Конечно, Фредерик Лемуан понимал. Он с интересом слушал этого человека, вероятно, стоявшего у истоков запутанного хартумского дела, по приказу которого накануне вечером как собаку пристрелили Османа Загари в нескольких метрах от комфортабельного и обитого материей зала ресторана, где они сейчас находятся. Возможно ли, чтобы безжалостный «преступный бизнесмен» был вместе с тем своеобразным идеалистом? Верил ли он собственным речам?

Обед закончился, а Якоб Паулюс так и не проронил ни слова. Француз начал терять терпение. Его потчевали общими идеями, до арабской встречи на высшем уровне в Каире оставалось семь дней, а он не продвинулся ни на шаг. Беседа с Мортоном Хейнсом всего лишь подтвердила его смутное предчувствие: он имел дело не с национальной разведывательной службой, а с широким заговором союза частных групп.

Он не впервые столкнулся с подобным предприятием. Хорошо известно, что великие промышленные империи располагают своей разведкой и контрразведкой, резидентурой и ударными отрядами «коммандос». Но чтобы разобраться в механизме хартумского заговора, необходимо обнаружить штаб-квартиру организации и внедриться в нее. А пока, кроме принципиального согласия, Лемуан не получил никакой информации, никакого ключа.

Когда они покидали ресторан «Гион Империаль», на юге в горах собирались огромные черные тучи, словно мрачная армия вторжения, готовая хлынуть на равнину. Июнь в Эфиопии — первый месяц сезона дождей.

15 часов. Фредерик Лемуан не имел ни малейшего представления о дальнейшей программе. Он последовал за своими новыми компаньонами, направившимися через холл к выходу, чтобы затем пройти к паркингу, где выстроились в ряд сверкающие машины. Они прошли половину холла и находились вдали от нескромных ушей, когда к Вандамму приблизился человек. Ма-льгаш. Лицо фламандца мрачнело с каждым его словом. Наконец он сделал знак, чтобы собеседник подождал его на почтительном расстоянии, а сам вернулся к группе, образованной Хейнсом, Паулюсом и Лемуаном.

— Извините меня, — обратился он к первому из них. — Мне кажется, у нас возникли затруднения. Двое моих людей арестованы уголовной полицией в связи со вчерашним инцидентом.

Вид у него был довольно виноватый. Хейнс раздраженно махнул рукой.

— Вы, наверное, совершили какую-нибудь оплошность, — заметил он высокомерно. — Ну что же, придется нам обойтись без вас. Оставайтесь в Аддис-Абебе и постарайтесь, чтобы дело не зашло слишком далеко. В противном случае вы будете нести ответственность за последствия. В остальном, надеюсь, все в порядке?

— Да, конечно, — поторопился заверить бельгиец. — Наши люди знают, что они должны делать. Все будет разыграно как по нотам.

— Чего вам и желаю, — отрезал Хейнс.

И отпустил его небрежным жестом, как слугу. Вандамм поспешил за своим информатором.

Фредерик Лемуан был сбит с толку. В его присутствии говорили об аресте двух людей, замешанных в убийстве Загари, словно делали признание, без малейших предосторожностей, без тени смущения. Если предположить наиболее благоприятный вариант, он мог испытать удовлетворение и даже почувствовать себя польщенным: Мортон Хейнс и Якоб Паулюс уже приняли его в свой круг. К сожалению, можно было сделать и другие предположения.

Стоянка по-прежнему утопала в солнечном свете. А в горах сгущались дождевые тучи. К подъезду медленно подрулил «остин-принцесс», за рулем автомобиля сидел мальгаш. Посыльный почтительно открыл дверь. И тут Фредерик решился.

— Если я правильно понял, — сказал он Мортону Хейнсу, — мы покидаем город. Вчера по прибытии я взял напрокат автомобиль. Может быть, мне стоит отогнать его в гараж.

Воцарилось молчание. Американец и немец переглянулись, словно советуясь. Наконец Хейнс выразил свое согласие.

— По-моему, это действительно неплохая мысль, — сказал он. — Поезжайте с Паулюсом, а мы последуем за вами.

Высокий немец с костистым лицом догнал Фредерика и устроился рядом с ним в «фиате». Французский агент быстро выехал на дорогу, ведущую к центру, лихорадочно размышляя. В зеркале заднего вида менее чем в пятидесяти метрах возник «остин» с бесстрастным шофером.

В «Гараже наций» Бернар Кассегрен, находившийся в своем кабинете, не обратил ни малейшего внимания на клиентов, пригнавших машину. Служащий снял показания со спидометра и выписал счет. Самым естественным образом Фредерик Лемуан проследовал за ним в застекленный кабинет, чтобы подписать дорожный чек. Каким-то чудом у Якоба Паулюса хватило такта подождать на пороге открытой двери. Пока машинистка пропускала счет через кассу, француз извлек чековую книжку, выписал чек на пятьдесят долларов, перевернул его, словно собираясь поставить подпись о передаче, и быстро написал два слова:

«Прикройте меня!»

Бернар Кассегрен взял чек, проверил лицевую и оборотную стороны — при этом ни один мускул не дрогнул на его лице, — затем сказал:

— Прекрасно. Сейчас вам вернут сдачу. Все в порядке.

Через две минуты Фредерик Лемуан в сопровождении немца вернулся к «остину», выехавшему на дорожку, ведущую к бензозаправке.

Большая машина выехала из города с восточной стороны и последовала по живописной туристической дороге, вьющейся по склонам, поросшим эвкалиптами. Мирные пешеходы шествовали по обочине шоссе. Порой то слева, то справа возникали домики с соломенными крышами. Внизу в просветах буйной растительности выднелись плантации сахарного тростника.

Якоб Паулюс занял место рядом с водителем. На заднем сиденье Фредерик сидел справа от Хейнса. Пару раз ему удалось бросить взгляд назад. В сотне метров за «остином» следовал «лэнд ровер». Сначала француз подумал, что Бернар Кассегрен нуждается в нескольких уроках искусства слежки, но потом он заметил, что во второй машине опять-таки едут два мальгаша.

На горной дороге практически не было никакого движения. Преследовать две идущие одна за другой машины было практически невозможно. Фредериком овладело пока еще беспричинное беспокойство. Он просто продолжал наблюдать.

— Могу ли я считать, что уже приступил к работе?

Мортон Хейнс загадочно улыбнулся.

— Неподалеку у меня небольшая… загородная резиденция, где мы сможем продолжить дискуссию в гораздо более спокойной и уютной обстановке, — просто ответил он.

Дорога на фоне приятного, радующего глаз пейзажа поползла вверх. Она пролегала среди рощ, обжитых певчими птицами, среди возделанных полей и пастбищ.

Перевалив через небольшой хребет, они неожиданно оказались у плотины Кока. После нескольких поворотов «остин» миновал искусственный водоем. По впадине Афар с водохранилищем, на котором находилась электростанция, питающая Аддис-Абебу электричеством, дорога вела к реке Аваш, весело вьющейся по живописной местности неподалеку от своего истока. Через несколько сотен километров начиналась пустыня Дана-киль и Сомали, где река впадала в озеро Аббе, так и не утолив сокровенного желания встретиться с морем.

Оставив шоссе, «остин» съехал на дорогу, спускающуюся к реке. Вокруг был восхитительный естественный заповедник. Над водой возвышались черные блестящие спины целого семейства гиппопотамов. В лесу, на опушке которого остановилась машина, прыгая с ветки на ветку с пронзительными криками, преследовали друг друга обезьяны.

После короткой паузы Якоб Паулюс обернулся с переднего сиденья. В руке у него был маузер, стальное с голубоватым оттенком око которого уставилось на Фредерика. Мортон Хейнс спокойно открыл дверцу и вышел со словами:

— Вот и закончилось ваше путешествие, Лемуан!

Сразу за «остином» остановился «лэнд ровер». Оба мальгаша вышли и теперь прикрывали большую машину с обеих сторон, один — с американским карабином, второй — с маузером, точной копией того, что был в руках у Паулюса.

Француз призвал на помощь всю свою волю, чтобы не выказать ни малейшего волнения.

— Признаюсь, — сказал он ровным тоном, — что ничего не понимаю. Что я должен делать?

— Выходи! — грубо оборвал немец, подкрепив приказание красноречивым движением револьвера.