Ответом на эти слова - дружный ржач.

Идти, правда, недалеко. Открыли быстро. Радостные приветствия и объятия. А кума - вполне себе. Да ещё так прижимается! Закудахтала, налетели какие-то люди, двое мужиков - старик и парень. И две девки.

Проводили в баню. Не остыла ещё. Класс! Смыл дорожную пыль и пот. Выхожу - одежды - нет. Клем смеётся:

- Завтра чистое будет. Ничего не пропадёт, не переживай. Кума - праведная, я же говорил. Примеряй. Вот, подошло. Ничего, что коротко. Переночевать хватит. Не надо стесняться. Некого. Кума дворню отошлёт.

А в доме - стол накрыт. Из-за стола, да за стол. За столом - кума и девушка, что суетилась, подавала, накрывала, стеснялась. По словам кумы Клема - её дочь. Замуж выскочила, месяц - замужней побыла, да пропал муженёк её. Ушёл с товаром купец, да полгода уже и не слыхать. Бывает.

Я ещё плотнее утрамбовал пищу в без того сытый желудок, затопил всё настойкой. Да так мне похорошело! Кумовья уже не стесняясь, похихикивая, щупают друг друга.

Видя, что клюю носом, хозяйка велела дочери проводить меня. Да не пьяный я! Сытым таким давно не был.

Какой кайф! На перине, да на постельном белье! Нахрен все эти рубахи-портки. Блин, трусы тут не предусмотрены. Ну и...! Раскинулся.

Шаги. Под одеяло - нырь! Прижалась тёплым боком.

- Эй, ты чего, девонька! У меня же бабы давно не было! Не сдержусь я! - возмущаюсь я.

Рука сразу - хвать на нужное место. Прыг она на меня - поздно. Уже не сдержался. Прижалась вся, будто впаяться хочет в меня, шепчет горячо:

- Хорошо! Хорошо! Ещё! Ещё! У тебя не было, а у меня? Этот, старый, своротил, да пропал, туда ему и дорога! Хрыч немощный, сморчёк плюгавый! А-а-а!

Упала на меня, целует щетину, трётся лицом, уткнулась в подмышку, глубоко вдыхает:

- Мужиком пахнет! - говорит восторженно.

Вот тебя проняло, девонька!

- Понесёшь, а муж вернётся?

- Вернётся или нет - то не ведомо, - отвечает. Села обратно на меня, гладит, - а ребёночка, знаешь, как хочется? А если будет такой же, как ты - великан? Это же радость! Матушка так и сказала: "Иди и понеси от него!" Так что не уйду, пока не выдою тебя досуха!

Впилась поцелуем.

- Ну, тогда, приступай, - давлю ей на плечи. Быстро поняла, что требуется, - Вот так. Старайся девонька. Ночь вся твоя. Ого, молодец! Теперь - я!

Переворачиваю. Как там? Нефритовый стержень в какаю-то пещеру? Или в раковину?

- Тише ты! - шепчу, - весь дом поднимешь на ноги!

- Плевать! Ещё!

Ну, вот! А обещала - всю ночь. Ловлю губами локон спящей любовницы. Вдыхаю её аромат, полной грудью. Мне нравиться её запах. Ребёнок должен прижиться. А оно мне надо? Не особо. Ей надо? Её проблемы? Как-то не по-мужски. Да, о чём я? Может, и не вернусь я с этой долбанной Медной Горы! И вся недолга! Нет человека - нет проблемы.

И так - как в сказке. Одни плюшки - заботятся обо мне. Кругом - друзья-товарищи. Носятся со мной, как с принцем крови. Хотя, принц-то, как раз, и - скрывается.

Одно плохо. Я уже долго живу. Вторая жизнь пошла. Неплохо, так, пошла. Но, знаю чем больше тебе было хорошо, тем сильнее будет похмелье. Вот это и тревожит. А-а, пох! Мы, пофигисты, народ пречистый. Нас не заманишь... не помню чем. Как там говорила одна особа: "Я буду думать об этом завтра!". Надо поспать.

*****

Надо же! Утро красит. Молодое сочное тело под боком в утреннем свете! Ещё как красит. Тёплая, распаренная со сна, мягкая такая. Вскрикнула со сна:

- Какой же ты большой!

А вот ты - такая сладко узкая! Аж, зарычал, как зверь.

Завтракаем. Морды у всех - бл... довольные, заё... заспанные. Глаза сияют. Девонька глаз не сводит с меня. Смотрит на мать, смущается. А хозяйка - тоже хороша - так и тра... имеет меня в виду, глазами своими бл... жадными. Клем посмеивается в усы. Довольный, что тот самый кот, у которого усы - в сметане.

Экипируемся в выстиранную, высушенную и, казалось, выглаженную (как?) одежду, в вычищенную броню и обувь.

Провожают до сеней. Девонька обнимает меня страстно, я её - нежно, бережно. Вся она такая - нежная, мягкая. Явно, маменькина дочка. И это - в средневековье? Где у женщин мускулатура крепче, чем у моих современников в пиджаках и штанах! Раздавить её о бронник?

Удивила кума. Тоже залезла на шею, всего расцеловала, шепнула, что ждёт в гости и даже за пах меня цапнула и сжала. Я оху... ох и удивился. Кошусь на Клема - вот котяра, посмеивается.

Но, это только цветочки. Ягодки были в виде одиннадцати страдающих с похмелья бойцов, с их солдатскими подколками. Я их вежливо и недвусмысленно - послал. И даже так подробно описал маршрут, что навигатор не нужен. Одна беда:

- Красиво ругаешься, - восхитился Клем, - только ничего не понятно!

Да, велик и могуч русский мат. И язык - тоже. Непереводим.

Мне сегодня пейзажи сельских пасторалей и суровых реалий борьбы за существование - ниже пояса. Ещё ниже. Ещё. Вот. Тут. Падаю спиной в телегу, головой к спине Клема, что сегодня за водилу этого пылесоса, прям на груз, укрытый дерюгой - а бронежилет мне на что? Ноги с колен свешиваются вниз, болтаю берцами, как в детстве.

Я уже много прожил и знаю, что вся жизнь наша состоит из сплошного дерьма. И если не уметь насладиться кратким мигом, лишь мигом одним, когда тебе хорошо - вся жизнь так и будет - в стиле нуар. Потому я заголосил:

Хорошо гулять по свету

С карамелькой за щекою

Согласен, песенка детская, но уж - какая в голову пришла. Тем более всем - до лампочки. Пою-то я по-русски. Поэзию, песни особенно - попробуй, переведи. Да чтобы и - в лад, да смысл сохранить.

Наш ковёр - цветочная поляна

Наши стены - сосны великаны

Наша крыша - небо голубое

Наше счастье - жить такой судьбою!

- Хорошо поёшь! - говорит Клем.

- Ну, повезло, есть такое, - отвечаю, - я ещё на гитаре играю. И вышивать могу. Крестиком. И на машинке - тоже.

- У тебя так каждый раз?

- Что?

- После этого?

- Нет. Обычно - в сон клонит.

- А сейчас что?

- Жить - хорошо, глубокоуважаемый мастер Клем.

- Это так! - хмыкает кузнец, отворачиваясь.

- А хорошо жить - ещё лучше!

- И не поспоришь! - воскликнул он, - а давай вместе что-нибудь споём?

- А - давай! Давай - про наших спутников. Попробую перевести. Не знаю, как получиться.

Наша служба и опасна и трудна!

И на первый взгляд как будто не видна!

Клем сначала кашлял. Всё кашлял и кашлял. Подумал, что песня - намёк. Но, на следующей песне кашель прошёл. И он тянул басом:

А что нам надо - да просто свет в оконца,

А что нам снится - что кончилась война

Куда идём мы - туда где свет Светила

Вот только братцы, добраться б до темна!

Голосили всей толпой. В этот день стража от нас, тихоходных, не отрывалась. Понятно - интернета - нет. Телевизоров, магнитофонов - тоже. Даже ансамбль песни и пляски народов крайнего севера краснознамённой боевой флотилии украинских степей - не заезжает в гости! Скучно, господа! А душа - требует. Развернуться и завернуться. Я уже давно сел в телеге, отбивал ритм по шлему, как по барабану, болтая ногами в такт песням и раскачиванию телеги на неровностях дороги. Стража пела самозабвенно, с лёгкой отрешённостью в глазах.

Дорога в этот день если и не была короче, то быстрее её одолели - точно. И - веселее. В городские ворота втекали широкой людской толпой. Народ, слыша, как мы голосим, уравнивали скорость движения с нами, слушали. Если я, коряво, переводил - пели. А потом хором горланили местные песни. И было это - только начало.

На постоялый двор так толпой и ввалились. Вечер только начался! Крап носил по кругу мой шлем, я пел, стоя на столе, запивая пивом. Я уже даже не пытался переводить. Ну как я переведу: "бесаме мучо", если я её только на слух и пою? А из песни Битлов "Естедей" только это слово и могу перевести? Как-то обходился. Говорят, бизнесмен - должен знать язык Байрона и Шекспира. Ну, не знаю. Я бизнесменил в такой лиге, где чёткое владение феней и матом, ножём и автоматом - гарант если не успеха, то выживания - точно. А вот язык Байрона - как банный лист на ягодице. Столь же бесполезен, но и даже показывать при людях - стрёмно.