У входа дежурит неотложка и три полицейских машины, однако Джон не замечает суеты. Возле двери, оглядывая обстановку, ждет сержант Хопкинс. Она делает знак Джону, и тот замечает, как напрягается ее спина. Констебль заходит в здание, подзывая Джона следовать за ней.

— Он здесь, инспектор, — раздается щелчок рации. — Я приведу его.

Никакого ответа, но, кажется, Хопкинс его и не ждет. Она останавливается у лифта, но Джон бросает: «Лестница», — он не может ждать. Хопкинс кивает и спешит следом. Они буквально летят вниз, преодолевая по три ступеньки за раз.

— Вы нашли его? — голос тонет в топоте ног.

***

Смит вдавливает Шерлока в стол, свободной рукой навалившись на его живот, фиксируя тело ниже разреза. Какая-то — спокойная — часть сознания Шерлока понимает, что теперь, чтобы продолжить движение скальпеля, Смит должен продвигать эту руку вниз, тогда как проще удерживать тело выше разреза и без помех вести лезвие вниз. Дедукция такова: Смит хочет, чтобы рука не закрывала обзор и Шерлок видел тошнотворные манипуляции с его телом.

Другая — большая — часть сознания заставляет Шерлока кричать, извиваться и дергаться на столе, стараясь скинуть с себя Смита. Кляп эффективен: он едва пропускает воздух, что уж говорить о звуках; крик Шерлока застревает на полпути, заглушаемый мокрыми слоями ткани. Смит слишком сильный и слишком тяжелый, чтобы сбросить его с себя; Шерлок никак не может повлиять на ситуацию. Борьба лишь ухудшает его положение: лезвие рвет края раны, добавляя боли — но, несмотря на это, остановить себя Шерлок не может.

Он зажмуривается и откидывает голову назад, дергая связывающие запястья веревки. Боль от них гораздо сильнее, чем от раны, дюйм за дюймом открывающей содержимое живота. Шерлок думает о Джоне, о том, как тот найдет разбросанные по полу органы и увидит содранные в кровь запястья.

Он прищуривается, замедляя дыхание. Должно быть что-то, что поможет выбраться отсюда, избавит Джона от этого зрелища. Он должен остановить это. «Мне жаль, Джон», — в голове бьется отчаянная мысль. «Я пытался. Я не хотел, чтобы тебе пришлось пройти через это снова».

Внезапный грохот заставляет Смита остановиться; два дюйма лезвия остаются внутри раны. Раздаются выстрелы — Лестрейд?

— ПОДНИМИ РУКИ! ПОДНИМИ РУКИ, СЕЙЧАС ЖЕ!

Шерлок открывает глаза. Он старается извернуться, чтобы взглянуть на дверь, но движение отзывается дикой болью в ране; он остается лежать неподвижно. Он может видеть Донован — Боже, он в жизни не был так счастлив ее лицу; она приближается, смотрит на что-то рядом — на Смита, конечно.

Раздается щелчок наручников, и Донован зачитывает его права. Шерлок облегченно всхлипывает. Он жив. Он будет жить. Джону не придется оплакивать его.

— Иисусе, — Лестрейд подходит так, чтобы Шерлок мог его видеть. — Кто-нибудь, притащите гребаных парамедиков! — он рявкает на кого-то у входа.

Голос смягчается, когда он заговаривает с Шерлоком.

— Господи. Ладно, Шерлок, просто лежи спокойно, хорошо? Не двигайся. Мы не хотим сделать хуже.

Шерлок кивает. Лестрейд гладит его по щеке, и пальцы касаются края изоленты. Шерлок наклоняет голову, чтобы дать лучший доступ.

— Все хорошо. Ты в порядке. Просто лежи, ладно?

Инспектор продолжает говорить, пока медленно отрывает края липкой ленты. Он не успевает закончить, а Шерлок уже нетерпеливо выталкивает ткань изо рта.

— Эй, полегче, — предупреждает Лестрейд, решив повременить со скотчем, и вместо этого убирая смятую ткань. — Полегче, Шерлок.

— Джон, — говорит тот.

— Он скоро будет, — отвечает инспектор, — через минуту-другую. Все нормально. Ты будешь в порядке.

Шерлок не понимает, почему тот продолжает повторять эту фразу. Он знает, что будет в порядке. Он сглатывает, пытаясь смочить сухое горло. Пальцы Лестрейда снова гладят его щеку, и внезапно он понимает, что плачет, что он плакал, что он продолжает рыдать.

Но теперь он чувствует другие руки, другие голоса, и Лестрейд отходит в сторону. Кто-то накладывает бинт на рану, выше того места, где все еще торчит скальпель. Укол в предплечье, и мир начинает расплываться. Морфий. Идиоты — ему едва ли больно. Он в шоке. Ему нужно думать.

Холодный металл касается запястий, и веревки спадают. Он пытается соединить руки, но встречает сопротивление парамедиков, которые тут же берутся орудовать бинтом. Кто-то накрывает его ноги.

Он закрывает глаза, игнорируя голоса и действия медиков. В глубине комнаты он слышит звук рации: «Он здесь, инспектор. Я приведу его».

— Джон? — спрашивает Шерлок. Он ощущает странное чувство: напряжение брюшных мышц заставляет почувствовать тонкую пластинку стали, вставленную в рану. Лестрейд отвечает, но голос Шерлока тонет, когда парамедик сдавливает его живот.

— Не пытайтесь говорить! — прерывает доктор.

— Отъебись, — выплевывает Шерлок и слышит голос Джона.

— Ох, слава Богу.

— Джон, — Шерлок поворачивает голову на звук, пытаясь рассмотреть говорящего сквозь толпу окруживших его медиков.

— Я здесь, — Джон приближается так, чтобы Шерлок мог его видеть. Он встает на место закончившего с перевязкой парамедика и сжимает ладонь Шерлока. — Господи, зачем ты говоришь? Заткнись, придурок.

Шерлок улыбается и умолкает. Джон продолжает говорить, обращаясь уже к медикам, так что Шерлок не слушает слова, сосредотачиваясь на звуке голоса. Он думал, что никогда его не услышит. Он жив. Шокирующее облегчение.

Джон смотрит вниз.

— Сейчас они собираются переместить тебя, ладно? Постарайся держать спину прямо, если можешь.

Шерлок кивает. Он чувствует, как ладони обхватывают плечи, бедра и ноги. Джон отступает в сторону. Один из парамедиков все еще надавливает на живот Шерлока. Он фиксирует спину прямо, в какой-то момент оказывается в воздухе, но теперь снова лежит на чем-то твердом и бугорчатом — но это что-то в тысячу раз комфортнее жесткой поверхности стола. Мгновение спустя руки снова сдавливают живот.

Джон теряется из виду, пока Шерлока помещают в лифт и выносят из здания. Он видит его уже в машине неотложки, когда один из парамедиков говорит:

— Вы можете поехать в патрульной машине.

Джон раздраженно бросает:

— Я его муж, я поеду с ним, — его тон не терпит возражений. Спустя мгновение он оказывается рядом с Шерлоком, держа его руку в своих ладонях.

Шерлок моргает. Джон выглядит изнуренным. Шерлок открывает рот, чтобы пошутить, чтобы заставить Джона улыбнуться, но тот кладет палец на его губы.

— Я говорил. Не разговаривай. Они не могут вытащить скальпель, и чем больше ты болтаешь, тем глубже проникает лезвие.

Шерлок склоняет голову.

— Потому что мы не знаем: возможно, скальпель — единственная вещь, удерживающая аорту от разрыва, — объясняет Джон. Он раздражен. — Они не хотят делать операцию в неотложке, без крайней необходимости.

Шерлок кивает и закрывает глаза. Он хочет пошутить о том, что обычно Джон просит его говорить, а не затыкаться, но не находит способа сказать: «Какая ирония, ты заметил?». По крайней мере не сейчас, когда его голова одурманена морфием.

Джон заговаривает, и в голосе слышатся нотки веселья.

— Словно не было твоей травмы. Мы так долго старались заставить тебя говорить, что я и забыл, как трудно бывало тебя заткнуть.

Шерлок криво улыбается, и Джон сжимает его руку.

— Тебе нужно поспать, — говорит он мягко. — Все хорошо. Сейчас ты в безопасности.

Шерлок стискивает его ладонь. Теперь и Джон в безопасности; это важнее.

Вот что имеет значение.

========== Я тебя люблю ==========

До больницы ехать недолго. Шерлок сжимает ладонь Джона, предсказуемо проваливаясь в наркотическое забытье.

Не может быть, чтобы он уснул… Как бы то ни было, просыпается он уже в операционной. Над ним склоняются врачи, безликие в своих халатах и масках, открывающих лишь глаза, но ни один из этих взглядов не принадлежит Джону, единственному, кто имеет значение для Шерлока. Меж тем, это все, что он успевает заметить: спустя мгновение Шерлок понимает, что мир снова уплывает прочь… Должно быть, снова лекарства… Анестези…