Мацуев Н. Русские советские писатели. 1917–1967. – М.: Сов. пис., 1981.

Гребнев Наум. Война была самым серьезным событием моей биографии. – Вопросы литературы. – 1999 – № 4.

Родился 9 января (22 января по новому стилю) 1883 года в Москве в семье священника.

Переменил множество профессий. Был певчим в храме, суфлером.

Окончил Юрьевский (Тартуский) университет, медицинский факультет.

Всю жизнь, параллельно литературным занятиям, занимался врачебной деятельностью. Автор многих брошюр и книжек по медицине. «Один из врагов нашего здоровья» (1914), «Профилактика и терапия триппера» (1916), «Туберкулез (чахотка) скота и меры борьбы с ним» (1929), «Физические способы лечения» (1929), «Малярия» (1929), «Береги зрение» (1930), «Гигиена женщины» (1930), «Опиум» (1930), «Скарлатина» (1930), «Кровь земли» (1931).

После революции активно сотрудничал в РОСТА. Писал сценарии, пьесы, злободневные очерки. Как любили указывать в газетах того времени: «Трудовой интеллигент-культурник, задыхавшийся в условиях дооктябрьской действительности и ставший после Октября деятельным сотрудником Советской власти». Наверное, поэтому в отличие от Александра Беляева попал в первую советскую «Литературную энциклопедию» (1930) – пусть несколькими строками на вставном листе, но попал.

Первая книга – «Семинарские очерки» (1906).

Через двадцать лет – книга рассказов «Пожар» (1926).

В том же году – повесть «Как Иван Иванович от большевиков бегал».

В соавторстве с популярным советским писателем Борисом Пильняком написал о советских бойнях – «Мясо». А «Записки советского врача», изданные в 1927 году, очень понравились Владимиру Маяковскому – правда, он советовал Беляеву назвать «записки» «блокнотом», так ему казалось современнее. Часто пользовался псевдонимами Я. Гончаров, М. Дубрович, А. Рублев, а рассказ «Коварное оружие» (1942) вышел под именем Е. Крамского.

В 1928 году журнал «Авиация и химия» напечатал первую научно-фантастическую повесть Сергея Беляева «Истребитель 17-Y».

«Зловещему изобретателю Урландо, очередному претенденту на мировое господство, – не очень одобрительно прокомментировал это событие известный советский критик и литературовед Е. П. Брандис, – противопоставлены были советские ученые, использующие аналогичное – (сделанному Урландо, – Г. П.) открытие в мирных целях. Все в этом романе донельзя преувеличено: и разрушительная сила аппарата Урландо, и тот же самый фантастический принцип извлечения энергии, помогающий советским ученым выращивать пшеницу за двадцать четыре часа, и гипертрофированно-отрицательные типы, и плакатные положительные герои, не поддающиеся никаким человеческим слабостям, и та необыкновенная легкость, с какой советские торпеды, управляемые по радио, уничтожают грозный «истребитель» Урландо».

«Надо различать беспородные сорта и сортовые семена, – объясняла читателям одна из героинь романа. – Их мы создаем на опытных полях. Отбираем зерна с каждого колоса, взвешиваем, определяем характерные признаки, подбираем и высеиваем вручную. Выращиваем, подбирая нужные нам свойства посредством гибридизации. На этом пути, как вы знаете, замечательных результатов в садоводстве достиг Мичурин. Мы же работаем с зерновыми культурами. Селекция повышает урожай на двадцать процентов и выше. Выведенные академиком Лысенко сорта пшеницы по своим свойствам сейчас стоят выше всех.

– Много мудрых вещей знаете вы, Татьяна Иосифовна, – тихо сказал Лебедев.

– Таких, как я, много, Антон Григорьевич. Мы – вся страна. И мы делаем только свою часть общего дела. Ведь одной селекции для повышения урожайности мало. Прошлогодний урожай в одиннадцать миллиардов пудов зависел от целого ряда больших мероприятий в государственном масштабе. Огромную роль сыграло повсеместное введение в СССР правильного севооборота…»

Известность Сергею Беляеву принес научно-фантастический роман «Радио-мозг», в 1926 году из номера в номер печатавшийся в «Рабочей газете». Послесловие к отдельному изданию написал инженер Б. Кажинский, тот самый, что совместно с дрессировщиком В. Дуровым проводил смелые опыты над изменением психики животных, и, кстати, ставший прототипом инженера Качинского в романе другого Беляева – Александра – «Властелин мира». Инженер Кажинский особенно подчеркивал научность «Радио-мозга», его современность. Действительно все в этом романе отвечало бурной эпохе становления нового строя: и язык (все эти наркомздравовцы… лекпомы… самоуки…), герои (энергичный и преданный коллективному делу инженер Гэз… интеллигентный, а значит не всегда готовый к конкретным решительным действиям доктор Тах… решительный, все понимающий, умеющий разрешить любой конфликт главный начальник химической промышленности Союза Глаголев… наконец, Мишутка – рубаха-парень, лихой самоучка, сумевший самостоятельно написать пролетарскую симфонию для домр…), даже интонация («Тах смотрел на залу, заполненную рабочими и работницами. Перед ним колыхался цветущий луг живой рабочей массы…»).

Впрочем, о великом открытии, способном преобразовать весь мир, доктор Тах не сразу доложил прогрессивной рабочей массе. Потому что прекрасно понимал: великие открытия далеко не всегда безопасны, что, в принципе, любое из них можно использовать для низких целей.

«И тогда… проснувшись, он – (радио-мозг, – Г. П.) – начнет думать… Он начнет прислушиваться к Парижу, Берлину, Копенгагену, все складывать в себе, все, что жалкие дипломаты пытаются утаивать друг от друга… И потом радио-мозг величественно по всему земному шару даст очередную порцию це-волн, которые вопьются в мозги людей, заразят их мыслями… и люди сойдут с ума, истребляя друг друга в последней войне…»

Опять мечты о последней войне. О войне победоносной, конечно, сразу отменяющей все другие войны. Перелистывая пожелтевшие от времени страницы газет и журналов, отчетливо чувствуешь жгучий, даже болезненный интерес ко всему, что тогда было связано с грядущей реальной войной.

«Советская литература, – писал поэт Николай Тихонов, – почему-то избегает разработки таких тем, как наука и война, техника и военное искусство, а между тем в дни усилившейся военной опасности, в дни, когда буржуазные государства вооружаются, обгоняя друг друга в лихорадочном желании увеличить свою боевую мощь, об этом следует вспомнить в литературе».

Вспомнили.

Активно вспомнили.

И энергичный, жаждущий известности писатель и врач Сергей Беляев тоже не остался в стороне. В 1939 году он кардинально переработал свою научно-фантастическую повесть «Истребитель 17-Y» в роман «Истребитель 2Z».

Уже в «Радио-мозге» герои Беляева достаточно свободно, скажем так, обращались с научным материалом. «От аппарата Гричара, – теперь еще свободнее, стараясь объяснять сказанное как можно реже, – не скрывается ни одна человеческая мысль. Мы приняли все нужные меры. Мишутка со своей дифракционной решеткой пришел нам на помощь. Он использовал Мелликэновскую зыбь микроволн, и мы теперь имеем радиозаграждение. Сейчас мы с вами окружены этим заграждением, и извне ни одна волна посторонних генераторов, в том числе и гричаровских, не проникает к нам…»

Масштабы событий тоже резко расширились.

Вот как советский летчик Лебедев объясняет свой замысел:

«Давно ли Блерио перелетел через Ла-Манш? Тогда весь мир взволнованно говорил об этом «чуде». А теперь ни дальние расстояния, ни высокий стратосферный потолок, ни крейсерская скорость порядка 500 километров в час, ни полеты в неблагоприятных метеорологических условиях не удивляют и не смущают советских пилотов и штурманов. Еще в 1934 году советские летчики Громов, Филин и Спирин покрыли без посадки по замкнутой кривой 12 711 километров. Летом 1936 года Чкалов, Байдуков и Беляков по Сталинскому маршруту пролетели в труднейших арктических условиях без посадки 9 374 километра. Эти же Герои Советского Союза через год продолжили Сталинский маршрут, открыв кратчайший путь из Москвы в США через Северный полюс. Вскоре Герои Советского Союза Громов, Юмашов и Данилин по той же трассе – через Северный полюс, Канаду и США – пролетели из Москвы до границы Мексики, покрыв по прямой свыше 11 000 километров. А замечательный полет Коккинаки?.. С тех пор все важнейшие рекорды авиации, особенно по дальности, высотности и полетам с полезной нагрузкой, крепко держатся в руках советских летчиков…» С карандашом в руке Лебедев уверенно заявлял: «Планируемый мною перелет – серьезное предприятие! Водопьянов мечтал о Северном полюсе, Георгий Байдуков – о кругосветном путешествии через два полюса, а я… Тридцать тысяч четыреста пятьдесят километров без посадки – прямо к антиподам…»