Терпкий вкус разгоряченной кожи.

Дорожки тепла, там, где пальцы с нажимом ведут вниз.

— В спальню…

— Боже, Шерлок, Господи…

— Джон…

Острые зубы, губы — как извинение. Самая желанная ласка.

— Шерлок, подожди, я не… Я хочу… Возьми меня.

— Да, да, давай же!

— Джон…!

Головка члена упирается в сфинктер Джона, и Шерлок медленно входит. Его лоб прижимается к плечу Джона, и горячее дыхание приоткрытых губ опаляет похожий на паутину шрам. Шерлок кусает его шею, задевает простату, двигает рукой вдоль члена любовника.

— Шерлок, Шерлок, Шер…!

Тот закусывает губу.

— Давай, не останавливайся. Дай мне себя почувствовать.

— Джон. Джон…

Тишина разрывается на сотни осколков.

Джон выдыхает, резко, улыбаясь. Он поворачивает голову так, что их носы сталкиваются, и находит губы партнера. Этот первый поцелуй после оргазма, как благодарность и благословение — посылает по телу волны истомы, и это тепло находит отклик там, где пальцы Шерлока касаются остывшей кожи.

***

Теперь Джон нервничает куда меньше. Он лихорадочно копирует страницы блокнота, дождавшись, пока Шерлок не уйдет в душ или не задремлет. Второе, конечно, опаснее, ведь никогда не знаешь, в какую секунду тот выйдет из спальни. С душем все проще.

Джон подолгу просиживает у компьютера, открыв свой блокнот с записями о расследованиях, делая вид, что обновляет блог. На самом деле так он может беспрепятственно перепечатывать уже скопированные им строчки, не боясь, что Шерлок заметит эту кипучую деятельность. Он садится за стол, открывает редактор и — в другом окне — блог, на тот случай, если друг вздумает заглянуть через плечо и вставить парочку едких замечаний насчет нового поста Джона.

Джон заканчивает копировать вечером, за неделю до Рождества. Он переписывает последнее предложение, пока Шерлок дремлет, растянувшись на софе. Теоретически, он может проснуться в любой момент, но нетерпение Джона берет верх над страхом. На самом деле, Шерлок, занятый делом, не спал уже пару дней; Джон уверен, что тот еще долго просопит в подушку.

Облегчение от того, что все закончилось, почти осязаемо. Он проверяет, не осталось ли где следов от чернил, пятен от карандашного графита — всего того, что может навести Шерлока на мысли об утаенном плане. Затем подходит к дивану и легонько толкает Шерлока:

— Ты храпел.

Шерлок корчит мину и пытается отнекиваться.

— Храпел, храпел. Давай, перебирайся в постель, — Джон тянет его за руку.

Шерлок отворачивается к спинке дивана.

— Шерлок, — ругается Джон, — я не прошу просыпаться, я лишь пытаюсь доставить твою задницу в кровать, чтобы мы могли спать вместе. — Он убирает прядь со лба любовника и целует открывшуюся взгляду кожу. — Я скучаю по твоим осьминожьим ласкам.

Шерлок фыркает и чуть приоткрывает глаза, и когда Джон пытается поставить его на ноги, не отказывается от сотрудничества. Смешные осьминожьи ласки настигают Джона на полпути к спальне, когда Шерлок пытается держаться, обхватив плечи друга длинными неуклюжими руками. Он отпускает любовника только затем, чтобы дать тому раздеться и забраться в кровать, а затем конечности Шерлока вновь смыкаются в собственническом захвате.

Джон зевает и наконец окунается в долгожданное тепло.

— Я люблю тебя, Шерлок, — шепчет он.

— Мм, — соглашается Шерлок, — я тоже люблю тебя, Джон.

Джон засыпает с улыбкой.

***

Он пробует сортировать перепечатанные предложения; но выбранные категории не нравятся ему и кажутся абсолютно бесполезными, вздумай Шерлок искать что-то конкретное. “Преступления”, “Шаблоны”, “Домашний хлам”, “Прочее” — как же их переименовать?

Он еще раз вчитывается в названия, пытаясь разбить категории на более мелкие. Самая важная — “Преступления” (она же самая обширная), пожалуй, нуждается в подразделах. Джон подумывает о том, чтобы обозначить виды преступлений — или придумать что-то, в чем друг сможет сориентироваться. Мышление Шерлока настолько не похоже на его собственное; как ни старайся, он никогда не постигнет все тонкости этого блестящего гения. Остается одно: постараться представить ход его мыслей.

Джон балансирует на грани, пытаясь приложить максимум усилий и не привлечь внимания Шерлока. В поисках подходящего ежедневника, он переворачивает все магазины — вплоть до антикварных. С застежкой — слишком неудобный для частого пользования, на кольцах — слишком большой для кармана пальто. Наконец он останавливает выбор на книжице в темно-серой тканевой обложке — нечто похожее Шерлок использует сейчас.

Рождество подкрадывается незаметно. В подарок Джон покупает баснословно дорогой шарф. Шерлок хмурится, но все же пропускает ткань между пальцев и, позже, Джон замечает, как тот трется о него щекой.

Джон из кожи вон лезет, лишь бы успеть ко Дню Рождения Шерлока. Осталось менее двух недель, и он вынужден определиться с выбранными категориями, рискуя не успеть доделать подарок без спешки, незаметно от Шерлока.

Он делит новый блокнот на 10 секций, затем обрезает поля страниц так, чтобы, открыв обложку, детектив сразу же видел оглавления — вкладки. Он подписывает каждую. Страницы не слипаются, и переход между секциями не отнимает времени — идеально, чтобы обойтись без закладок.

Он заполняет блокнот в то время, как Шерлок пропадает на терапии, принимает душ, предается хандре в спальне или увлечен экспериментом. Он не упражняется в каллиграфии (хотя и любовался вывешенными в магазине шрифтами) и не торопится, отгоняя назойливое желание перейти на врачебные каракули. Этот свой “рецепт выздоровления” он пишет максимально разборчивым шрифтом.

Его обычный почти печатный почерк подходит как нельзя лучше. Он полагает, что Шерлок найдет его подходящим, на крайний случай — сносным; голос детектива звучит гораздо увереннее, когда тот читает что-то, написанное Джоном.

Хм, а может Шерлоку просто нравится делать что-либо вместе? Может, написанное доктором напоминает о том, что Джон его любит?

А может стоит перестать анализировать.

Он склоняется над блокнотом и принимается за дело.

Окончательно исполнить план удается за три дня до Дня Рождения Шерлока. Новый опыт “подпольной деятельности” позволяет подгадать момент: Джон упаковывает подарок, оставив Шерлока заканчивать допрос самостоятельно. Дело сделано; он прячет подарок в ящик стола и открывает ноутбук, чтобы, как и договаривались, исследовать разновидности травяных чаев.

***

На следующий день Шерлок поглощен экспериментом; квартира утопает в ароматах ромашки, мате, ройбуша и мяты. Приятная перемена. Джон подавляет искушение остаться дома, но даже конец света не спасет от необходимости пройтись по магазинам.

Когда он возвращается, Шерлок сидит за ноутбуком Джона, держа в руках красиво упакованный ежедневник.

— А, — Джон ставит сумки на кухонный стол. — Все-таки нашел.

— Джон, — голос друга звучит неодобрительно.

Джон подавляет порыв пробурчать “Ты не запрещал покупать подарок”. Он пожимает плечами:

— Тебе понравится, — и, вспоминая реакцию на подаренный шарф, тут же добавляет: — К тому же, он не стоил всех денег мира.

Шерлок хмурится, поджимает губы, но все же кивает. Джон выкладывает пакет муки, пересекает комнату, и, положив ладонь на плечо любовника, ждет. Шерлок заговорит, когда соберется с мыслями; он находит язык жестов унизительным и редко прибегает к нему больше одного раза. Спустя мгновение, Шерлок хватает ручку, присланный фанатом блога конверт (Джон гадает, что случилось с электронной почтой), рисует раскрытую книгу и знак вопроса.

— Это книга, — соглашается Джон.

— Зачем? — спрашивает Шерлок.

Джон улыбается:

— Затем, что я думал, тебе понравится?

Шерлок хмурится еще больше. При виде того, как этот гениальный человек старается общаться, сердце Джона наполняется привычной болью. Так непросто быть единственным, с кем Шерлок пытается контактировать, и, при этом, раз за разом делать все не так.