Сказано это было до того мрачным тоном, что я не выдержала и недовольно заметила:

– Ты так это говоришь, будто мой брат вечно за тобой бегает.

– Лучше бы бегал, – внезапно совершенно откровенно выдала она и грустно-грустно прошептала: – Мир, он явно решил, что после всех преобразований недостоин меня. Я это чувствую в его отношении…

О. Мой. Бог. Где. Моя. Сковородка?!

– Тараканы, тараканы, что же вы такие живучие? – процедила я себе под нос.

– Что? – переспросила Лиля.

– Ничего, – злобно проворчала я. – Думаю, как лучше этого… брата старшего воспитывать – с рукоприкладством или с мозговыносительством. Так, стоять! – встрепенулась я и с подозрением посмотрела на соседку: – А ты, значит, уже не против отношений?

На меня посмотрели, как на идиотку.

– Мира, Чарли теперь один из нас, – словно само собой разумеющееся, произнесла она. – Это снимает все проблемы, особенно учитывая тот грандиозный скандал, который был с моей бабушкой и закончился в мою пользу. Потому да, я не против.

Я скептически поджала губы:

– Больше похоже на трезвый расчет, чем на искренние чувства.

Она вздохнула и опустила глаза.

– А я не знаю, способна ли я на них, Мир, – тихо призналась Лилея. – Чарли мне нравится, но любовь… Я никогда подобного не чувствовала.

Мишленовские звезды, и у этой тараканы! Но хотя бы так, а не бесплодная пустыня.

– Нравится – уже хорошо, – одобрительно произнесла я. – Насчет того, способна или нет, – глупости все это, не думай. То, что ты подобного не чувствовала, означает лишь то, что не было достойного кандидата. А если и был, то ты же до встречи с нами так красиво морозилась ото всех!

Лиля недовольно засопела и небрежно заметила:

– Ты опоздаешь.

– Да-да. – Я усмехнулась. – Я уже ушла.

И, подмигнув подруге, торжественно свинтила на встречу с еще двумя представителями Выжженного поколения.

Высокая компания, как оказалось, заседала в кабинете у наставницы, причем отнюдь не в высоком виде. Один из мужчин, худощавый, с острым плутоватым лицом, сидел на подоконнике, свесив ногу, и небрежно болтал вином в бокале. Второй – смуглый, с восточными чертами лица и глубокими темными глазами, устроился прямо на полу в позе лотоса и с задумчивым видом водил длинным пальцем по корешкам книг на самой нижней полке стеллажа.

– И это взрослые, состоявшиеся мужики, – со вздохом произнесла маркиза, словно извиняясь передо мной за поведение друзей.

– Это она? – По мне довольно бесцеремонно проехался взгляд того, который сидел на подоконнике. – С ума сойти, она вылитая Алиша! Даже Айрина такого впечатления не производила. Понимаю теперь, почему Кэя на ней заклинило.

Меня перекосило, словно я целиком лимон без сахара сожрала. Мишленовские звезды, и этот туда же! Да еще и обсуждать меня, будто я вовсе не стою рядом. Р-р-р, ненавижу такое поведение у мужиков!

– Если бы она и правда была похожа на Алишу, – хохотнул второй, – то мило бы тебе улыбнулась, а потом втихаря столкнула с подоконника. Эта девочка, судя по всему, готова прямо и бескомпромиссно приласкать тебя той самой сковородкой, которая отправила в последний путь ее похитителя.

– Сковородка – это аргумент, – уважительно покивал первый. – Страшное оружие в руках умелой женщины, как оказалось.

Я скосила взгляд на наставницу и с изумлением увидела печать вселенского терпения на ее челе.

– Так и живем, – философски сказала она, заметив мое недоумение. – Они всегда так разговаривают. Признаться, я успела соскучиться, хотя раньше бесилась до невероятного. Просто кое-кто последние годы настойчиво игнорировал дружеские посиделки, – и ядовитая улыбочка в сторону смуглого мужчины.

Ага, значит, это у нас граф Лейс Мешрен. Помнится, именно он после того, как потерял дар, почти перестал общаться с друзьями. А сидящий на подоконнике – тот самый маркиз Винс Олбрайт, по совместительству прекрасный спец в пограничной магии.

– Я бы продолжил так делать, но слишком интересно посмотреть на юное дарование, – невозмутимо отозвался он.

– Взглянуть интересно, но учить меня вы отказались, граф Мешрен, – ровным тоном проговорила я.

– Какая сообразительная, – с легким удивлением в голосе заметил тот и резко подался вперед: – А думаешь, легко учить ребенка, у которого есть то, что составляло смысл твоей жизни и что безвозвратно исчезло? Я вообще не представляю, как Рейтбор с тобой общается. На его месте я бы, наверное, уже умер от зависти.

– Полностью поддерживаю, – кивнул маркиз и виновато улыбнулся. – Потому прости нас, девочка. Мы понимаем, что это эгоистично с нашей стороны, но какое облегчение, что наставничества удалось избежать.

Было ли мне обидно? Да нет, я понимала, что ими движет. Но с другой стороны – это форменное свинство: вот так припереться меня рассматривать, словно породистую лошадь.

– Пожалуй, стоит вспомнить о манерах. – Бывший отшельник этой компании легко поднялся и оказался прилично выше меня – пришлось задирать голову. – Я, как ты уже поняла, граф Лейс Мешрен. – Он безукоризненно поклонился. – Мне и правда очень приятно познакомиться с надеждой демонологии нашего мира. Хотелось бы, чтобы твой дар помог и нам вернуть утраченное.

– Совершенно согласен, – сказал, спрыгнув с подоконника, второй мужчина, он оказался слегка пониже, да и в плечах поуже. – А я – маркиз Винс Олбрайт, – и очередной безукоризненный поклон.

Пришлось и мне вспоминать о манерах.

– Графиня Мирослава Ашай.

Делать книксен в брюках было бы очень глупо, потому я тоже поклонилась.

Хотелось вставить шпильку на тему того, как они морозились от этого знакомства, но я решила сдержать дурной порыв.

– Идемте в гостевую комнату, – предложила наставница. – Там поговорим.

Мы переместились в соседнее помещение и сели за стол. Маркиза посадила меня между мужчинами, а сама с самым благостным видом расположилась напротив.

Стол был накрыт для приятной беседы: бутылка вина, несколько легких закусок. Все, чтобы хорошо провести время, но не отвлекаться на забивание живота. Пока граф наполнял бокалы, леди Арлайн вперила в него прокурорский взгляд и елейным голосом спросила:

– Так, может, поведаешь мне, о мой совершенно обнаглевший друг, с чего такая честь? Мы раньше едва могли тебя несколько раз в год на посиделки вытаскивать, а тут ты сам пришел.

– Допустим, не сам, это была идея Винса, – не согласился Мешрен, передавая мне напиток. – Но с его аргументами я согласен: девочка дает надежду. Если она как врожденный демонолог сумеет создать стабильный канал с миром инферналов, для нас появляется шанс. А значит, можно прекратить отгораживаться от всего, что причиняет боль.

– Если ты сейчас пытаешься мне сказать, что общаться с нами было слишком больно, я одолжу у Миры сковородку, клянусь, – мрачно пообещала маркиза.

– Ну раз ты так настаиваешь, я промолчу, – невинно улыбнулся ей граф.

– Да ты!..

Они начали препираться, а я, поймав мысль за хвост, невольно отключилась от внешних раздражителей.

Отгородиться от того, что причиняет боль. Сделать дистанцию максимальной. И даже если хотелось бы ее сократить, внутренний барьер не позволяет… Святые кексы, это ведь о моем наставнике! Он сейчас активно от меня отгораживается, потому что контакт с юным демонологом причиняет страдания. О’кей, что мне теперь с этим делать? Кажется, на маркиза Фолхара надежды его товарищей не распространяются. А меж тем наша очередная встреча не за горами, и не хотелось бы такого же завершения, как в прошлый раз.

Из преподавательского корпуса я выползла ближе к комендантскому часу в совершенно смешанных чувствах.

Во-первых, ничего полезного, по большому счету, я из этой встречи не вынесла. Не считать же полезным приятные посиделки за бутылочкой вина под воспоминания бывших демонологов о старых деньках? Нет, интересно было, еще как! Но, черт… Я время от времени вспоминала о немаленькой стопочке книг в комнате да о болящей Лиле, и мне сразу становилось не по себе. Но не могла же я тупо свалить посреди вечеринки?!