик. Миша попытался пройти по коридору тихо, но ничего не вышло - половые доски издали пронзительный скрип.

За дверью в избу располагалась комната с низким потолком, залитая желтоватым светом. В центре - большая печь с оштукатуренными боками, от которой исходил жар. Справа - ширма из циновки, за которой просматривалась небольшая кухня, слева - почти что вертикальная лестница на чердак. Под ней - дешёвый диван из хозяйственного магазина, низкий журнальный столик и тумбочка с торшером. Миша перешагнул на коврик перед дверью и машинально вытер ноги.

Стараясь ступать осторожно, он подошёл к столику. Вереница чайных кружек на нём, казалось, росла змейкой сама по себе. На краю лежала стопка мужских глянцевых журналов. Над диваном висела картина дубового леса в дождь, через который шли два грибника, прижимаясь друг к другу под зонтом, а за ними - охотник с ружьём через плечо.

До Миши долетел запах мяты. Откуда-то сзади раздался сначала шорох, а потом тихий деревянный скрип. Он обернулся и замер на секунду, прислушиваясь. Снова стало тихо.

- Эй, - позвал он неуверенно. И хотел добавить по привычке - 'это я', но вовремя остановился.

Никто не отозвался. За печкой у стены чуть левее занавешенного окна стоял обычный советский стол с затёртым покрытием из оргстекла. Под стеклом лежало множество вырезок из газет, фотографий, вкладышей из жвачек с машинками и инструкций из 'киндер-сюрприза'.

На столе стоял большой компьютерный монитор, покрытый толстым слоем пыли. От него в тишине исходило тихое монотонное гудение. Рядом стояла чашка с горячим чаем. Миша присел на старый стул с подушкой и, оглянувшись на всякий случай через плечо, посмотрел в монитор.

И снова что-то проскрипело, смешавшись с тихим треском поленьев в печи. Миша резко обернулся и увидел, как из-за поленницы большими глазами на него смотрит кот. Встав из-за стола, он ещё раз обошёл печку, поборов желание погладить животное.

Напротив раскалённой до красна печной заслонки у стены возвышался широкий шкаф с зеркальной дверью. На зеркале висели приклеенные фотографии, точь в точь как та, что Миша взял у Арсентия. Около десяти штук.