-Ну что - тронулись? - Кирилл поднялся на ноги и тут же почувствовал, как его повело в сторону.

Хороший виски. Качественный.

Или это - усталость?

Или - дамские сигаретки?

Точно, они, сигаретки...

Взявшись под руку и махнув на прощание мулатке-барменше, они вышли из бара и почти дошли до номера, когда та догнала их и протянула Елене сумочку.

-Позор! - улыбнулась она, вешая сумочку на плечо.

-Катастрофа! - ответил Кирилл, распахивая дверь. - Прошу.

-Уже пришли?

-Ага.

Переступив порог, Лена осмотрелась в холле номера:

-Ванна?

-Она самая.

-Я заскочу?

-Чувствуйте себя как дома. - гостеприимно махнул рукой Кирилл, подумав, что пока она будет в ванной, неплохо бы навести "дома" хотя бы минимальный порядок и разобраться - что и где здесь находится.

За пять минут он успел сгрести все вещи, вытряхнутые из чемодана на кровать, обратно, разровнять на ней покрывало, исследовать холодильник и удостовериться, что ничего полезного в данный исторический момент тот не содержит.

Когда Лена, то ли массируя, то ли вытирая лицо полотенцем, появилась в комнате, Кирилл сидел в кресле, сосредоточенно роясь в своей дорожной сумке. Отбросив полотенце на спинку второго кресла, она "усадила" в него свою сумочку, а сама замертво, как и обещала, свалилась на кровать.

-Уф! - выдохнула она некоторое время спустя, обозначив-таки не вполне угасшее сознание. - Устала.

Отвлекшись от своих розысков, Кирилл пробежал взглядом по рукам, закинутым за голову, груди поднимавшейся и опускавшейся под аккомпанемент вдоха-выдоха и подолу платья, прикрывавшему, прежде, коленки, но теперь взлетевшему выше них. Не то что бы до неприличия, но все же...

К горлу его подкатился комок.

Не открывая глаз, Лена, несколько раз, скользнула ногой о ногу и, когда ремешки съехали вниз, небрежным движением стряхнула босоножки на пол.

-Устала. - еще раз вздохнула она и взялась за разноцветную резинку, перехватывавшую ее волосы хвостом, чтобы не намокли при умывании.

В прошлом году Кирилл месяца три встречался с Зойкой - хорошенькой рыженькой девчушкой, учившейся в Академии на курс младше и считавшей себя крупной специалисткой в области "Кама-сутры" и домашнего стрипа. Но даже когда эта специалистка, томно улыбаясь, стаскивала с себя лифчик и трусики, гарцуя возле постели в зажигательном ритме латино, он не испытывал такого острого и ошеломляющего, такого запредельного желания какое пронзило его сейчас, когда Елена одним длинным, протяжным движением стянула резинку и, встряхнув головой, разметала освобожденные из плена волосы по подушке.

Это бессознательное соблазнение женщины, устало раскинувшейся на кровати, было настолько натурально и потому - неотразимо, что вожделение овладело всем существом Кирилла, заставив сбиться с привычного ритма сердце и дыхание. Потребовалось усилие, чтобы приструнить беса, сидевшего внутри и вернуться к исследованию сумки.

Бутылка обнаружилась совсем не там, куда он ее положил, сместившись, видимо, под действием дорожной тряски. Вытащив ее и поставив на столик, Кирилл, по-прежнему старательно отворачиваясь от кровати, открыл чемодан и, в очередной раз, начал ворошить свое, порядком уже переворошенное белье...

Хотя Елена и казалась спящей, он все же решил переодеться в ванной и, выйдя оттуда, остановился перед зеркалом. Под не застегнутой рубахой цвета хаки с дурацкой нашивкой U.S.Army, спороть которую все никак не доходили руки, не имевшей никакого отношения ни к американской армии, ни к самим Штатам, виднелась бело-голубая десантная тельняшка.

-Встретили меня по одежке. - пробормотал Кирилл. - Проводили тоже - плохо.

Ведомые непреодолимой силой, глаза, буквально против его воли, так и норовили остановиться на отраженной в зеркале кровати со спящей Еленой. Хотя нет, пожалуй, не спящей. Перенеся внимание с роскошных, длинных ног женщины, одна из которых была вытянута и лишь немного не доставала до спинки кровати, а вторая - согнута в колене и вывешивалась над краем постели, на ее лицо, Кирилл заметил, вдруг, проблеск под ресницами и понял, что она наблюдает за ним. Какого черта?!

Какого черта я прусь неизвестно куда и неизвестно к кому, хотя можно остаться здесь? подумал он, досадливо поморщившись.

Потом снова посмотрел на бело-голубые росчерки тельника и, запахнув рубаху, спросил:

-Какой у вас номер?

-Триста шестой. - ответила Елена без промедления. - На следующем этаже.

-Понятно. - Кирилл подхватил со столика бутылку и направился к двери: - жди меня и я вернусь. Только очень жди.

-Постараюсь. Если не засну.

Кирилл спиной почувствовал ее улыбку.

Какого черта?! подумал он перед тем как закрыть дверь номера...

*

...Дверь триста шестого номера, как он и предполагал, находилась на другой стороне коридора. Остановившись перед дверью, Кирилл помедлил мгновение, а затем постучал.

Ответа не последовало. Нервно переминаясь с ноги на ногу, он переложил бутылку из одной руки в другую. Потом оперся правой, свободной, ладонью о косяк. Потом решил постучать еще раз.

Но не успел...

Изнутри не донеслось ни единого звука, но медная, ярко начищенная ручка внезапно щелкнула, опустившись вниз. Дверь медленно распахнулась и Кирилл оказался лицом к лицу с мужчиной, рука которого лежала на дверной ручке. Взгляды их встретились в первое же мгновение и он успел заметить как недоумение в глазах открывшего вытесняет совершенно другое чувство. Ожидание? Пожалуй.

-Здорово, земляк! К тебе можно? - с ходу взял инициативу в свои руки Кирилл.

С этими словами он медленным, немного театральным жестом согнул левую руку в локте, чтобы бутылка оказалась вровень с его лицом.

Незнакомец (интересно, подумал Кирилл, насколько верно называть его так, принимая во внимание, что имя "незнакомца" ему прекрасно известно?) перенес взгляд с лица нежданного гостя на его гостинец, потом - обратно и пожал плечами:

-Заходи.

Поняв, что представления отложены на потом, Кирилл перешагнул порог.

Да, номерок у них явно пошибче моего будет, подумал он, осматриваясь в огромной гостиной, за отворенным окном которой тихо шелестели пальмы. А зато у меня вид на море, утешился он, следуя гостеприимному жесту и устраиваясь за журнальным столиком, давно уже приспособленным хозяином для нужд, не имевших никакого отношения к журналистике. На столе стояло несколько использованных рюмок и стаканов, тарелка с остатками каких-то фруктов и открытая пачка томатного сока. Под столом - несколько пустых бутылок разного калибра и масти.

Оставив гостя обживаться в кресле, хозяин подхватил со стола посуду и направился с ней в ванну, освежить.

Пока он отсутствовал, Кирилл успел украсить настольный натюрморт водкой, чудом сохраненной на протяжении всех двенадцати часов полета из Москвы. За это время ему не раз приходила в голову мысль откупорить бутылку, чтобы хоть как-то рассчитаться со щедрым соседом Мишей. Однако каждый раз он смирял порыв, убеждая себя, что негоже обижать человека, наверняка угощавшего его от чистого сердца и не ждавшего ничего взамен. Да и пива было столько, что куда его еще литром водки разбавлять-то? Чтоб вообще из самолета выносили?!

Хозяин снова появился в гостиной с чисто вымытыми рюмками и стаканами, и ножом, варварски всаженным в кругленький, блестящий бочок какого-то экзотического фрукта. Поставив посуду, он поднял неоткупоренную еще бутылку, покрутил ее, отставил, одобрительно хмыкнув, и принялся нарезать тоненькими ломтиками фрукт.

-Извини, брат. - сказал он. - Под такую красоту следовало бы конечно солененьких огурчиков взять или килечки опять же, да только не держат они здесь ни того, ни другого. С солью, видать, напряженка. Так что кроме этой вот пошлятины закусить нечем. Гуава называется.