Слушайте дальше. Лет двадцать спустя, как-то осенью в вечернюю пору монголы гнали скот с пастбища. Солнце зашло, и вот со стороны пустыни показались два человека. Монголы поехали к ним навстречу… и ужас объял кочевников. То были алмасы. Впереди шагал высокий юноша в звериных шкурах. Старая сгорбленная алмаска держалась за его руку. Скотогоны в страхе сбились в кучу. На крики высыпало все население становища. Тогда алмасы повернули обратно. Старуха, задыхаясь, отставала. Она задерживала юношу. Он подхватил ее на руки и помчался за холмы. Изнемогая под тяжелой ношей, он упал. Старая алмаска закричала, очевидно приказывая ему бежать, бросить ее, спасаться. Наконец и кочевники пришли в себя. Они соскочили с коней и осыпали алмаску градом камней…»

Алмасские горы отделены от степей чудовищной трещиной.

Только с помощью парашюта можно попасть в таинственное ущелье.

Зато там «перед Висковским – (герой повести, – Г. П.) – открылась широкая, светлая долина. Обрадованный геолог сделал движение, намереваясь бежать, но остался в прежнем положении. Странный вид поразил его: кости, груды костей и человеческие черепа лежали на земле, а вдалеке долина, казалось, была покрыта глубоким снегом. Не зная, идти ли дальше или искать другого пути, Висковский повернулся и невольно отпрянул назад. У подножья горы, в пещере, горела свеча. В следующую минуту из пещеры вышел сгорбленный человек. Покрывало на плечах, серые мохнатые сапоги… И сразу Висковский узнал старика.

– Хэ Мо-чан! Где Лю Ин-син? – порывисто спросил геолог. – Проведи меня.

Вместо ответа Хэ Мо-чан приложил палец к губам и, указывая на пещеру, где горела свеча, приказал молчать. Но Висковскому некогда было раздумывать над словами старика. Надеясь кого-либо застать, помимо Хэ Мо-чана, он вбежал в пещеру… и отпрянул назад. На соломенной циновке у плоского камня при свете восковой свечи, сгорбившись, сидел необычайный человек. Обросший волосами, в мохнатых шкурах, он был похож на дикого зверя. Услышав шум шагов, он повернулся и в страхе ощерил рот. В дрожащей его руке дергалась кисть, которой он до того что-то писал на распростертом по камню пергаменте. В ужасе страшный человек отбежал вглубь пещеры. Крепкие, жилистые руки схватили Висковского и заставили выйти из пещеры. Смертельно испуганный Хэ Мо-чан, глотая воздух, разводил руками и, задыхаясь, повторял:

– Алмас!.. Ам-моно… Алмас!..»

Путешествия Розенфельда следовали одно за другим.

В 1932 году он пересекает пустыни Средней Азии. В том же году совершает перелет на первом советском дирижабле из Москвы в Ленинград и принимает участие в спасательной экспедиции у берегов Шпицбергена, где потерпел крушение ледокольный пароход «Малыгин». Осенью следующего года участвует в экспедиции ЭПРОНа, поднимающей затонувший в Кандалакшском заливе ледокольный пароход «Садко». За компанию с Розенфельдом наблюдали за работами писатели Алексей Толстой, Самуил Маршак, Иван Соколов-Микитов, Вячеслав Шишков, Леонид Ленч. В 1934 году Розенфельд уходит в долгое плаванье на ледоколе «Красин» – через Панамский канал на Чукотку, для участия в операции по спасению челюскинцев.

В «Испанских дневниках» знаменитого советского журналиста Михаила Кольцова есть любопытный эпизод.

«Книгу Данилевского – (известного в те годы писателя, – Г. П.) – дала мне его дочь, Александра Григорьевна, генеральша Родригес. Романтический дух передался потомству автора «Княжны Таракановой» и «Мировича». Александра Данилевская пустилась в странствия по Европе, забралась за Пиринеи, и здесь в нее, в харьковскую красавицу, влюбился испанский офицер. Она вышла замуж, осталась на всю жизнь в чужой незнакомой стране, но дала обет – детей воспитывать хоть наполовину русскими. С огромным терпением и любовью занималась она с двумя своими девочками, обучила их чтению, письму, затем литературе, создала в доме маленькую русскую библиотеку и декламировала с дочерьми хором русские стихи на удивление и простодушный восторг добряка Родригеса. Он был, как говорят, человеком левых убеждений, обожал семью… Сама мамаша Родригес тоже появлялась однажды в гостинице «Палас», красивая седая женщина… Дочери ее Юлия и Лена совсем испанского облика, они предложили служить всеми силами и знаниями дружбе Советского Союза с их новой родиной. Момент был самый критический, враг подходил к Мадриду, их усадили в машину с корреспондентами «Комсомольской правды», эвакуировали в Аликанте…»

Одним из упомянутых Кольцовым корреспондентов был Михаил Розенфельд.

В 1938 году на советском транспортном корабле, доставлявшем продовольствие и оружие республиканцам, он прибыл в Аликанте и даже сумел добраться до осажденного франкистами Мадрида. Многие писатели обратились в то время к военной теме. Не стал исключением и динамичный, откликающийся на все события Розенфельд. Годом раньше (в 1937 году) в «Комсомольской правде» (с 27 марта по 18 мая) печаталась его фантастическая повесть «Морская тайна». В ней описывалась японская секретная база, некий суперсовременный подводный крейсер «Крепость синего солнца», или, как его еще называли, «Гибель Америки». «Морская тайна» начиналась с радиограммы, перехваченной радиостанцией города Барнаула: где-то в Тихом океане терпел крушение корабль под названием «Звезда Советов». К сожалению, судно под таким названием ни в одном порту приписки не числилось, поскольку моряки уже в море, сами, не уведомив начальство, переименовали корабль. А через какое-то время американский пароход, шедший из Сан-Франциско в Шанхай, к югу от Гавайских островов выловил из океана человека, потерявшего память. Только на земле, увидев перед собой случайного воробья, он вспоминает все предыдущие события и свое имя – штурман Александр Головин.

«Кто из моряков не знает, что таится за угрюмыми скалами Курильской гряды? Безобидный игривый ветер здесь неожиданно превращается в яростный ураган. В спокойном тумане появляются легкие белые пушинки, и вдруг снежный буран взметается над волнами, хлещут в лицо хлопья слепящего снега, и штурман уже ничего не видит впереди. Море исчезает, и с ужасающим воем кружится неистовая метель».

Описания Розенфельда всегда реалистичны. Могу это смело подтвердить, поскольку сам не один год отдал Курильским островам, работая там с вулканологами. Помню, например, как в совершенно ясный солнечный день я с двумя коллегами поднимался по узкой тропе на вулкан Стокап, и вдруг прямо на глазах осенние багровые рябины как будто медленно поплыли в небо – пошел снег…

В повести Розенфельда судьба связала вместе трех советских людей – штурмана Головина, боцмана Бакуту и амурскую рыбачку Нину Самарину. Попав на неизвестный остров, Головин видит в океанской глубине под береговой скалой нечто невероятное.

«В глубине океана пылали дрожащие фиолетовые огни. Прозрачный, словно стеклянный, купол прикрывал пропасть, освещенную странными прожекторами. На дне, среди причудливых металлических сооружений, сновало множество людей.

Люди на дне океана! С высоты нельзя было различить, чем они заняты. Но люди, живые люди в призрачном свете прожекторов передвигались из конца в конец хрустального подводного здания.

Поразительное, фантастическое зрелище наблюдал онемевший от изумления штурман. Люди под водой казались крошечными гномами среди блестящих колонн, поддерживавших купол. Между колоннами висели плетеные легкие мосты. И еще глубже, уже в темноте, еле заметные полуосвещенные фигуры несли на руках какие-то тяжелые предметы, по форме похожие на рыб…»

Назначение японского подводного крейсера весьма красочно объясняет советскому штурману американец Ирвинг: «Япония мечтает завоевать Великий океан. Это всем известно. Глупый старый мир молчит, а наше правительство делает дружественные жесты, которые могут захлестнуть петлю на нашей же шее. Филиппины, Гавайя, Панама кишат шпионами. Как ни протестуют газеты, мы разрешаем агентам страны «Восходящего солнца» селиться у нас. А между тем точно установлено: пятьдесят молодцов из тысяч и тысяч проживающих у нас японцев, которые под видом мелких торговцев шелком, зубных врачей и парикмахеров ютятся на островах и в Панаме, в один прекрасный день могут совершить прогулку с саквояжами подмышкой, взорвать шлюзы, плотину и разрушить Панамский канал. Флот окажется отрезанным от Тихого океана, и ему придется тащиться лишние восемь тысяч миль вокруг берегов Южной Америки. Наглость японцев потрясающая! Готовясь к войне, они выпускают десятки бредовых книг, описывающих, как они разгромят США и завоюют Дальний Восток Советского Союза…»