Шерлок приходит в себя.

Он один. Сознание проясняется мучительно долго — возможно, из-за лекарств или сотрясения. Голова раскалывается, правая рука ноет от капельницы, но он не помнит случившегося. Это как-то связано с предыдущим расследованием?

Непрекращающийся писк сканера пульсирует в голове, подтверждая: он в больнице. Сквозь прикрытые веки проникает тусклый свет — его приглушили, чтобы облегчить мигрень, но, возможно, сейчас вечер или ночь. Скорее, второе: медицинский персонал (если не считать Джона), никогда не заботился о его комфорте, а будь сейчас день, Джон находился бы поблизости. Но он не слышит ни дыхания, ни тихого бормотания; не чувствует веса спящего на краю кровати тела.

Шерлок открывает глаза и моргает. На самом деле здесь темнее, чем он предполагал. Он с облегчением отмечает, что свет не бьет в глаза. Беглый осмотр комнаты показывает, что Джон сидел с ним всего несколько часов назад и был спроважен домой, чтобы поспать, то ли Лестрейдом, то ли Майкрофтом — он нашел следы пребывания обоих. Сейчас точно ночь: слева от него окно, и сквозь стекла пробивается лишь тусклый оранжевый свет фонарей.

Под левой рукой кнопка вызова, чтобы он мог оповестить медсестер о своем пробуждении. В этом нет необходимости — он собирается забыться сном. Джон вернется утром, и Шерлок дождется ответов на все вопросы.

***

Во второй раз Шерлок просыпается, разбуженный долгожданным голосом Джона:

— Они ничего не говорят, Грег. Удар был довольно сильным. Никаких… — Он прерывается, и, когда спустя момент заговаривает снова, голос звучит натянуто: — Никаких гарантий, что он очнется, а если и очнется, то… Может уже не быть собой. Черепно-мозговая травма чревата тяжелыми последствиями.

Шерлок моргает от ударившего в глаза света и вдыхает полные легкие, перед тем как сесть. Его голова до сих пор пульсирует синхронно сигналам монитора, и, несмотря на полумрак комнаты, свет все еще причиняет боль. Шерлок искоса смотрит на Джона; Джон оглядывается, он выглядит обеспокоенным, напуганным и радостным.

— Шерлок! — имя звучит слишком громко, и Шерлок вздрагивает от звука.

Он открывает рот, чтобы сказать Джону, каким нелепым было его предположение — как будто пустячный удар по голове мог угрожать личности Шерлока Холмса! Но вместо слов с языка слетает сухой скрипучий звук.

— Джзз.

Лестрейд стоит в ногах кровати.

— Добро пожаловать на Землю, — произносит он в то время, как Джон спешит через комнату, чтобы подать стакан воды. Шерлок благодарно кивает, нащупывает панель управления кроватью, чтобы поднять изголовье, и терпеливо сносит унижение, когда ему не позволяют взять питье самостоятельно. Вместо этого Джон держит стакан, направляя соломинку между губ Шерлока так, чтобы тот мог пить.

Холодная вода смачивает губы и смягчает горло. «Не слишком увлекайся», — говорит Джон и ставит стакан на столик. Шерлок хочет поблагодарить Джона, но тот продолжает говорить, и он не видит смысла прерывать его ради простой любезности.

— Боже, Шерлок, ты заставил нас поволноваться. Рад, что ты наконец очнулся. Как себя чувствуешь? Боль прошла?

Шерлок открывает рот, чтобы ответить, но не произносит ни звука. Он знает, что хочет сказать: он в порядке, во всяком случае, настолько, насколько этого можно ожидать, — но когда пытается произнести это вслух, понимает, что забыл слова. В какой-то момент он пугается, что растерял все способности — но нет, секундный взгляд на комнату подтверждает, что его разум так же чист, как и прежде, и навыки наблюдения и дедукции не затронуты. Он знает, что хочет сказать, и понимает каждое слово, произнесенное Джоном и Лестрейдом с момента пробуждения, но не может превратить мысли в предложения или фразы. Его молчание заставляет Джона вопросительно поднять бровь.

Лестрейд выглядит напуганным.

— Шерлок, ты в порядке?

Шерлок кивает, но чувствует, что поддается страху. На кону больше, чем возможность вставить едкое замечание; он хочет расспросить об обстоятельствах своего попадания в больницу, узнать, как долго он здесь пробыл, как сюда попал и когда сможет вернуться домой — но не может. Думать просто; на его мышление это не повлияло. Но, когда он пытается составить слова и предложения, разум затыкается и бледнеет. Он просто не знает, как заставить рот открываться правильно.

— Ты можешь говорить? — обеспокоенно спрашивает Джон. — Просто обычно тебя не заткнешь.

Шерлок смотрит сквозь них, ощущая беспомощность, но беспокойство и надежда на их лицах — отнюдь не то, что помогает сохранять спокойствие. Он почти в панике и напрягает все силы, чтобы подавить страх, мешающий думать ясно. Есть лишь одно слово, которое, как ему кажется, он может произнести — тягучее и сладкое, словно мед на языке; он облегченно вздыхает, когда оно звучит так, как он задумывал:

— Джон.

Джон удивленно моргает.

— Это все, что ты можешь сказать? — Он тут же прячет беспокойство под маской удивления и веселья, как будто его слова были нелепицей.

Шерлок стискивает зубы и кивает.

— Хорошо, — говорит Джон после долгого напряженного молчания. Он нажимает на кнопку вызова медсестры. — Необходимо мнение невролога и МРТ, сейчас же.

***

Доктор Джейн, невролог, выставляет Лестрейда из палаты (что Шерлока устраивает); но затем, к его неудовольствию, пытается проделать то же самое с Джоном — и тот, кажется, готов подчиниться. Шерлок хватает его руку, одаривая невролога осуждающим взглядом. Джон садится обратно:

— Я его доктор, — сказанное, на взгляд Шерлока, прозвучало слишком виновато.

Она позволяет ему остаться.

— Вы знаете, где вы?

Шерлок закатывает глаза и коротко кивает.

— Можете сказать? — мягко, но настойчиво добавляет она.

Шерлок нетерпеливо вздыхает и смотрит на Джона.

— Джон? — он позволяет другу объяснять за него.

— Он не в состоянии говорить, — отвечает Джон. — Только… Пока только это, мое имя.

Доктор Джейн, подняв бровь, смотрит на Шерлока:

— Утеряны вербальные навыки. Вероятно, эфферентная или смешанная афазия. Такое возможно при вашей травме. Но вы в точности понимаете, что я говорю, верно?

Шерлок раздраженно кивает. То, что он все понимает, должно быть очевидно даже для такой идиотки, как она.

— Это не сенсорная афазия, — она делает пометки в карте. — Вы помните, как попали сюда?

Шерлок качает головой. Сознание дает подсказки: погоня, драка — но все это может быть отголосками давних событий или сна.

— Это все недостающие воспоминания? — добавляет она. — Можете сказать, кто сейчас Премьер-министр?

Джон прыскает от смеха. Оба пялятся на него.

— Он не знает, — поясняет Джон. — Думает, что это не важно. Да и разве это тот вопрос, на который он смог бы ответить? Знай он ответ, мы бы все равно его не услышали. Он не может говорить.

Шерлок толкает друга в плечо и улыбается. Джон отвечает беззвучной усмешкой.

— Конечно, — сухо замечает невролог. — Возможно, вы могли бы провести осмотр за меня, раз уж вы такой квалифицированный специалист, доктор Ватсон.

— Возможно, мы должны проводить его сообща, — мягко заключает Джон. — Вы невролог, но никакая степень или лицензия не помогут справиться с Шерлоком Холмсом, — скажи это кто-то другой, тотчас напоролся бы на хлесткий ответ, но Джон все еще улыбается, и Шерлок не может обижаться.

Шерлок выдерживает еще полчаса расспросов и тестов, призванных оценить его память, двигательную активность, логические способности, пространственное мышление и так далее, бла-бла-бла. Доктор Джейн задает вопросы из серии «Полное имя Джона?» и ждет каких-то доказательств, в то время как Шерлок раздраженно кивает. Джон лишь соглашается с тем, что Шерлок отвечает правдиво. В конце концов они приходят к выводу, что Шерлок — все еще Шерлок, разве что попавший в западню собственного разума. Доктор Джейн дает заключение: «смешанная афазия, вызванная тяжелой травмой», — без уточнения, хроническая или острая; и нет никакого способа узнать, пройдет ли это, пока не вылечишься.