Резко подаваясь вперед и толкая Хранителя, Микки опрокинул долговязую фигуру, не ожидающую нападения, на землю, бросаясь следом и залезая на парня, размашистым ударом в острый подбородок выплескивая первую волну боли, причиненной словами рыжего.

– Лучше, блять?

Следующий удар пришелся в скулу даже не пытающегося защититься молодого человека, рассекая кожу и обжигая нервы механическим воздействием.

– Кому, сука, лучше?

Разбивая нос Хранителя и чуть поморщившись от звука сломанного хряща, Микки втянул сквозь зубы небольшую порцию воздуха, позволившую говорить.

– Я люблю тебя, блять! И ты говоришь, что забыть тебя будет лучше?

Зеленые глаза Йена удачно избегали встречи с наносящими все новые удары кулаками, разбившими бровь и губы, не отводя ни на секунду взгляда от пары голубых, находя в них отражение собственной боли, мешавшей пошевелиться.

– Нихуя подобного, рыжий уебок, – роняя на окровавленное лицо несколько прозрачных капель, прохрипел Микки, теряя силы и лишаясь возможности продолжить побои, хватая Хранителя за грудки его серой мантии и сжимая мягкую ткань разбитыми пальцами. – Никуда я тебя не отпущу, блять, – встряхнув парня за одежду и ощутимо приложив того затылком к асфальту, выдохнул он остатки кислорода из легких, не делая нового вдоха. – Понял?

Расслабляясь и падая лицом на грудь Йена, Милкович зарылся носом в ткань его мантии, стирая с лица остатки горьких мужских слез, тихо шмыгая носом и отчаянно скуля просьбы не оставлять его, через мгновение чувствуя на спине пару горячих ладоней, осторожно обнявших и прижавших к Хранителю крепче.

– Не отпущу, – повторил он едва различимым шепотом в выемку солнечного сплетения рыжего, обращаясь к следу собственной ладони на бледной коже груди любимого человека, скрывающему под собой переполненное прекрасным чувством сердце.

А Йен, сморгнув с ресниц липкую алую жижу, прикрыл глаза и позволил себе улыбнуться, думая о том, что отказать столь упорному и настойчивому парню он не сможет.

Не хочет отказывать.

Все попытки убедить себя в том, что расстаться с Микки, отпустить его и позволить жить дальше, рухнули к ногам, сгорая в пламени всеобъемлющей любви к смертному, крохотными кусочками пепла засыпая все сомнения и поспешно принятые решения, навеки хороня их под собой, обнажая истинные желания Хрантеля, крепко сжимающего в своих руках самое дорогое и ценное.

И пусть время играет против них.

Пусть не узнать им, сколько им его осталось.

Секунда, день, год или десять.

Йен хотел насладиться каждым мгновением.

Tbc…

Комментарий к 20.2. Время (часть 2)

Go to Hell 5x12! Suck my Dick fucking Writers!

…………./??/)…………..(\??.…………

…………/….//…………..\…..……….

………../….//…………….\…..………

……/??/…./??.………../?` ….\?`.….

…/./…/…./…./.|_….._|..….…......

(.(….(….(…./.)..)…..(..(..…)….)….).)

..……………\/…/…....\/……………./

...……………. ……...……………...

…..………….(…………)…………../…

…….………….………./…………./….

========== Эпилог ==========

Много времени прошло с тех пор, как одной теплой летней ночью молодой неопытный Хранитель, несколько веков ожидающий своего первого задания, появился в темной мансарде небольшого домика на окраине Чикаго, представ перед удивленным взглядом заплаканных глаз маленького мальчика, потерявшего самого близкого человека, свою маму.

Протягивая руку для знакомства с голубоглазым пареньком, с подозрением и недоверием отнесшимся к необычному гостю в доме тети, Иоанн не мог поверить в то, что душа этого чистого и светлого создания могла треснуть. Но глубокий шрам, располосовавший надвое теплую каменную плитку, лично исследуемый пальцами Хранителя на предмет реальности, безапелляционно заявлял о случившейся в жизни ребенка трагедии, небольшой кусок камня превращая в бесценное сокровище для рыжего, о целостности и сохранности которого Иоанн волновался больше собственной жизни.

Он смог сохранить исполосованную потерями, предательством и жестокими ударами судьбы душу Микки, всепоглощающей любовью и преданностью излечивая нанесенные раны, возвращая пластине первоначальный вид, а обладателю ее подарив самые прекрасные эмоции и чувства. Проживая лучшие моменты своей жизни с Микки, по сути, никогда не бывшим для него просто подопечным, Хранитель дарил ему свою нежность и теплоту, делая все новые шаги вперед, крепко взявшись за руки, обретая в голубоглазом мальчугане, со временем повзрослевшем и возмужавшем, любовь всей жизни.

Ушедшую от него несколько лет назад, но навсегда оставшуюся в сердце.

К небольшой плитке, бережно хранимой Иоанном в красивой деревянной шкатулке и в редкие моменты накатившей грусти крепко прижимаемой к груди, лежа в холодной постели в компании горьких слез, добавляя еще одну.

Гораздо бо́льшая по размеру, с красивым орнаментом, выбитым на гладкой поверхности гранита, и несколькими буквами и цифрами под ним, тяжелая плита стояла в изголовье могилы Микки, встречая своего гостя ранним утром теплого летнего дня.

– Привет, – печально улыбнувшись выгравированной на камне фотографии, прошептал рыжеволосый молодой человек в непривычном для этих мест одеянии – серо-голубой мантии, опускаясь на колени перед плитой, чтобы сменить завядший букет срезанных цветов и позволить себе прикоснуться к любимому образу.

Обрисовав кончиками пальцев линии и изгибы рисунка, Хранитель наполнил их новой порцией серебра, заставляя мерцать в ярких лучах поднимающегося из-за горизонта солнца, на несколько минут оживляя изображение и грустно улыбаясь появившимся на лице Микки эмоциям.

– С днем рождения, – выдохнул он, спускаясь ладонью ниже, ногтями царапая выбитую под фото дату, отметившую момент появления на свет человека, перевернувшего его мир с ног на голову и позволившего узнать, что значит любить, старательно избегая другие цифры, навсегда отобравшие его у Йена, и пару соленых капель, появившихся в уголках глаз.

Бледная рука дрожала, выдавая горькие эмоции Хранителя, тихо шептавшего в утренний воздух свои признания и поздравления, скользя по поверхности гранита, постепенно переходя к новым буквам, собирая с холодного камня три слова.

Партнер

Частые переезды с места на место меняли города и штаты, сохраняя в тайне необычное происхождение рыжеволосого молодого человека, внешне почти не изменившегося за прошедшие годы, позволяя двум влюбленным не скрывать своих чувств от окружающих, в моменты прогулок по паркам и скверам, вечерних свиданий или завтраков в уличных кафешках крепко держаться за руки, твердо заявляя сторонним наблюдателям о том, что они вместе.

Конечно, со временем понимающие и поддерживающие взгляды прохожих, встретивших на своем пути красивую пару, сменились на непонимающие и осуждающие, когда высокий и довольно привлекательный молодой человек появлялся где-то в компании седовласого мужчины, лицо которого годы украсили морщинами, рождая в головах не осведомленных о крепости их связи прохожих не самые приятные мысли, награждая Йена брошенными в спину оскорблениями и предположениями о характере его заработка.

Но искренне влюбленных друг в друга мужчин едва ли волновало мнение окружающих.

Хранитель был рядом с Микки до самого последнего вдоха и никогда не стеснялся показывать свои чувства ему и другим, на все протесты ворчливого старика, в которого по прошествии десятков лет превратился его парень, лишь улыбаясь и крепче сжимая его свободную от трости руку.

Любовник

Нет, любимый.

Возможно, кто-то скажет, что со временем любовь проходит, превращается в привычку или привязанность, замедляя ритм двух сердец и гася взгляды, но Микки с Йеном на своем опыте убедились в обратном.

Появившаяся между ними связь крепла и росла с каждым годом, превращая подростковую влюбленность в осмысленное и выстраданное чувство, согревающее морозными вечерами и холодившее кожу, когда на улице становилось слишком жарко.

Трепетная забота и нежность сменялись животной страстью и голодом, а недели затишья и взаимопонимания перечеркивались громкими криками скандалов, внося некое разнообразие в отношения двух молодых людей, но одно всегда оставалось неизменным – каждый прожитый ими день был полон любви.