Всю дорогу до шатра Зарид бежала. Ее колотила дрожь. Сиверн лежал на койке, грызя яблоко, и обернулся на звук ее шагов.

– За тобой кто-нибудь гнался, – поинтересовался он. – Оруженосец Кольбрана? Мальчишка-таки чувствует в тебе женщину. Похоже, у него больше ума, чем у его господина.

– У тебя что, нет своих дел, – огрызнулась сестра. – Нет меча, который можно наточить, или женщины, за которой надо поухаживать?

– Я завоевал всех здешних женщин, – похвастал Сиверн.

– Кроме леди Энн.

Доев яблоко, Сиверн встал.

– Где Смит? Ты что, увидела его с другой женщиной, и это привело тебя в столь дурное расположение духа? Поберегись, сестричка, и не играй слишком уж смело!

– Ты ничего не знаешь! Ничего! – набросилась Зарид на брата.

Он, усмехаясь, вышел из шатра.

Зарид села на свою постель. Гнев парализовал ее. Она злилась на брата за то, что тот ничего не замечал, на Говарда за то, что тот вторгся в ее жизнь, и на себя саму, ибо своим поведением тоже была недовольна.

– Если бы любой другой мужчина поцеловал меня, случилось бы то же самое, – громко прошептала она. – А если бы до меня дотронулся Кольбран… – Она задумалась, вспоминая прикосновения Говарда. «То же было бы и с любым другим, – уверяла она себя. – Кто бы тебя не обнимал и не целовал, ощущения были бы столь же восхитительными».

«Да, – Зарид встала. – Она – Перегрин». Раз ее братьям нравятся многие женщины, ей, вне всякого сомнения, должны нравиться многие мужчины. Хоть это позор для нее, что она так воспринимает заклятого врага своей семьи, но ничего не поделаешь. Так устроен мир".

Нужно побольше думать о себе и не позволять мужчине вторгаться в ее помыслы. Нельзя забывать о том, что действительно важно, – подумала она. Он – Говард и по каким-то своим причинам проник в лагерь Перегринов. Раз Зарид – единственная, кто знает, кто он такой на самом деле, уж не решил ли он соблазнить ее, чтобы она начала доверять ему?

Ей до сих пор неизвестно, зачем он скрывается под маской, но ее долг – защитить свою семью.

«А это означает, что нельзя поддаваться его поцелуям», – строго напомнила себе девушка и решила, что больше этого не допустит. Она не позволит этому человеку дотронуться до нее, не упадет к нему на грудь, как какая-нибудь крестьянская девчонка.

– Я воткну в него нож, прежде чем он дотронется до меня, – торжественно пообещала себе Зарид, вскинув голову.

Через несколько часов она уже лежала в постели, плотно сомкнув веки. Ее брат и ее враг вошли в шатер. По тому, как они спотыкались и хохотали, Зарид заключила, что было выпито не меньше бурдюка пива.

– Ш-ш-ш, – громко протянул Сиверн – не нужно будить мою сестренку.

– Я уложу ее обратно, – еще громче пообещал Тирль и оба расхохотались.

Зарид ударила подушку кулаком и повернулась набок. Гнев не давал ей спать – а если бы ей и не мешал спать гнев, это сделал бы пьяный храп братца и Говарда.

Она уже засыпала, когда услышала, что Говард тихонько встал с постели и вышел из шатра. Посмотрев на Сиверна, Зарид увидела, что брат спит. Тогда, встав с постели, она натянула тунику и последовала за ним.

Сиверн проснулся, как только ноги Тирля коснулись пола Лежа, он наблюдал, как этот человек взял меч и вышел из шатра. Несмотря на то, что Сиверну нравился этот парень, он не терял бдительности. Постоянная враждебность Зарид заставила его относиться к Смиту с меньшим доверием, чем обычно.

Они со Смитом сегодня напились – по крайней мере, Сиверн счел нужным притвориться пьяным. Он надеялся вызнать все тайны Смита – выяснить, почему, зная оружие, тот не принимает участия в турнире, и где нашла его Лиана. Но Сиверн ничего не добился. Этот парень прекрасно умел не отвечать на вопросы и ничего не рассказал о себе.

Когда Сиверн увидел, что его сестренка выскользнула из шатра вслед за Смитом, он расслабился. Он был рад, что этому парню нравится Зарид. Сиверн знал, что Смиту можно доверять – он защитит Зарид в любой ситуации. Он рискнул собой, спасая ее от лошадиных копыт. Сиверн успокоился, вытянулся на койке и уснул.

Зарид следовала за Тирлем. Она следила, как Тирль уверенно скользил в тени, – он явно не хотел быть замеченным. Дважды Зарид пришлось спрятаться, чтобы он не увидел ее.

Он долго петлял по лагерю, а затем нырнул в дверь в каменной стене, окружавшей поместье Маршаллов. Зарид не могла последовать за ним незамеченной. Ей потребовалось время, чтобы найти подходящее дерево.

Вскарабкавшись на него, девушка смогла бы заглянуть через стену. Она карабкалась наверх очень медленно, стараясь не шуметь. Когда, наконец, она сумела заглянуть через стену в сад, ее рот раскрылся от изумления.

Говард обнял леди Энн, закружил ее по поляне. Взметнулись юбки. Затем он опустил ее на землю и звонко расцеловал в обе щеки.

Зарид не могла дальше смотреть. Она спустилась с дерева.

Возвращаясь в шатер, Зарид не могла думать ни о чем больше. Наконец ей удалось обнаружить причину, по которой Говард вмешивается в жизнь Перегринов. Он не хочет женитьбы Перегрина на Энн Маршалл. Надеется, что без богатства Маршаллов Перегринам никогда не одержать верх над Говардами.

Улегшись в постель, Зарид не могла заснуть.

Когда Говард, наконец, вернулся в шатер, она напряглась и бодрствовала всю ночь. Заснула девушка лишь под утро.

Утром Говарда не было в шатре.

Сиверн проспал, и проснувшись, обнаружил, что Зарид,все еще спит, а третья постель пуста. Он объявил Зарид виновной в отсутствии Смита, заявив, что, должно быть, она разозлила парня. Сиверн сказал, что надеялся и сегодня воспользоваться советами Смита, а из-за Зарид ему не удастся сделать этого.

Девушка не могла оправдываться. Она слишком долго держала в тайне все, что было ей известно, и теперь не могла объяснить брату, что произошло. Она утешалась, представляя, как, оказавшись дома, расскажет Сиверну правду, и надеялась, что он найдет в себе силы извиниться за оскорбления, высказанные ей сегодня.

Все, что Зарид могла сделать теперь – крепко сжать кулаки и повторять, что не представляет, где находится «Смит».

Когда они появились на турнирном поле, начались «шуточки». Сиверн надел шлем и обнаружил, что внутри он вымазан грязью. Когда он поскакал навстречу сопернику, копье сломалось прямо у него в руке, не коснувшись противника. Кто-то выпустил из улья пчел, окружающие замахали руками и пчелы устремились прямиком к Сиверну, отдельные части брони которого оказались намазаны медом. Когда развернулось на ветру знамя Перегринов, то вместо белого сокола на красном поле все увидели сатира, преследующего пышненькую селянку, – и сатир был очень похож на Сиверна.